Месторождение №3. Колыбельная
Шрифт:
Беляна, во всяком случае, была с ней солидарна.
– Утром извинишься, – сказала она. – Звонки с моего переговорника только прослушиваются, а с твоего должны записываться. Поваришься ночку в собственном соку, глядишь, извиняться будешь искренней.
Я показала ей неприличный жест, особистка с готовностью ответила тем же – и пошла доставать кастрюлю из шкафа. Разумеется, чтобы жизнь не казалась мне сахаром, рта она не закрывала.
– Вообще говоря, будь мы где-нибудь в цивильном городе, я бы посоветовала тебе обратиться к психологу, пока не понадобился
Я адресовала ей косой взгляд, намекая, что тут мне здорово помогли, но промолчала.
Хотен не раз говорил мне, что к жизни нужно относиться проще. Но у меня получалось еще хуже, чем у него самого.
– Но поскольку мы во Временном городке и в лучшем случае выберемся отсюда через полгода (а в худшем не успеем выбраться вообще), то мой тебе совет: заведи любовника, – невозмутимо закончила Беляна и вручила мне запрошенную миску.
– Это ты что, опять сватаешь мне Люта? – подозрительно уточнила я.
– Этот и сам себя сосватает без проблем, – фыркнула Беляна. – Нет, без разницы, кого. Я же не о спутнике жизни, а всего лишь о любовнике. Тут требований-то поменьше, и найти подходящую кандидатуру вполне реально даже в этой дыре. Впрочем, если сможешь найти себе какое-нибудь занятие для необременительного досуга, тоже сойдет.
Я вылезла из холодильного ящика с четырьмя яйцами и выразительно покрутила руками.
– Необременительного, – назидательно повторила особистка. – Прости, но даже я вижу, как тебя корчит от необходимости ежедневно готовить.
– Тогда зачем заставляешь? – поинтересовалась я.
– Исключительно из любви к твоим страданиям, – заверила меня Беляна, и я с трудом сдержалась, чтобы не запустить в нее парой яиц. Но она, естественно, ничуть не смутилась. – А насчет любовника или досуга – я серьезно. Не хотелось бы сопровождать тебя в специализированном заведении. Не то чтобы компания там сильно отличается, но кормят значительно хуже. Я не готова к таким лишениям.
– Ты знаешь, как вернуть мне веру в себя, – мрачно похвалила я.
– Разумеется, знаю, – непробиваемо отозвалась особистка. – Любовники в этом деле – первостепенное средство. Но там, к примеру, рисование или лепка тоже подойдут, если, конечно, у тебя руки из нужного места.
Судя по сочувственной физиономии, в мой поразительный художественный талант она верила еще меньше, чем я сама.
– В общем, мне без разницы, как, но отвлекись ты уже от работы, – поняв, что ее неверие не осталось незамеченным, раздосадовано потребовала Беляна. – Все равно вы топчетесь на месте, почему бы не расслабиться, а потом взглянуть на проблему свежим взглядом?
Что хуже всего, она была права – в своем бестактно-безжалостном стиле, но права. Десятичасовой рабочий день – отнюдь не залог успеха, как и семидневная рабочая неделя. После определенного момента, на грани выносливости человеческой психики, они дружно становятся синонимами скорого провала.
Но представить в своей жизни любовника…
Я поймала себя на том, что уныло посматриваю на свое искаженное отражение в крышке кастрюли, и вдумчиво показала ему язык.
Краше оно не стало.
Наутро его украсили вместительные мешки под глазами: Беляна как в воду глядела, когда говорила, что ночью я буду вариться в собственном соку вместо того, чтобы спать. Задремать я сумела, только когда Тайка сочла необходимым нахально запрыгнуть на кровать и устроиться в ногах, старательно делая невинную морду и нацелив на меня острое рыжее ухо – а ну как хозяйка все-таки вспомнит про запрет и сгонит?
Хозяйка в очередной раз проявила дюжую безалаберность в вопросах дрессировки и оставила собаку спать на кровати. Поэтому мешки под глазами удачно дополнялись рыжей шерстью, налипшей на домашнюю футболку. На фоне Беляны, выспавшейся и свежей, как майский ландыш, я смотрелась особенно колоритно.
Разумеется, по закону подлости в такое чудесное утро Лют не мог не прийти пораньше.
Тайку его появление привычно привело в восторг, и она немедленно затребовала внимания и ласки, едва не сшибив его с высоты купола в сугроб. Лют, что характерно, даже не стал пытаться поймать животину и устоять на ногах, а сразу отскочил вбок – и возжаждавшая особистского тела собака в пресловутый сугроб воткнулась в гордом одиночестве. Снег Тайку обрадовал не меньше (в нем можно было с шумом рыться), но я все равно зазвала ее обратно в купол – поутру красный столбик в термометре обнаружился ниже собственно шкалы, начинающейся с красочной отметки в минус пятьдесят. Что-то подсказывало, что в такую холодрыгу золотое правило в духе «никто не подозревает человека с собакой» даст сбой, даже если собака будет стильной.
Беляна, выглянувшая в купол следом за мной, вся съежилась и покрылась гусиной кожей. Закутанный до шарообразного состояния Лют поглядывал на нее с сочувственным пониманием и дверцу купола закрыл сразу же, как только Тайка смирилась с неизбежным и поднялась наверх.
– Можно, я у тебя останусь? – жалобно простонала Беляна, поспешно ныряя обратно в дом. – Вы же все равно скоро уйдете, третьей лишней я не буду…
– Оставайся, – легко согласилась я: после вечерней вспышки выгонять людей на мороз (тем более такой!) меня уже что-то не тянуло.
Найден здесь бы непременно вставил что-нибудь про то, что еще одна девушка никогда не бывает лишней. Лют, к моей радости, шутить на подобные темы не собирался, да и вообще держался несколько настороженно – будто ждал, что я снова сорвусь. Заговорить со мной он рискнул, только когда Беляна, обрадованная разрешением переждать утренний морозец, привычно выкрутила до упора регулятор температуры на водонагревателе и прочно оккупировала ванную комнату.
– Все еще сердишься?
– Нет, – призналась я, чувствуя себя так, будто одним вопросом из меня вышибли весь воздух. – Наоборот, хотела извиниться. Вчера я…