Метаполия. Тень Академии
Шрифт:
– Да брось, ни один енот не сможет понять твоих чокнутых мыслей, – Марк покрутил пальцем у виска.
– О да, намного проще понять тебя и твои космопушки, – съязвила девочка.
– Если бы в этом мире был хоть один енот, разбирающийся в бластерах, он стал бы самым крутым в мире! – возразил брат. В его голове всплыл образ полосатого героя, стоящего на задних лапах в скафандре с пушкой в руке.
– Зачем ты сюда вообще пришел? Чтобы испортить мне настроение?
– Будто мне больше нечем заняться, – скривился мальчик. – Ладно, извини… не думал, что все эти еноты были так важны.
Сестра какое-то время еще подулась, но быстро оттаяла.
– Ну так и зачем ты здесь?
– Бабушка послала за тобой,
– Опять? Я больше не буду чистить ее кастрюли, от них странно пахнет, – Фия красноречиво высунула язык.
– Да, я до сих пор чувствую эту вонь на своей одежде. Что у нее там вообще такое?
– Пахнет как старые потные носки, – хихикнула девочка.
– От нашей бабушки можно ждать чего угодно.
Обсуждая содержимое бабушкиных кастрюлей, двойняшки направились в сторону дома. Стоял жаркий летний день, и в расположившейся за сотни километров от мегаполиса деревне местные жители изнывали от пекла и духоты. Всеми способами они пытались бороться с этим зноем: кто ходил купаться на речку, кто предпочитал отсиживаться в тени крыш своих домов. Единственным местом, наполненным свежестью и прохладой, куда местные не решались сунуться, был высокий густой лес, по которому сейчас и шли неспешно Марк и Фия. Только они могли свободно по нему разгуливать. Вовсе не потому, что местные жители опасались встретить там волков, медведей или же заблудиться в лесной чаще. У них была иная причина избегать этого места. Заключалась она в доме на отшибе, одна часть которого выходила в лес, а другая – сразу на обрыв. Точнее, не сам дом пугал их, а женщина, проживающая в нем. Несмотря на двадцать первый век, вся деревня искренне считала ее ведьмой, стараясь лишний раз не попадаться ей на глаза.
Этой женщиной была бабушка двойняшек, и внуки никоим образом не видели в ней колдунью или злодейку. Они прекрасно знали, что, несмотря на резкий нрав, бабушка – очень добрый и отзывчивый человек. Просто местные ее по каким-то причинам невзлюбили. Впрочем, она тоже не питала к ним теплых чувств, именуя их деревенщинами и дикарями. Одного даже прокляла за то, что он назвал ее бабкой. Сама она в проклятия не верила, но бедолага так перепугался, что месяц не выходил из дома, пока его друзья и соседи не попросили уже забывшую об инциденте бабушку снять с него порчу.
– Дремучий лес сплошной, – проворчала она тогда, захлопнув за деревенскими дверь. – Да разве я похожа на бабку?
– Неа, выглядишь ты замечательно, – заверила ее Фия.
И она не врала – бабушка была в отличной форме. Подтянутая, энергичная, короткие пепельные волосы всегда аккуратно уложены, да и одевалась она современно: спортивные олимпийки со светоотражающими вставками, сапоги с пластиковыми застежками и прочие атрибуты, разительно отличающиеся от «бабушкиного» стиля; на руке у нее неизменно сидели противоударные часы, синхронизированные со смартфоном.
В деревню она переехала, как рассказывала мама двойняшек, сразу после смерти дедушки, ушедшего из жизни незадолго до их рождения. Родители отправляли сюда Марка и Фию каждое лето, обрекая их тем самым на неимоверную скуку: тут не было ни интернета, ни кинотеатра, ни торгового центра – только старый телевизор, который показывал три канала, и те с помехами. Впрочем, были в доме и необычные вещи, приводившие двойняшек в некоторое замешательство, в том числе двери, открывать которые строго запрещалось. Это попросту нельзя было сделать – они были наглухо заперты; пролезть через окно также не представлялось возможным, поскольку стены в тех комнатах были сплошными.
– Что это вы оба такие довольные? – с прищуром посмотрела на ребят бабушка, оторвав взгляд от телефона. – Опять какие-нибудь пакости про меня говорили?
– Ни в коем случае! – хором ответили внуки.
Но ее было не провести, бабушка всегда волшебным
– Смотрите мне тут, самые умные нашлись. Ладно, пошла я к этим деревенщинам, а вы уберитесь в доме как следует. И не вздумайте совать свой нос в запертые двери. Узнаю – оставлю на неделю без телевизора.
– Да будто кто-то смотрит эти три несчастных канала, – пробурчал Марк.
– Что ты там сказал?
– Марк сказал, что мы все почистим как надо! – перебила брата Фия, закрыв ему рот ладошкой.
– Правильно. Я рада, что вы все поняли, шпана. Ну все, мне пора в поселок.
– А зачем? – поинтересовался Марк, не понимая, что вообще там можно было найти интересного.
– По невероятно нужным и важным делам, – загадочно ответила бабушка.
Двойняшки переглянулись. Они прекрасно знали, что эти «невероятно нужные и важные дела» – покупка кошмарной жевательной смолы и тщетные попытки поругаться с почтальоном, который ленится носить одну жалкую газетенку до их дома. Даже сами ребята не особо понимали, зачем она ее выписывает, не читая и заголовка. Обычно споры с почтальоном заканчивались тем, что бабушка писала очередную жалобу в никуда. Она об этом знала, но упорно продолжала их строчить.
Дверь захлопнулась, и двойняшки остались наедине с уборкой. Марк уныло поплелся за шваброй и ведром, а Фия собрала свои белокурые волосы в хвост и нацепила ярко-розовый, усыпанный стразами фартук.
– И где ты такой откопала? – спросил Марк, вернувшись из чулана.
– У бабушки выпросила. Взгляни, это же венец высокой моды!
– Не могу – глаза слепит.
– Ничего ты не понимаешь, – фыркнула сестра, испытывающая очевидную слабость к розовым и блестящим вещам.
– С такими вкусами ты должна быть принцессой, а не растрепой с ободранными коленками.
– Сам ты растрепа! – огрызнулась Фия.
Они вышли во двор, чтобы набрать воды из садового шланга. Спустя три минуты работы насоса ребята стали подозревать, что что-то идет не по плану: в ведро-то вода заливалась, а уровень ее не поднимался.
– Кто бы сомневался, что в этом старом доме даже ведра дырявые, – вздохнул Марк, закрыв лицо рукой.
– Значит, никакой уборки!
– Нам бабушка потом головы оторвет, – Марк всегда был немного дальновиднее сестры.
– А если мы скажем, что все убрали, может, она и не заметит, – заговорщицки зашептала Фия.
– Заметит, и мы отхватим вдвойне – еще и за вранье.
Надо было что-то делать; и тут Фие на глаза попался горшок с пальмой, выставленный бабушкой на улицу по причине отличной погоды.
– Я придумала!
Марк проследил за взглядом сестры и сразу уловил идею. Они подошли к пальме и склонились над нею грозными тенями. Если бы растение могло испытывать чувства, оно бы уже занервничало.
Движения были быстрые и отточенные: ребята выдернули пальму из горшка и поставили ее в ведро. В целом операция прошла без потерь, не считая доброй половины земли, оставшейся за бортом. Промыв горшок и набрав воды, дети принялись за уборку. Начало было продуктивным: Фия, вскарабкавшись на лестницу, усердно вытирала с полок пыль, а Марк надраивал полы. Однако ребятам уборка быстро наскучила, и Марк начал тыкать шваброй сестре в ноги, утверждая, что именно там грязнее всего. Недолго думая, девочка врезала пыльной тряпкой брату по физиономии, от чего он стал чихать и задыхаться. В отместку мальчик затряс стремянку, на которой стояла сестра, – Фия повалилась прямиком на него и, вцепившись в спину, начала щекотать. Марк не мог этого стерпеть. Всеми силами он пытался скинуть с себя сестру, попутно заходясь в страдальческом смехе. Так они бесились, пока одним неудачным движением не свернули высоченный шкаф с книгами. Ребята замерли, глядя друг на друга. В зале повисло гробовое молчание. Они искренне надеялись, что ничего не сломали.