Метро 2033: Пифия
Шрифт:
– Это все? – спросил он, когда она закончила.
– Все, что было.
Стратег перебрал разложенные на столе предметы, внимательно осмотрел небольшой пистолет с дарственной монограммой и патроном в стволе, зачем-то даже взвесил его на ладони, покрутил в руках металлический жетон с выбитым на нем личным номером, наконец, заключил:
– Да, это его вещи. Где ты его достала?
– На Войковской.
– Далеко забрался, – ухмыльнулся Стратег. – А ведь я ему доверял.
«Врешь! Ты никому не доверяешь».
– Что, тоже был вашим ассистентом? – не сдержалась Валькирия. Идя на встречу, она не собиралась задавать этот вопрос. Никогда не следует выдавать заказчику свою осведомленность. И вот все-таки сорвалась.
– Увы, увы, – покачал головой Стратег. Он даже не пытался скрыть своего торжества. – Спрашивается: чего человеку не хватало? Скажи, он не мучился?
– Я не интересовалась.
– Ну да, ну да. – Стратег тряхнул головой.
«Закрыл вопрос», – перевела его жест Валькирия.
– Я удовлетворен. Ты отлично поработала. За тебя! – Он плеснул в стакан коньяка, отсалютовал им своей гостье и выпил янтарную жидкость одним глотком. – Надеюсь, твоя работа и в дальнейшем будет такой же четкой. Четкой и продолжительной.
Последнее слово прозвучало двусмысленно, но Валькирия прекрасно поняла намек.
– Теперь о приятном. – Стратег полез в карман и достал оттуда завернутую в пленку пачку документов. – Твои паспорта: Рейх, Полис, Ганза, Бауманский альянс. Все на подлинных бланках, с натуральными подписями и печатями.
Он перебросил ей документы и, пока Валькирия изучала паспорта, за которые большинство жителей метро продали бы душу, небрежно спросил:
– Скажи, а каково это идти по следу? Чувствовать запах жертвы, ее страх? Что ты при этом испытываешь? Охотничий азарт, да? Как гончая, которая неукротимо преследует жертву, гонит и гонит ее, пока та не упадет без сил или не забьется в какую-нибудь нору!.. Валькирия – это что-то эфемерное. Как раз для фашиков, которые помешались на всей этой готической символике. А Гончая – это твое предназначение, твоя суть!
Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания.
«Все, хватит! Расчувствовалась! Еще слезу пусти перед девчонкой! Прав Стратег, ты гончая! Охотничья собака, обученная загонять добычу, а загнав, рвать на куски или хватать и тащить хозяину! Ты стала тем, кем хотела! И нечего из-за этого переживать!»
Верно, стала. Но нравится ли тебе быть собакой?
Гончая вздрогнула. В первый момент ей показалось, что вопрос задала сидящая напротив девчонка, но потом она узнала голос. Он принадлежал другой маленькой девочке, которой непрактичная мать пела перед сном колыбельные песни и пыталась обучить вокалу. Той пятилетней крохе, которая останавливалась по пути в детский сад, чтобы погладить дворовую кошку, и пугалась собачьего лая.
– Что с тобой? Ты так побледнела, – голос Майки донесся, словно сквозь вату.
«Надо же, побледнела».
Гончая несколько раз с силой сжала кулаки, восстанавливая ток крови.
– Все в порядке, – сказала она и подмигнула. – А вот и наше мясо.
Хмурый бармен, в кои-то веки выбравшийся из-за своей стойки, поставил перед ними железное блюдо с толстой отбивной и крупно нашинкованными жареными грибами. Гончая изумленно вскинула брови. На ее памяти Калган ни разу не покидал своего места, чтобы лично обслужить клиентов. А они с Майкой не те клиенты, чтобы из-за них менять устоявшиеся привычки. Вот если бы он знал, что перед ним сидит любовница самого фюрера, но тогда его лицо выглядело бы более дружелюбным.
Внезапная мысль молнией сверкнула в голове Гончей. Она резко повернулась к Майке.
– Бармен тебя знает?!
Девочка кивнула.
– Он приходил к сестре. Сказал, она ему должна. На Маяковской ему многие должны.
– Твоя сестра работала в этом баре и при этом должна бармену?!
Майка снова кивнула. Гончей сразу расхотелось есть. Нужно было уносить отсюда ноги. И как можно быстрее. Но девочка была голодна. Гончая подвинула к ней принесенное блюдо.
– Ешь, только быстро.
Прежде чем вернуться за стойку, Калган заглянул на кухню и что-то сказал. Гончей это не понравилось.
– Ешь быстрее, – поторопила она Майку. – Нам надо уходить.
Девочка принялась судорожно запихивать в рот грибы и мясо, но тут же подавилась и закашлялась. К тому же после ее слов малышка не на шутку перепугалась.
– Все в порядке, – успокоила ее Гончая. – Я с тобой.
Наконец Майка справилась с кашлем, но, проглотив несколько кусков, положила надкусанную отбивную на блюдо.
– Я больше не могу.
Гончая понимающе кивнула и первой поднялась на ноги. В тот же миг возле стола оказался вездесущий бармен.
– Сначала надо расплатиться! – грозно потребовал он.
Гончая без счета высыпала на стол горсть патронов. Их оказалось больше, чем стоил весь заказ, но Калган даже не взглянул на патроны.
– Это не все, подруга, – объявил он и, ткнув в сторону Майки узловатым пальцем, добавил: – Ее сестра должна мне четыреста пулек. Передай ей: принесет бабло, получит девчонку. А до тех пор та останется здесь.
– Ты ошибся, приятель. Это моя дочь, – нарочито спокойно ответила Гончая и взяла Майку за руку. – Идем, милая.
– Я сказал: она останется! – рявкнул Калган и шагнул вперед, перегородив проход своей массивной тушей.
В ответ на его окрик из кухни появились два плечистых молодца с засученными по локоть рукавами. Один держал в руках мясницкий топор, другой – увесистую стальную кочергу. Майка в страхе подалась назад, но Гончая осталась на месте.
Разговоры в баре мгновенно смолкли, а все посетители уставились на хозяина и спорящую с ним молодую женщину, держащую за руку маленькую девочку. В отличие от девочки женщина вовсе не выглядела испуганной. Она даже улыбнулась, чем привела бармена в некоторое замешательство.