Метаморфозы: тень
Шрифт:
Я слушал это существо, которое язык не поворачивался называть человеком, и меня пробивал озноб. Гнетущее, вяжущее чувство катастрофы. Зачем ему теперь какие-то мои планы? Зачем ему думать о благополучии людей? Теперь он, пройдя по этому пути сам, поведет прочих. И люди этого мира, и без того беспомощные, загнанные и замученные, превратятся даже не в скот — в эрзацы тел для будущей жизни Алифи. Ни больше ни меньше. И всё это благодаря только моим стараниям, моим глупым, необдуманным советам и моей самонадеянности.
Видимо, что-то поменялось на моем лице, что-то заставившее Энгелара перестать
— Новое будущее, в котором любой Алифи сам, САМ будет выбирать новое тело. Вдумайся, это будет происходить так, словно пришел в лавку. «Покажи, мой друг, вот того, мне его плечи нравятся. Или лучше того, у которого мужское достоинство побогаче. Или женщину..» А что? Мало ли у кого какие фантазии были в прошлой жизни? Нет, ещё лучше, можно вырастить себе тело изначально. Держать как скотину, водить на тренировки, следить за здоровьем. Нравится тебе такая перспектива? Нравится, спрашиваю?
Он перешел на рык, и только шепнувший что-то ему на ухо заклинатель смог заставить Энгелара прийти в чувство.
— Молчишь? Ты похоронил будущее своего народа, глупец. Одним своим необдуманным словом. Ты доволен?
Меня трясло. Я не думал… Не знал… Я… Что изменить? И как это теперь сделать? Как вернуть всё обратно?
Энгелар замолчал и медленно сел, кивнув Бравину.
— Выйди, счастливчик ты наш, оставь призванных поговорить друг с другом с глазу на глаз.
И Бравин, молча кивнув, вышел прочь …
— Что ж ты позеленел, революционер ты наш? Несладкой идея моя показалась? Поздно уже, все сам сделал. За язык тебя кто-то дергал? Нет. Вот и радуйся.
Я медленно кивнул.
— Хорошо, и ты, Владыка, возрадуйся. Только зря ты думаешь, будто просто так всё.
Говорить не хотелось, но молчать — тоже не дело.
— Поясни.
Не просьба — приказ. Не привык Энгелар к своему новому статусу. Кто он теперь? Никто. Тварь никчемная, ни к чему не пригодная. Такая же бестолочь, как и я. Человек.
— Как скажешь, — я перестал называть его на «Вы». Обойдется, вивисектор хренов. — Вот, как ты думаешь, сейчас Алифи в ряд выстроятся и землю перед тобой лобызать начнут? Я, конечно, дико извиняюсь, но этого не будет. Ты больше никакой не Владыка, он помер пару дней назад. А вот кто ты такой, я вообще не знаю. И знаешь, что я тебе, как человек человеку скажу? Забудь ты свои бредовые идеи. Скажем, если бы я тебе в козу предложил вселиться, ты бы вселился? Поспешил бы радоваться такой славной перспективе?
Он смотрел на меня молча, но выражение лица понять было невозможно. Не потому, что скрывал, а… Энгелар выглядел так, словно на механическую куклу натянули целлофановый пакет — мышцы подергивались не к месту, то правая, то левая часть лица начинала дергаться, глаза с трудом фокусировались на собеседнике, а из неплотно прижатых друг к другу губ то и дело вытекала капля слюны. Если честно, со стороны посмотреть — дебил дебилом. О каком уж тут выражении говорить?
— Человек не коза.
— Да? — удивил он меня, что уж тут сказать. — Уверен, твое величество? А я уже сколько месяцев маюсь, и как-то сомневаться стал. Человек тут отличается от скотины только тем, что его на мясо не пускают. Так что не пойдут Алифи вселяться в людей по собственной воле.
Энгелар кивнул.
— Ты прав, младший. Не пойдут. Вот только вы меня не спрашивали, и мы спросить забудем. Один раз. Второй. Сотый. А потом уже и не понадобится. Так что ты зря успокаиваешься. Ладно. Не затем я тебя вызвал, чтобы душещипательные беседы вести. Не будет никакого вселения, и не потому, что невозможно и кто-то там откажется. А потому, что я не позволю. Бравину я верю, а он мне поклялся никогда и ни при каких условиях не повторять опыт. А Валлора… Валлора мы найдем, есть у меня к нему пара вопросов, ответы на которые не совместимы с его жалкой жизнью. Ты лучше расскажи мне, зачем тебе всё это понадобилось. Мой мастер заклинаний сказал, есть у тебя пара безумных идей за пазухой.
За спиной раздались чьи-то крики, лагерь в который раз готовился отражать атаку Рорка.
— Что, прямо сейчас? — мне казалось, что мое место там, вместе со всеми. Какой бы слабый из меня не был маг, но какую-никакую помощь я оказать способен.
Вот только Энгелар был иного мнения:
— Нам, дваждырожденным, некуда спешить…
Ллакур смотрел вслед уходящим на свое последнее задание друзьям. Он отдал им приказ ещё до захода солнца, не спросив их согласия. Готовы ли они? Справятся ли они? Глупые вопросы. Если не они, то кто? На кого ещё можно было положиться? Оставались, пожалуй, только Бравин и Малый, но один готовится принять корону, а второму придется защищать наследницу трона. Теперь это будет его задачей. Рановато, но Малый справится. Кто-кто, а он — точно. Лучший из его воинов, самый решительный, самый отчаянный и… Самый строптивый? Ллакур усмехнулся. То ли дело — Второй и Третий. Услышав приказ командира, один лишь иронично поднял бровь, а второй хмыкнул и оба пошли готовиться к долгой ночи. Последней?
Последней. Ллакур не тешил себя глупой надеждой вернуться. Из таких заданий не возвращаются. Но и иначе нельзя. Еще день-два, если очень повезет, остатки войск Итланы смогут удерживать наспех возведенные укрепления. Ценой тысяч жизней. А потом всё равно волна серых воинов клана Теней захлестнет и смоет немногих оставшихся в живых защитников, похоронив саму возможность счастливого финала. Нет, история не должна заканчиваться вот так.
Ллакур оглянулся назад, за полосу частокола, на горящие в ночи точки факелов и высоких костров. У них должен оставаться шанс на победу. Вот только не бывает так, чтобы все оставались живы. Для того, чтобы одни продолжали жить, всегда умирают другие. Теперь просто пришла их очередь. Дева битвы, услышав предложение Карающего, не стала отговаривать или спорить. Она спросила только об одном:
— Ты уверен, что сможешь?
Но встретив упрямый взгляд Ллакура, не стала настаивать на получении ответа, кивнула и приказала выступать.
— Иди. Я не буду желать тебе удачи, воин, — удача куется подвигом. Я не смогу пожелать тебе возвращения — я уже давно не маленькая девочка, верившая в сказки, и знаю, где проходит грань возможного. И мне нечего тебе предложить, кроме одного. Если то, ради чего вы идете на смерть, случится, и это позволит нам выжить, то я знаю, как назову своего сына…