Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
— Алиса, пусть принесут эля, — распорядился Мор. — Не сомневаюсь, что гребцам хочется пить после долгого плавания. К тому же против течения.
Мои спутники благодарно посмотрели на него, а он повернулся ко мне. Его серо-зеленые глаза едва не обожгли меня.
— Не угодно ли вам прогуляться, пока готовят освежающие напитки? — Его ласковый голос звучал с неотразимой повелительностью.
Мне оставалось лишь подчиниться.
Он повел меня в сторону розария, граничившего с садом. Солнце светило нам в спину. Перед нами маячили наши длинные тени. В детстве меня пугали дурные приметы, и я боялся наступать на свою
Мор показал мне несколько розовых кустов, о выращивании которых он заботился с особым старанием, а потом без обиняков произнес:
— Впрочем, вы же приехали по другим делам.
— Верно, — тут же согласился я. — Я хочу, чтобы вы стали лорд-канцлером. Вместо Уолси.
Раз уж он предпочитает говорить начистоту, то почему бы мне не последовать его примеру?
Я ожидал, что Мор выкажет тревогу либо недоверие. А он расхохотался, заливисто и звонко.
— Я? Вместо Уолси? — успокоившись, произнес он. — Но я же не принадлежу к клану священнослужителей.
— А мне и не нужен священник! Вы христианин… и более праведны, чем большинство церковников!
— А вы, ваша милость, совершенно уверены, что вам необходим христианин?
Неужели он издевается надо мной?
— Разумеется!
Сцепив руки за спиной, Мор задумчиво вышагивал вдоль аккуратно подстриженных розовых кустов. Остановившись в конце ряда, возле алых роз, он обернулся.
— Я не могу, — спокойно заявил он. — Простите меня.
Он застыл передо мной. Его силуэт обрамляли кровавые пятна цветов.
— Почему же не можете? — требовательно спросил я.
— Великое дело вашей милости…
Я отмахнулся.
— В ведении лорд-канцлера…
— Но предыдущий канцлер, — прервал он меня, — серьезно занимался этим вопросом.
— Потому что он был кардиналом и имел право руководить легатским судом. Теперь это дело приобрело иную окраску и…
— И стало государственным делом, которое потребует еще большего участия вашего канцлера, будь он священником или законоведом. Я не могу…
— Томас, — вдруг сказал я, — а каково ваше личное мнение по данному поводу?
Отвернувшись, он с чрезмерной пристальностью начал разглядывать розовый бутон. Я ждал. Наконец Мор понял, что не может больше тянуть с ответом.
— Я полагаю… — его обычно уверенный голос звучал слабо, — что королева Екатерина является вашей настоящей женой. А если это не так, то отмена вашего брака должна быть всецело во власти Папы.
Я внутренне возмутился, холодный гнев поднимался из глубины души, грозя затуманить ясность моих мыслей. Я поборол его.
— И из-за этого вы отказывается от канцлерства.
Я удивился и порадовался своему бесстрастному тону. Ледяная волна пошла на убыль. Холод стекал по спине, точно вода. Я овладел собой.
— Отчасти. — Он улыбнулся. — Я смогу хорошо служить вашей милости, только если искренне и безоговорочно приму на себя все трудности этой должности.
Мы покинули розарий, подошли к фруктовому саду и открыли калитку в старой кирпичной стене. Передо мной тянулись ровные аллеи деревьев, отстоящих друг от друга ярдов на пять. Аккуратно подрезанные ветви шатрами раскинулись над землей.
— Сливы, — пояснил Мор, показав на дальний левый ряд. — Дальше вишни. Вот перед нами яблони. А груши высажены вдоль другой стены.
Мор направился по яблочно-вишневой аллее. В эту пору все плоды выглядели одинаково. Я шагал вслед за Мором, хранившим молчание, которое сводило меня с ума.
— Господь уже вынес вердикт этому браку! Он проклял меня! — воскликнул я с мучительной болью.
Мор остановился и повернулся ко мне.
— Я согрешил, — пылко продолжил я. — И должен искупить этот грех! Иначе Англия погибнет! Погибнет!
В глазах Мора мелькнуло недоумение, и он шагнул ко мне. Однако я уже не видел ни его, ни солнечного летнего дня. Передо мной зияла черная бездна отчаяния. Почти без памяти я упал у вишневого дерева. Да, мою страну ждет крах, она не переживет новых гражданских войн.
Я почувствовал на плече чью-то руку. Надо мной склонился Мор.
— Ваша милость?
— Моя совесть указывает мне истинный путь, — наконец выговорил я. — Пусть придется спорить с целым миром, ничто не поколеблет моей уверенности в том, что я обрел истину.
Я поднялся на ноги, устыдившись приступа собственной слабости, и украдкой глянул на Мора. Он пристально смотрел на меня, но я никогда прежде не видел на его лице такого выражения. К удивлению примешивались благоговение и еще какое-то неуловимое чувство.
— Я готов стать вашим канцлером, — спокойно сказал он. — При условии, что вы проявите равное уважение к голосу моей совести.
Тот вечер завершился веселым ужином. Для нас устроили pique-nique [67] , как на французский манер назвала леди Алиса незатейливую пирушку на свежем воздухе. На лужайке поставили длинные столы, покрытые белыми скатертями, концами которых играл в сумерках легкий ветерок. Принесли простые деревянные тарелки и глиняные бутыли со сплюснутыми боками. Затем появились огромные блюда с земляникой, кринки со свежими сливками. Угощали нас и приправленным ясменником майским вином, разлитым в объемистые кувшины.
67
Есть предположение, что слово «пикник» попало в английский язык — как и во все прочие — из французского. Ученый предполагает, что «pique» здесь употребляется в значении «наколоть», «нанизать» (мясо на шампур, канапе на шпажки), а «nique» — своего рода «белиберда», пристегнутая веселыми французами для рифмы.
Дети Мора пели и играли на лютне. Присоединившиеся к пирушке слуги начали отплясывать вместе с моими гребцами. Маргарет Мор, старшая и любимая дочь Томаса, держалась за руки с Уиллом Ропером, своим женихом. Мор смеялся. Я смеялся. Когда длинные тени протянулись по ярко-зеленой лужайке, я осознал, что никогда не был так счастлив. Жизнь могла быть прекрасной.
XLII
Стоило мне вернуться в Лондон, как радужное настроение рассеялось. Там меня ждала куча дел, которую я должен был разгрести. Припоминаю, что я ретиво взялся за них. Прибыл вердикт от университетских ученых, и он (в целом) оправдывал мои намерения (возможно, благодаря аргументу, выраженному в золотых монетах). Но Папа остался непоколебим, хотя меня уже не волновало его мнение. Этот план был наивным с самого начала, и затея Кранмера не помогла мне получить развод.