Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия
Шрифт:
Петухов внезапно ощутил дурацкое чувство вины, так, словно это действительно он изобрел компьютеры, программы, мониторы и Интернет в придачу.
— Потри спички о волосы, — продолжал Ковалев, — потом присядь, натяни на заднице штаны и попытайся зажечь об них спичку. Понял?
— Да… Но я никогда…
— Не страшно, — перебил Ковалев. — Надо когда-нибудь начинать. Сейчас самый подходящий случай. Ты не находишь?
Управляющий сделал все так, как велел Ковалев. Он потер спичечные головки об волосы, затем присел и резко чиркнул себя по бедру —
Ничего. Он чиркнул сильнее. Снова ничего. Он продолжал чиркать, прислушиваясь к тяжелому сопению Ковалева.
— Ладно, хрен с ним, — оборвал его полковник. — Давай по-другому.
Петухов почувствовал, как сильная рука схватила его за плечо и потащила к двери.
— Нащупай замок! — распорядился Ковалев. Петухов пошарил по двери и нашел замок.
— Вот. Здесь… Что вы собираетесь делать?
Он услышал, как в двух шагах от него раздался металлический щелчок предохранителя; затем Ковалев передернул затвор.
— Что вы хотите сделать? — повторил он. На мгновение в голову закралась страшная мысль: Ковалев сошел с ума и сейчас застрелит его.
— Ничего особенного. Как в фильмах — выбить его к чертовой матери. Нам надо добраться до резервного пульта, понял? Иначе двери не открыть.
— Ага, понял… Но как мы доберемся?
— Прижмись к стене и вытяни руку, но не отпускай замок. Ты слышишь меня?
Петухов похолодел. Кажется, до него начал помаленьку доходить замысел Ковалева. Он распластался по стене и вытянул руку как можно дальше.
— Теперь замолчи. Чтобы я не слышал, как твои зубы отбивают чечетку.
Распоряжения Ковалева были четкими и строгими. Петухов подумал, что, по крайней мере, в выборе старшего смены охраны Дубенский не ошибся.
— Успокоился, Коля?
Он успокоился. Настолько, насколько это было возможно. И все же Ковалеву пришлось повторить свой вопрос.
— Успокоился?
— Д-д-да…
— Теперь постучи по замку. Я хочу сориентироваться. Давай!
Петухов осторожно, словно металл замка был раскален докрасна, постучал по нему согнутым пальцем.
— Молодец! Давай еще раз. Трижды, а потом сразу убирай руку.
Петухов проглотил вязкую слюну.
— Алексей Геннадьевич…
— Заткнись! — прошипел на него полковник. — Можешь предложить что-нибудь получше?
Он говорил тихо, сквозь зубы, и Петухов понял, что он боится пошевелиться. Стоит в темноте с вытянутыми руками и не хочет сбивать найденный по слуху прицел.
— Стучи!
Ковалев трижды стукнул по замку, а потом быстро отдернул руку. Еще до того, как он успел прижать ее к груди, грянул выстрел.
По Симферопольскому шоссе, на юг от Москвы, неспешно катил человек на красном «ИЖ Планета-5».
Он выглядел несколько комично и… провинциально. Крупный мужчина лет тридцати, с открытым обветренным лицом; нос облупился от загара, у крыльев кожа слегка шелушилась. Мужчина был одет в кожаную куртку, явно перешитую из какого-то древнего одеяния — пальто
Его звали Константин Бурцев, и он был спасателем из Серпухова; если точнее — старшим четвертого экипажа.
Шестнадцатого июля на шоссе Таруса — Калуга произошло нечто странное. Случайный очевидец доложил в штаб МЧС о сгоревшем бензовозе. Дежурный попросил подтвердить или опровергнуть полученную информацию пилота вертолета «МИ-6», выполнявшего летное задание в том же районе. Однако вертолет местного аэроклуба с парашютистами на борту вскоре пропал с экрана радара.
Кстина и его четвертый экипаж направили в район бедствия, но оказалось, что бензовоз — действительно сгоревший — перекрыл шоссе и проехать дальше не было никакой возможности. Наверное, они бы пробились, но поступила совсем уж невероятная команда — ни шагу дальше! И они остановились. Что касается Кстина, то он со своим экипажем не видел ничего, кроме сгоревшего бензовоза. Да еще они подвозили какого-то странного мужика, такого же большого и краснолицего, как и сам Константин — Кстин. И больше ничего.
Естественно, он не мог знать подлинную подоплеку происшедшего. Точно так же не могли ее понять и те, кому по долгу службы положено знать все. Однако компетентные органы не без оснований подозревали, что события шестнадцатого июля должны наложить определенный отпечаток на психику всех, кто каким-то образом оказался в них замешан [1] … Кстин был одним из первых в этом списке.
Семнадцатого, в его законный день отдыха, позвонил начальник и приказал срочно выехать в Москву. Поездка была оформлена как служебная командировка сроком на неделю.
1
См. в романе Дмитрия Сафонова «Радио судьбы».
Кстин не возражал. Побывать в столице за казенный счет? Да кто же от этого откажется?
Он оседлал своего старенького «ижачка» (в Серпухове Кстин слыл одним из «центровых» байкеров, а мужественная профессия только поднимала его авторитет) и отправился в Москву. Почти полдня ушло на то, чтобы найти указанный адрес — незаметный переулок в районе Лубянки. Наверное, если бы он поехал на «Москвиче», доставшемся от отца (старик «четыреста двенадцатый» был еще крепок и уверенно стоял на всех четырех колесах), то не смог бы пересечь и Садовое кольцо.
За эти несколько часов он понял, что Москва не предназначена для того, чтобы ездить по ней на автомобиле, хотя глаза говорили обратное: тучи машин, как стаи разноцветных мух, метались от светофора к светофору; на первый взгляд, безо всякой видимой системы, но, приглядевшись, он понял, что у этой игры есть свои правила. Он мог их усвоить, но вряд ли смог бы по ним играть. Мотоцикл оказался наилучшим выходом, к тому же от раскаленного асфальта поднимался такой жар, что в «Москвиче» он чувствовал бы себя как курица в духовке.