Мэвис и супершпионы
Шрифт:
— Черт побери! Не сделала ли я ошибку, когда слезла с вас?!
— О нет!
— К вам уже вернулась память? Вы вспомнили, как надо вести себя с дамой?
Жордан осклабился:
— Конечно! Не будем выяснять, кто тут не прав. Вы, несомненно, были в ударе! — Он натужно засмеялся. — Могу поспорить: ваши возможности безграничны. Во всяком случае, на меня вы, Мэвис, произвели огромное впечатление.
Говоря это, он встал и, глядя на меня, бочком стал продвигаться к двери. По лбу его расползся синяк с багровым оттенком, что придало мистеру Жордану вид мученика и борца за идею.
— Я
Он нашарил ручку двери и, все так же глядя на меня в упор, достал из кармана ключ, ощупью вставил его в замок и щелкнул.
— Все так и будет, Мэвис. Правда, я надеюсь, что это произойдет лет через пять, шесть, десять...
Тут он резко распахнул дверь и в мгновение ока исчез.
В моих ушах еще стоял звук захлопнувшейся двери, но я уловила и другой звук: как будто скреблась мышь. Мышь в Риме? Что за чепуха!
Вот они мужчины! Итальяшки не умеют ничего другого, как щипаться, а янки чуть что — убегают, как трусливые мыши. При чем тут мыши! Ну, конечно, ни при чем. Впрочем, может быть, я сама виновата? Наверное, не стоило лупить мистера Жордана по лбу? Вдруг в том месте, куда пришелся удар — и не один! — моего каблука, у него находится какой-то очень важный центр? Да ладно, ну его, этого брюнета. Пусть идет к черту! У меня отпуск. Вот сейчас лягу, выброшу его из головы, высплюсь как следует...
Я решительно направилась в спальню, но опять услышала поскребывание и шуршание. Кто-то определенно трогал мою дверь. Неужели у соседа появилось, наконец, понимание ситуации, и он решил исправиться?
В волнении я поспешила к двери и, распахнув ее, воскликнула:
— Люблю смотреть фильмы дважды! Второй раз все становится на свои места и...
Фрэнк Жордан опять резко толкнул меня в грудь, я пролетела через всю комнату и ударилась о стену. Все повторилось! Как и в первый раз эта сволочь закрыла дверь на ключ, однако забыла положить ключ в карман. Было еще одно отличие от предыдущей сцены: в глазах брюнета стоял испуг. Руки Фрэнка делали мелкие суетливые движения, ноги дрожали. Мой сосед явно был в панике.
— Спрячьте меня, Мэвис, — сказал он придушенным голосом.
Я поднялась, стала растирать поясницу и то, что пониже, не делая разницы между старыми и новыми синяками.
— Почему я должна вас прятать?
— Так надо! Ну придумайте же что-нибудь!
Он грязно выругался. Глаза его метались по моей комнате в поисках укромного местечка.
— Катись отсюда! — крикнула я, взбешенная до крайности.
— Тише! — зашипел Фрэнк. — Они услышат, и тогда...
— Кто «они»?
— Они в моем номере. Я хотел войти и уже почти вставил ключ в замок, когда понял, что они там. Потому и вернулся!
Брюнет отклеился от двери и стал надвигаться на меня. Я заметила капельки пота, блестевшие на его израненном лбу.
— Они, наверное, поняли, что я их подслушивал... Да, это так. Иначе почему они в моем номере?
Фрэнк говорил, как в бреду.
— Но это значит, что они видели не только микрофон, но и вас, моя дорогая. Значит... Они могут подумать, что мы — сообщники. И придут сюда. Спрячьте меня, Мэвис. Это и вас спасет от многих неприятностей.
— Что за бред вы несете! Какие неприятности? Если кто-то и видел, как я на балконе дышала воздухом, то это ничего не значит. А если постучит в дверь, то я просто-напросто не открою.
— Они умеют проходить сквозь стены!
— Тогда я позвоню портье.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Да спрячьте же меня наконец! — затрясся Фрэнк.
— Я же сказала: вообще не буду открывать, — зашептала я в ответ.
Фрэнк метнулся к балконной двери, отпер ее и скрылся за занавеской.
В дверь постучали настойчивее. Я подошла и громко спросила:
— Кто смеет будить меня?
— Портье.
Голос за дверью был мягкий, спокойный и даже, как мне показалось, интеллигентный.
— Синьорина, тысячу извинений. Откройте, пожалуйста. Это очень важно.
— Ну, разумеется, я не могла не открыть такому милому человеку. Сумасшедшего Фрэнка все равно не было в номере, да он мне порядком надоел со своими бредовыми предположениями и манией преследования.
Как ни странно, вместо портье я увидела... Ну, такую парочку называют не иначе, как Пат и Паташон. Высокий, как жердь, итальяшка, а с ним — маленький коротышка. Коротышка держал острый нож и смотрел на меня весьма заинтересованно.
Только я раскрыла рот, чтобы заорать, как мнимый портье приставил нож к моему горлу.
— Тихо, бамбина [2] , — сказал он вежливым убаюкивающим голосом. — Я разрешаю тебе только дышать. Дышать, но не разговаривать. Поняла?
Я осторожно кивнула, боясь, что этот сукин сын надавит сильнее и нож окажется в моем горле на месте языка.
Я попятилась. Непрошеные гости вошли в номер. Высокий быстро осмотрел комнату и запер дверь на ключ. Потом он заглянул в туалет и в ванную. Коротышка по-прежнему держал свой нож у моего горла. Коротышка был совсем не похож на итальянца: выцветшие соломенные волосы, голубые глаза... Его напарник, вот тот, действительно, выглядел настоящим римлянином: черные кудри, волевой подбородок...
2
Девочка (итал.).
Пат и Паташон обменялись репликами.
— Его нет?
— Нет, Марти.
Марти — так звали коротышку.
Чернявый глянул в сторону балконной двери и задумчиво сказал:
— А ведь здесь общий балкон... — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал пистолет. — Надо посмотреть...
Наверное, я дернулась, потому что Марти ласково погладил меня по руке.
— Не надо волноваться, бамбина. Это не твоя проблема.
Дылда издал смешок, медленно открыл балконную дверь, выглянул наружу и скрылся за занавеской. Я ожидала чего-то потрясающего, но было тихо. Через несколько минут мерзавец с пистолетом показался в номере. На его лице было написано разочарование.