Между этажами
Шрифт:
Атилас рассмеялся:
— Всё грубее и грубее! Зачем бы мне отвечать? Ты всё равно не слушаешь.
— Ладно, — сказала я, — Раз не позволишь себя спасать и не хочешь отвечать на вопросы обо мне, ответь, блин, хоть на другие.
— А можно?
— Ага. Хочу знать, являются ли стены на самом деле стенами?
— Это уже крайне похоже на питомца. Не могла бы ты пояснить?
— Ну, вот когда я в человеческом мире, в основном всё выглядит так, как должно для людей. Иногда я вижу предметы иначе, но чаще всего — они обычные, человеческие.
— И то и другое одновременно.
— Да, — заспорила я, — Но если всё зависит от того, как я вижу предметы, не значит ли это, что моё видение их меняет?
— Нет, — возразил Атилас, — Это совсем другое. Это то, от чего умирают люди. Твой единственный талант заключается в том, что иногда ты видишь предметы в том виде, в котором они обитают на другой плоскости реальности. Ты не меняешь их, а твоё видение влияет лишь на тебя, меняет только твоё восприятие.
Я довольно долго обдумывала его слова, а потом медленно сказала:
— А я вот так не думаю.
Атилас отвернулся.
— Быть того не может. Тогда любопытно, зачем вообще спрашивать.
— В смысле, думаю, в основном это так и есть, но иногда я меняю вещи. И дело не только в моём восприятии. Как бы говорю им, и они меняются.
— Люди не могут заставить предметы раскрывать их формы в Между и За, — сказал Атилас и снова взглянул на меня, — Ровно так же, как они не в состоянии заставить объект быть тем, чем он не должен быть ни на одной из плоскостей. Если бы ты это могла, воистину ты оказалась бы совсем другим питомцем.
Странно. Он же знает… Аа, да. Атилас же говорил с тем, кто прикидывался Пэт, а не с настоящей мной. Значит, кем бы они ни были, они не знают, что я могу.
Но самое главное — Атилас изо всех сил старался сделать так, чтобы они не узнали о моих способностях. Что же такого важного во мне и том, что я могу заставить предметы показывать их форму из Между?
— Погоди, — сказала я. Вспомнила кое-что ещё, — Хочешь сказать, есть другие люди… существа из За, которые в состоянии заставить предмет принять другую форму? Даже не ту, в которой он существует в Между и За?
— Ты действительно полагаешь, что игры в невежество заставят меня поверить в то, что ты настоящая Пэт?
— Типа того, — ответила я. Не то, чтобы я думала его так убедить, но надеялась, что он поймёт, что я это я.
Как же убедить его, если он считает меня мёртвой?
Я опасливо обошла его несколько раз, и только тут до меня дошло: никак. Придётся опять освободить его и постараться уговорить на этот раз не убивать. Да и не умру же я на самом деле, в конце концов.
— О чём плачешь на этот раз? — устало спросил он, — Перестань.
— Не плачу, — ответила
— Да неужели?
— Ага. Тебе не понять. Ты всего лишь существо из За.
Атилас тихонько просипел, не знаю, от боли ли или от смеха, и сказал:
— Может и нет. Но насколько я вижу, ты тянешь время.
— Пытаюсь найти способ освободить тебя, и при этом не умереть.
— Его не существует, — ответил Атилас.
— По крайней мере в этот раз я освобожу твои руки в последнюю очередь, — сказала я. Так он не сможет меня придушить.
— Действительно думаешь, что это поможет?
— Не знаю, — сказала я, — Всяко лучше, чем быть убитой.
— Хочешь открою тебе секрет?
— Вот это поворот, — засомневалась я.
— С тех пор, как я тебя убил, прошло два дня. Всё это время я был один. Думаешь я не обзавёлся оружием?
— Если ты был один, откуда оружие? — спросила я. Но опять же, это Атилас, — А что за оружие?
Лёгкая улыбка застыла на его губах:
— Нож.
— Ладно, предположим ты чудесным образом раздобыл нож, даже если никого здесь не было, и умудрился добыть не стальной?
— Похоже мои слова тебя не убедили. Ничего страшного. Увидишь позже.
— Нет спасибочки, — ответила я, — Того раза хватило. Ой.
— Да, П… Да?
— Зачем это всё?
— Что именно?
— Ты в этой комнате. Раньше ты говорил, это пытка, так почему она направлена на меня?
Атилас взглянул на меня:
— Оговорился. Ты — лишь способ добычи сведений. Пыткой следует считать лунный свет. Вся эта затея сильно отдаёт халатностью, и крайне необдумана.
— Неужели ты и дальше собираешься висеть там и отпускать критические замечания чувакам, которые тебя пытают? А вдруг они перейдут к более жестоким действиям?
— Ничего хуже со мной они уже не сделают, — ответил Атилас, — Я уже проверил их границы. Передай им, чтобы отпустили меня, и они умрут быстро.
— Вряд ли такое предложение их заинтересует, и тебя тут же выпустят, — сказала я. Но холодок по спине всё же пробежал.
— Очень хорошо, — в голосе Атиласа зазвучал ужасный лёд, — Тогда я с наслаждением буду разрывать вас на кусочки по одному. Медленно.
— Жуть какая, — сказала я, но тянуть больше нельзя. Я начала работать над лунным светом, — Не убивай меня в этот раз.
— Я же уже говорил…
— Знаю, — перебила я, — Просто не надо.
Если ещё вчера Атилас переносил даже мои самые грубые прикосновения к нитям лунного света, то сейчас он коротко выдыхал от каждого касания к нитям. А когда я дошла до лучей в середине, которые оказались более плотными, чем внешние, испарявшиеся от легчайшего прикосновения, он стал хрипеть.
Я не сдержалась и остановилась.
— Может получится привести Зеро, — больше для себя сказала я. Слёзы вовсю лились по щекам, но я не пыталась ни сдержать, ни стереть их: всё равно бы не получилось, да и Атилас бы лишь посмеялся над этой слабостью.