Метаметафора
Шрифт:
Даже при восхождении на высокую гору требуется время в 2-3 месяца для акклиматизации альпинистов к высоте. Еще дольше привыкают к невесомости будущие космонавты, имитируя необычное состояние в сурдокамерах. Почему не предположить, что вся наша Земля является таким устройством для акклиматизации человечества при переходе к вечности.
Вечность еще необычней, чем невесомость. В невесомости нет верха и низа, а в вечности нет прошлого, будущего и настоящего. Все существует всегда и как бы одновременно. Если включить в эту необъятность нашу земную жизнь, она окажется не в прошлом, не в будущем, не в настоящем, а всегда.
Ад –
Дело в том, что даже в земной жизни мы часто не умеем радоваться. Зато очень склонны страдать. "Живите и радуйтесь", – сказал Христос. Физиологи даже говорят о существовании в мозгу двух зон: Ада и Рая. Включаются они по очереди, и человека бросает то в жар, то в холод. Впрочем, давайте вспомним, при каких обстоятельствах чередуются контрастные режимы. Ну да! Это делается при закалке стали. В природе нет ничего бессмысленного.
Зло должно оставаться только во внешнем мире, не проникая в душу.
"Тьма внешняя" - это есть Ад, изгнанный из души. "Все прощать и не помнить зла" могут только великие подвижники и святые.
Все думают, что вечная жизнь где-то далеко от нас, в безграничных далях Вселенной. На самом деле она даже не рядом с вами, а внутри вас.
Человек - существостранное. Он многого не может: не видит в темноте, как кошка, не бежит даже со скоростью кенгуру, не слышит ультразвук, не летает, как птица, не живет в воде, как рыба; но зато он может жить в вечности уже сегодня, если захочет. Для этого у него есть два дара.
Дар видеть добро и зло и второй, гораздо более важный, - дар выбирать добро. Первое приносит человеку страдание и выводит его к Чистилищу. Второе дает ему Рай уже на Земле.
Жизнь на Земле – это акклиматизация к вечности.
Он доказал нам, что мы бессмертны, или Главное открытие Павла Флоренского
Ему принадлежит замечательный постулат доказательства бытия Божия. – Если есть "Троица" Рублева, значит, есть Бог. – Иконостас не преграда между алтарем и молящимися, а окно в другой мир. Флоренский не отрицал, что икона – Символ, но для него Символ был большей реальностью, чем сама доска, на которой Троица запечатлена.
Флоренский увидел, что геометрия иконы подчинена не Евклиду, а Лобачевскому. Перспектива изогнутого пространства такова, что не вы смотрите в глубь картины, а картина охватывает вас своей изогнутой полусферой – вы внутри иконы. Так елочный зеркальный шар отражает пространство всей комнаты, вбирая его в себя.
Флоренский назвал это "обратной перспективой". Оставался один шаг до главного открытия жизни. Вышла в свет на русском языке "Общая теория относительности" Альберта Эйнштейна, где все пространство нашей Вселенной оказалось искривленным. Правда, не вогнутым, а выгнутым, как сфера.
С этого момента начался духовный поединок отца Павла с великим физиком. С чем же не согласился Флоренский в теории относительности Эйнштейна?
Дело в том, что согласно теории относительности скорость света во Вселенной не может превышать 300 000 км/с. Все, что за пределами этой скорости, в формулах великой теории выступает со знаком минус, обозначается мнимыми величинами.
С этим физическим фактом Флоренский не спорит, но он считает, что именно эти "мнимости в геометрии" обозначают реальность, не подвластную физике и космологии. Свет выше скорости света - это "тот свет".
В этот момент тело вывернется из себя и обретет бесконечность, станет всем мирозданием.
Флоренский как бы не завершил свою мысль или не успел завершить. Человеку не надо мчаться со световой скоростью, чтобы вывернуться во вселенную и стать ею.
На земле это произошло с Даниилом Андреевым, с Андреем Белым, с космонавтом Эдгаром Митчеллом на Луне.
Я пережил выворачивание дважды – в 16 и 27 лет. Это было полное приобщение к вечной вселенской жизни, зримое присутствие вечности внутри времени.
Я назвал это словом «выворачивание», или «инсайдаут».
* * * * * * * * * *
ФОРМУЛА БЕССМЕРТИЯ ВЕЛИМИРА ХЛЕБНИКОВА
Имя Хлебникова хорошо известно всем, кто любит поэзию ХХ-го века, но его философские космические идеи все еще ждут своего открытия.
Всю жизнь поэт утверждал, что ему известны законы времени. Много раз он уточнял свои вычисления или видоизменял их, неизменной оставалась сущность открытия. Хлебников считал, что время — это особая невидимая форма пространства, а значит можно вычертить карту времени, где прошлое и будущее будут всего лишь очертаниями пройденного и еще не пройденного пути. Он оставил нам карту своего Государства времени, которое, возвышаясь над Государством пространств, вмешает прошлое,
будущее и настоящее человечества.
Государство времени
В мире, рождаемом мировой войной, Хлебников сделал такую запись: "Я тоже веду войну, только не за пространство, а за время. Я сижу в окопе и отымаю у прошлого
клочок времени".
Тем, кто хотя бы день или час прожил в Государстве времени Велимира Хлебникова, можно искренне позавидовать. В этом государстве есть два плана: земной и космический.
В земном: поэт, то в мешке, то в цилиндре и фраке, странствует по Российской империи, беседует с цыганами на их языке, идет по пространству нынешних независимых
государств, а за ним толпа детей в восточных одеждах. Они кричат: 'Тюль мулла. Гюль мулла", что означает священник цветов. Так на востоке называли странствующих поэтов от Омара Хайама до Велимира Хлебникова.
В космическом плане видим другое. Сквозь время и пространство движется человек — солнце-Маяковский, летит человек-звезда — Хлебников — и переговариваются между собой: "Кто там в звезды стучится? А, Володя, дай пожму твое благородное копытце".