Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия
Шрифт:
Ручки папки были достаточно длинными; Денис без труда просунул в них голову.
Собачонка визжала и скулила, но у нее не было выбора. Как и у всех прочих.
Денис взял Алису за руку и подвел к дверному проему.
– Спускайся сразу вслед за мной! Ты поняла?
Алиса закивала.
– Не бойся, не бойся! – говорил Денис и сам не мог разобраться: кому он это говорит? Алисе? Или себе?
Он, повторяя движения уже скрывшихся мужчин, сел на пол и, придерживаясь за дверь, осторожно спустился в воду.
– Иди,
Алисе стало страшно. Она подняла на толстяка испуганные глаза, но тот грозно выступил вперед.
– Иди за ним!
Алиса медлила, хотя понимала, что другого выхода у нее нет.
– Иди! – повторил толстяк, покачав головой.
И девушка сделала шаг вперед.
– Теперь что, я? – спросила Галочка, когда двое ребят скрылись в темноте тоннеля.
– Я тебе посвечу, – сказал Михаил.
Галочка скривилась. Губы ее задрожали, и она вдруг громко, в голос, зарыдала.
– Пошли вместе, а, жирдяй?! Чего, они все вместе, а я – одна? Я не хочу! Я боюсь одна! Пошли вместе!
– Да на хрен ты мне сдалась?
Галочка поняла, что последняя надежда тает без следа. В одиночку… В темном тоннеле… Это было по-настоящему страшно, хотя, казалось бы, она повидала в своей жизни разного под завязку. Что еще может ее испугать? Оказалось, что-то еще может.
Пол под ногами – в который уже раз! – задрожал, вагон качнуло, и он прополз несколько метров вперед.
Едва вагон остановился, толстяк переложил факел в левую руку, а правой схватил бродяжку за шиворот. Галочка отбивалась и даже пробовала его укусить, но толстяк не обращал на это внимания.
Он вытащил ее в дверной проем и медленно опустил в воду.
Женщина визжала и цеплялась за дверь.
Михаил присел рядом с ней.
– Не ори! Слышишь? Не ори!
Галочка замолчала.
– Теперь набери побольше воздуха!
Она послушно открыла рот так широко, словно хотела проглотить Михаила целиком, и вдохнула. Не отрываясь смотрела ему прямо в глаза с отчаянием, но больше с мольбой. Казалось, она говорила: «Может, не надо? Может, я просто выпила чуть больше, чем следовало? Или не того, что следовало? Может, я просто сплю и ты меня сейчас разбудишь?»
Михаил улыбнулся настолько ободряюще, насколько мог. Улыбка вышла натянутой.
– Удачи! – сказал он и отцепил ее побелевшие пальцы от двери.
Течение подхватило женщину и унесло в темноту.
– Вот так это обычно и бывает, – непонятно почему, сказал Михаил и распрямился.
Вода уже дошла ему до колен.
– Ну а что? Он был прав. Я же трус. Я бы обязательно стал за кого-нибудь хвататься.
Он опустил факел и стал разглядывать черную воду.
– Надо было мне идти первым, – сказал он и заплакал.
Он больше не мог сдерживаться. Да и не перед кем было теперь. Он
Михаил положил факел на сиденье. Еще сантиметров пять, и сиденье тоже скроется под водой.
Дерматин зашипел и стал пузыриться, распространяя удушающее зловоние. Непонятно, зачем он оставил факел гореть? Михаил все равно не мог заставить себя посмотреть на эту страшную черную воду, плещущуюся в тоннеле.
Он развернулся и стал медленно отступать к дверям. Подошел к проему и, раскинув руки, нащупал кончиками пальцев края.
Сделал шажок назад. Еще один… Еще…
Пятки уже не чувствовали под собой пола; Михаил стоял на одних только мысках.
Он закрыл глаза. «Раз – и все! Только решиться!»
Он не успел. Новый толчок, гораздо сильнее прежних, потряс вагон. Михаил нелепо взмахнул руками и выпал наружу, подняв тучу брызг.
В отчаянии он уцепился за край, но, прежде чем течение снесло его в сторону, вагон накренился и придавил его к стене тоннеля.
«Лучше бы раздавил сразу!» – промелькнула мысль, однако вагон застыл на месте и больше не двигался.
Токоприемник раздробил ему обе голени. Михаил чувствовал ужасную боль, затопившую сознание целиком. Он попытался закричать, но из груди вырвался лишь слабый писк. Попытался вырваться, но с одной стороны на него давила груда металла, а с другой – впивались в спину плети кабелей.
Вода прибывала. Она доставала уже до подбородка.
Михаил запрокинул голову. Он начал захлебываться.
Он понимал, что погибает. Руки оставались свободными. Если бы можно было набрать в горсть немного воздуха и засунуть себе в рот!
Он попробовал подтянуться, чтобы выбраться. Раздробленные ноги отозвались кошмарной болью. Железная ловушка держала крепко.
Бесполезно. Бесполезно…
Михаил забился. Это была уже агония.
Она длилась почти три минуты. Все это время он не отрываясь ловил взглядом свет догорающего факела, словно это могло помочь.
Потом затих, и вода полностью скрыла его тело.
Трое спасателей восемнадцатого экипажа бежали по тоннелю. Надутая лодка сильно мешала, но они не обращали на это внимания.
Они преодолели метров сто, а может, и все двести. Под ногами было по-прежнему сухо. Никаких следов воды.
В нее трудно было б поверить, если б они не видели ее текущей между рельсами параллельного пути.
– До первого перехода еще метров сто, – на бегу крикнул командир. – Попытаемся открыть дверь и войти.
Никто ему не ответил, да он и не спрашивал, а объявлял о своих намерениях.
В темноте было трудно ориентироваться, однако ноги и легкие говорили ему, что они бегут немного в гору. Это означало, что поток воды будет бежать им навстречу.