Месяц за Рубиконом

Лукьяненко Сергей

Жница вскрикнула, когда я и слегка оглушенная Вай упали ей на голову. Я перекатился в сторону, как раз вовремя – Ли и Хо прыгнули, но в результате ещё больше травмировали несчастную жницу.

– Слушайте, да хватит! – выкрикнул я.

С организмом что-то происходило. Я чувствовал, как один за другим возникают в моём теле органы, которых не то, что у людей, – даже у Изменённых не было. Ощущение – словно тело пронзают иглами, а в месте укола всё на миг немеет.

На меня набросились ещё две стражи. Секунд пять

мы обменивались ударами. Им было проще, руки у стражи длиннее, чем у людей.

Одной страже я пробил мышечный пласт на животе и травмировал брюшное нервное сплетение. Стража упала и забилась в судорогах, пронзительно взвизгивая, будто щенок, которому наступили на лапку. Вторая стража пошла в клинч, я увернулся, зажал короткую толстую шею локтем и сломал позвоночник.

В случае со стражей это только звучит страшно. К вечеру она восстановится.

На меня бросились сразу все остальные – старшая стража, травмированная Вай с окровавленным лицом, Ли и Хо, и молчаливая стража, которую я знал лишь по прозвищу, – Болтушка.

Я взмахнул рукой и выскользнувшие когти рассекли Болтушке грудь. Комбинезон задёргался, пытаясь стянуть разрез и закрыть рану. Сквозь рассечённые рёбра я видел биение сердца.

Болтушка немедленно подняла руки и отступила, выходя из боя. Из сходящейся раны обильно текла тёмная кровь.

– Ола, хватит! – крикнул я. – Это слишком далеко зашло!

Ола заколебалась, жестом остановив Ли, Хо и Вай.

– Убедилась, что я могу за себя постоять?

– Каков твой профиль? – спросила Ола.

– Говорю же – не знаю!

Ола жестом велела страже отойти. Сказала, будто обвиняя:

– Ты морфируешь. Но необычно.

– И что с того?

– Я должна проверить, – сказала Ола.

Встряхнулась. И будто раздалась в стороны – плечи стали шире, руки удлинились, из пальцев выдвинулись когти.

Старшая стража переходила в боевую форму.

– С ума сошла? – воскликнул я. – Ты же не контролируешь нейротоксин!

Ола молча пошла на меня.

Ну да, допустим, в боевой форме Защитника я могу нейротоксин пить стаканами. А вот как насчёт нынешней, промежуточной?

К тому же у обычных Изменённых иммунитета к токсину нет. Даже у самих стражей. Если к яду есть противоядие – он ненадёжное оружие.

– Ола… – с тревогой сказала Вай. – Не надо…

Старшая стража приближалась.

Я успел нанести ей два удара, прежде чем она дотянулась до меня. Первый удар раздробил бы человеку колено, второй разорвал бы селезёнку.

Ола смяла меня и повалила на пол. Прижала всем телом. Я отчаянно боролся, удерживая над собой её руки. Ола медленно преодолевала сопротивление, когти приближались к моей шее.

Она реально хочет меня отравить?

Если яд попадёт в сонную артерию – я успею его нейтрализовать?

По телу будто прошла судорога. Я не успел бы вырастить новые

мышцы на руках, чтобы стать сильнее старшей стражи, но мой организм ухитрился сделать что-то с имеющимися.

Я стряхнул с себя Олу, выскользнул из-под неё и сильно пнул по заднице. Замер в ожидании.

Старшая стража медленно перевернулась на спину. Посмотрела на свой живот. Вытащила вонзившиеся в тело когти. Перевела взгляд на меня.

В глазах у неё был ужас.

– Ты не виноват… – прошептала Ола.

Значит, она рефлекторно ввела токсин.

Значит, она убила себя.

– Дура! – выкрикнул я. Упал на колени, руками разодрал комбинезон на животе старшей стражи. Грубая нечеловеческая кожа была пробита в двух местах, одна ранка выглядела простой глубокой царапиной, а вот от второй, будто в кино, разбегалась тёмно-синяя сеточка капилляров.

Я опустил голову и укусил её в рану.

Токсин я ощутил, как едкую щёлочь, растворённую в крови. Несколько секунд я ждал, пока моё тело анализировало яд и создавало антидот. Голова слегка закружилась. Потом я вновь укусил Олу и впрыснул в рану перемешанную с противоядием слюну.

Старшая стража лежала неподвижно, растерянно глядя на меня.

К нам подползла медичка (похоже, при падении мы ей что-то сломали), я отстранил её рукой. Жница сейчас ничем помочь не могла.

Ола пошевелилась и села. Её кости с хрустом возвращались на обычное место, руки становились короче, когти втягивались.

– Нормуль? – спросил я.

Ола кашлянула. Её пробил обильный пот, она с трудом сидела. Изменённые собрались вокруг, драться уже никто и не думал. Только стража, которой я сломал шею, лежала на полу и осторожно ощупывала голову.

– Я жива, – сказала Ола.

Мне показалась, что она бы сейчас заплакала, если бы умела.

– Прошёл проверку? – спросил я. – Не буду слабым местом в команде?

Ола кивнула. Потом нехотя признала:

– Прошёл. Не будешь.

Я сел рядом, посмотрел на неё. Сплюнул – во рту ещё стоял вкус крови и яда.

– Ну зачем это, а? Ола, ты хорошая стража…

– Старшая стража.

– Хорошая старшая стража. Зачем это безумие?

– Таково Изменение, – Ола пожала плечами. – Мы должны доверять друг другу и быть уверенными в наших силах.

Вздохнув, я похлопал стражу по плечу.

Ну вот как на них сердиться?

Дети с ускоренным развитием, выглядящие, как монстры.

И с полным комплектом детской наивности и упрямства.

– Хорошо, я доверяю. Мы будем ещё тренироваться?

– Будем, – твёрдо сказала Ола. – Новая вводная. В ходе боестолкновения во взводе трое раненых. Марш-бросок на пять километров, переноска раненых и оказание им первой помощи.

Она подумала и добавила:

– Мы несём их в лазарет, но двинемся вокруг лагеря и скрытно. Макс несёт…