Метаморфозы: тень

Турбин Александр Иванович

Мер То медленно поднялся на ноги.

— А ты думал, что? Они тебя цветами будут встречать? Баб тебе своих приведут и попользоваться предложат? Что ты хотел? Мы сюда не данью их пришли обложить, а убивать. Убивать! Они отвечают тем же — убивают. Это война, Инаро, — голос Вождя перешел в рык. — У этой земли сейчас один хозяин: демон Ту. Не они, не мы — только он. Хочешь сохранить войска? Отдай приказ, вперед двигаться большими группами — не меньше сотни воинов. Пусть ставят дозоры, рассылают разведчиков, мне тебя надо учить? Запомни, здесь везде война. Это Север, Инаро. Земля смерти.

Покрасневший тысячник медленно попятился из шатра.

— Я все понял, Вождь. Прости.

Мер То медленно проводил взглядом вышедшего помощника. Мысленно перебрал всех, кто был на этом месте до него — Тун Хара, сына, Шео Ма. Когда уйдет к демону Ту сам Инари Тун, кто следующим встанет за правым плечом Вождя? Мало осталось подходящих. Сильных — много. Смелых много. Даже верных и преданных — много. Достойных — нет…

…

Я шел по ночному лагерю, обходил чужие костры и палатки, стараясь не обращать внимания на редкие комментарии в свой адрес. Боятся, вот и злобствуют. Хотя и неприятно. Я поневоле стал забирать в сторону от небольших пятен света, вокруг которых собирались те, кто по каким-то причинам ещё не укладывался спать. Здесь было темно. И спокойно. Оставалось совсем немного до нашей с Высшими стоянки, когда мне преградил путь Алифи.

— Кто тут шляется? А? — он наконец-то увидел, кого встретил. — Прорицатель? Следишь?

Мне почему-то не понравился его голос. Смутно знакомый и очень опасный.

— Никак нет, Высший. Я к своим иду, случайно здесь… — я попятился.

— Боишься? Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это тихо. И давно, — он сделал паузу, словно что-то обдумывая. — Раз ты здесь, отвечай. Знаешь, что это за кинжал? Ты видел его раньше?

Он снял с пояса короткий клинок с витой рукоятью и протянул его мне — спокойно, аккуратно, с легкой улыбкой на хищном лице. И что оставалось делать? Причём тут был его кинжал, я не понял, как и то, зачем он мне его вручил, но пожал плечами и взял клинок в руку.

Удар в грудь был чудовищным, он бросил меня на мерзлую землю и заставил прокатиться по ней несколько шагов. Так и не успев восстановить дыхание, я судорожно стал бороться за жизнь. Левая рука тщетно пыталась удержать правый кулак Алифи, а правая, всё ещё сжимавшая кинжал, пыталась дотянуться до тела врага. Чтобы нанести удар, чтобы закончить бой. Картинка в глазах плыла, мешая сосредоточиться. Я не пытался понять, за что. Какая разница? Имели значение только блеск в глазах нападавшего, широкая ухмылка, предвкушавшая победу, и острое лезвие, которое я был не в состоянии протолкнуть вперёд.

Он навалился на меня всем телом, сковывая движения, подавляя волю. Глядя прямо в глаза и неумолимо приближая руку к моей шее. С каждым мигом, с каждым толчком крови в набухших от напряжения венах, он становился ближе к моей смерти.

Захотелось сбежать — вырваться, выкрутиться хоть как-нибудь и просто сбежать. Захотелось жить, но силы слабели, бесполезный уже кинжал выпал из правой ладони и осталось только одно — дождаться развязки. Она уже была понятна ему. И мне. Я ничего не мог сделать и остервенело боролся только из упрямства. А ещё из страха.

Пот градом струился по лбу, заливая глаза и мешая видеть торжествующее лицо рыцаря. Его ухмылку. Его вертикальные кошачьи зрачки. Пряди его почти белых волос, упавших на мое лицо и забивавшихся в ноздри. Странное, нелепое, дикое ощущение — боль, страх, чувство подступающей смерти в антураже щекотки и желания чихнуть.

Все закончилось как-то чересчур буднично и быстро. Воин-Алифи, только что добравшийся до моей шеи, вместо того, чтобы радостно свернуть ее к чертям, вдруг отнюдь не торжественно хрюкнул, дернулся и обмяк. Потом кто-то скатил уже неподвижное тело на землю и помог мне подняться. Это было не так просто — меня колотило и я не мог устоять на ногах.

— Нормально, Заморыш. Хорошо боролся, — Малый тряхнул меня за отвороты куртки. — Гляди, может, и сам бы справился?

Он хохотнул, и продолжил.

— Ты тут посиди немного, а мне прибраться надо.

Он перехватил тяжелое тело убитого Алифи и исчез с ним в темноте. А я остался сидеть, глядя на собственные дрожащие руки и думая об одном. Не о том, кто этот лаорец и почему он захотел моей смерти. И не о том, почему он протянул мне тот клинок, а я согласился взять его в руки. И даже не о причинах, помешавших мне воспользоваться своими какими-никакими талантами. Нет. Я думал о том, как получилось, что я сдался так просто? Малый мог шутить сколько угодно, но я знал, что сегодня смерть постучалась в мои двери и готова была зайти внутрь, чтобы забрать душу. Я сам открыл ей ворота. И дело не в силе врага, дело в панике, затуманившей разум.

Глава 1 9

День сто пятьдесят третий. Неделя мыслей о прошлом.

Пирр победил и остался в истории. Кто помнил бы о нем в случае поражения?

Мор. Избранные цитаты. Глава «Отражения»

Теплый весенний ветер дул в лицо, принося с собой терпкий запах молодой травы. Солнце заглядывало в глаза, норовя проскользнуть под узкое забрало шлема, предлагая сбросить неудобное, жаркое и тяжелое железо. Солнцу было всё равно, кто выезжает на равнину и чего ждут ощетинившиеся копьями отряды. Пот тонкими струйками стекал по лицу — пока ещё оставалось время, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Капли пота щекотали ноздри, отвлекая от напряженного ожидания.

Бравин окинул взглядом равнину. В центре построений — воины Куарана, те немногие, что прорвались из осажденной Берлоги и пришли вместе с Итланой от развалин Маинваллира. Сотни угрюмых, повидавших многое и оттого равнодушно-спокойных воинов Алифи и несколько тысяч людей. Самое опасное направление удара Итлана закрыла теми, кому могла доверять больше прочих. Испытанными в боях ветеранами, которые не побегут под натиском врага. Три ряда, словно выстроенных по идеально ровной линии поперек неширокого поля боя. И командир Берлоги, взявший на себя управление центром. Пожилой, похожий скорее на какого-нибудь библитекаря, а не на Мастера битвы, с вечно задумчивым видом и флегматичным взглядом подслеповатых глаз. Вот только этот флегматик более полугода сдерживал орды Рорка, так и не сдав крепость, а после вывел гарнизон на север. Все, кто недооценивал этого Алифи, уже кормили ворон, а барр Флорэль всё так же задумчиво смотрел на противника и спокойно чистил фамильный меч.

Слева и справа встали плотными рядами щитоносцы Лаорисса, лощеные, в иссине-черных доспехах и лазурных плащах. Люди, похожие на Алифи и Алифи, больше похожие на богов. Белые плюмажи Высших спадали на укрытые резными металлическими пластинами плечи, лучи Солнца играли на сверкающих, словно зеркало гранях доспехов. Поверившие в себя и оттого дерзкие, лаорцы вышли как на парад. Эенель, возглавивший левый фланг и его помощник, взявший на себя правый, стояли чуть поодаль, согласовывая последние детали. Кавалерия лаорцев осталась в резерве, укрывшись за невысоким холмом. Рыхлая земля в долине еще не высохла и единороги, набравшие скорость по равнине, вряд ли могли решить исход схватки. Кавалерия пригодится только в крайнем случае, если враг сломает построения пехоты. В этот день ее задача не выковать победу, а не дать случиться поражению.