Место Снов
Шрифт:
– Баран, – возразил Зимин. – Тогда тебе придется всю свою длинную жизнь провести возле этого ручья.
– Это заблуждение, кавалер, я могу брать эту чудесную воду и с собой…
И Ляжка тут же рассказал, как можно использовать живую воду в меркантильных целях. Можно разливать ее в бутылки, а можно еще эффективнее – наладить водопровод и продавать воду оптом. А можно сшить такие специальные кофры, побольше, прицепить их к этому бездельнику-дракону, возить воду в отдаленные окрестности земли и продавать там
Леха взглянул на Ляжку несколько напряженно.
Лара остановила дракона у моста и позвала:
– Эй, выходи-ка.
Под мостом гулькнуло, и из-под сваи появился невысокий человечек, похожий на сноп соломы.
– Это что за дистроф? – Зимин на всякий случай переложил поперек седла арбалет. – Йог? Местный диетолог? Узник режима?
– Это Рабиндранат Тагор, – сказал Ляжка. – Просто он долго болел и питался только собственными ногтями.
– Это мостник, – Лара поманила существо пальцем. – Он живет под мостом, питается не ногтями, а ельцами и дружит с бобрами.
– А, помню. Помню, изучали, – вспомнил Зимин. – Русская Правда и Урок Мостникам. Во времена Мономаха, да?
– Это не мостник, – сказал Ляжка. – Это какой-то постник. Он что, лебеду тут разводит? Весь в траве какой-то… Эй, бабай, что за трава-то?
– Отстань от него, – сказал Зимин.
– И вправду, – озаботился Ляжка. – А вдруг он заразный. У меня однажды уже был грибок…
– Здравствуй, – Лара кивнула существу. – Как дела у тебя?
Мостник поклонился и протянул Ларе лукошко с голубикой.
– Съедим с молоком, – сказала Лара. – Спасибо тебе. А это подарок.
Она протянула мостнику оранжевый макинтош, и мостник с радостью в него облачился, став сразу похожим на маленького рабочего-путейца, только лома не хватало.
– Теперь похож на человека, – сказал Ляжка. – Только морда паскудная. Хотя… как раз к жилету.
Лара спрыгнула с Лехи.
– Мост не выдержит, – сказала она. – Треснет. Давай, Леха.
– Главное, чтобы харя не треснула, – вставил Ляжка.
Зимин погрозил ему кулаком.
Мостник предусмотрительно спрятался под насыпь, Игги, не слушаясь Зимина, забежал на мост, Ляжка, повинуясь неконтролируемому импульсу самосохранения, по обыкновению присел, Лара же, наоборот, встала прямо и высоко.
Тогда Зимин в первый раз увидел, как летает дракон.
Леха подобрал лапы, сдвинул крылья и весь как-то напружинился, а потом разом оттолкнулся от земли и оказался в воздухе. Крылья со свистом распустились, и у Зимина отвалилась челюсть.
Поскольку полет дракона впечатлял.
Пройдет много лет, и потом, в глубокой старости, Зимин будет вспоминать эти мгновения и думать, что ничего величественнее и лучше в своей жизни он не видел.
Перец был прав: дракон – самое чудесное зрелище, какое только существует в мире.
Крылья оказались очень большими. Огромными. Леха взмахнул ими, и песок вокруг Зимина завернулся в вихри, по земле прошла тень, в воде хлопнула рябью испуганная рыба, волосы Лары взметнулись красным костром. Зимина хлестануло по глазам острым ветром, он закрыл их на миг, а когда открыл, Леха был уже высоко.
Леха был уже высоко и набирал обороты, уходя в небо мощными рывками.
– Жахни, Леха! – крикнула Лара. – Давай!
Леха стал почти неразличим, так, черная точка на синем полотне. На секунду он завис в зените, затем, резко сложив крылья, пошел вниз.
– Блин! – сказал Зимин.
– О-п-па, – сказал Ляжка, не подымаясь с карачек.
– Мое любимое, – улыбнулась Лара.
Больше всего это походило на пике «Юнкерса-87». Рев, свист рассекаемого воздуха, острокрылый силуэт и лапы, весьма похожие на растопыренные шасси. Дракон падал, тень его расползалась, увеличивалась в кляксу, – крылатый, грозный, великий, Леха был страшен.
– Давай!!! – крикнула Лара в небо. – Давай!!!
Леха внезапно раскинул крылья, резко затормозил и выпустил огненную струю. Струя упала на ближайший столб, он треснул от жара и взорвался.
На землю упал хрустальный снег.
Игги рванул, и Зимин, не удержавшись в седле, свалился с моста в коллоидную воду. Падая с моста, он услышал, как верещит Ляжка. Совсем как несчастная ярославская выпь. Вода была и в самом деле чудная, как желе, она прогнулась под тяжестью Зимина в глубину, почти до дна, залезла в уши, нос, под одежду и тут же выплюнула его обратно на поверхность.
– Не волнуйся, мастер, – крикнул с моста воспрянувший Ляжка. – Гуано не тонет! И этот прекрасный водоем доказывает истинность этого утверждения. Еще хотел бы заметить, что гуано не тонет потому, что…
Зимин кинул в Ляжку камнем со дна коллоидного ручья. Не попал.
Когда Зимин выбрался из воды, Леха уже как ни в чем не бывало сидел на другом берегу и лизал себе лапы, Лара держала Игги за узду и чесала ему холку. Ляжка стоял с видом Аристотеля в мехах и ковырялся в зубах соломинкой, выдернутой из мостника.
– Как водичка? – спросил он.
Зимин злобно не ответил, так как не любил выглядеть дураком в присутствии посторонних лиц, особенно девушек, к которым его сердце испытывает нежную симпатию.
– Поехали лучше, конквистадоры, – засмеялась Лара. – Уже близко.
– Поехали, поехали, я слышу звуки мамбо, – оживился Ляжка. – И мой желудок взывает к справедливости, к возмещению всех моих моральных страданий.
– Не делай из еды культа, – заметил Зимин. – Мортифицируй плоть – и пройдешь сквозь верблюжье ушко. Жаль, вериги мы выкинули…