Между мирами. Том 3
Шрифт:
– Так! Успокоились! – выкрикнул я. – Предлагаю решение проще. То, что Владимир принимал участие в похищении девушки и сокрытии тела – факт. Поддержка антигосударственных, – тут я посмотрел на Павла, чтобы убедиться, что я использовал правильный термин, – взглядов – тоже факт. Тебе нет смысла его покрывать, потому что он мертв. И если ты что-то знаешь, то существенно облегчишь себе жизнь. За то, что ты был знаком с таким человеком, тебе ничего не будет. Правда ведь?
– Правда, – мрачно произнес шпион. – Но врать не советую. Если я выясню, что ты соврал – загремишь по полной.
Макаров замялся. С одной стороны, я действительно сделал ему отличное предложение – он может все рассказать и избежать ответственности с нашей стороны.
– Хорошо, я расскажу, что знаю, – наконец-то решился он. – Но вряд ли сообщу много полезного. Да, Володя хотел втянуть меня в свой клуб по интересам.
– Сколько их было? – перебил его шпион.
– Не знаю. Я слышал о троих.
– А я знаю, что было минимум пятеро, – добавил я без нажима. – Главное слово тут «было», поэтому тебе повезло, что ты не поддался.
– Да я и не хотел, – начал оправдываться бригадир.
– Не хотел, не хотел, – поддержал его Наумов. – Я на управленческие должности кого попало не беру.
– Не мешайте, – остановил я это словоизвержение.
– Хорошо, – кротко ответил начальник и с грустью уставился на пустую стопку.
– С чего он вообще влез в это? Его младший брат был донельзя доволен своей работой.
– Я без понятия, с чего ему это вдруг взбрыкнуло. Младший у него в тыщу раз умнее и все отлично понимает: как мы работаем, как функционирует завод. У него все шансы стать бригадиром, когда ему шестнадцать стукнет.
– Не стукнет, – всхлипнул Наумов.
– Боже, Макс, отдай ему бутылку, пусть он замолчит! – рассердился Трубецкой, не выдержал и сам поставил графин на стол.
– Что? И он тоже?
– Подельники Владимира его застрелили, – ответит я.
– Дьявольщина. Нет, вы не думайте. Я не с ними и не поддерживал их. Слишком они резво за дело взялись.
– Когда взялись? С чьей подачи? Может, видел кого или они имена называли?
– Пару месяцев как, – ответил Денис. – Но я не думал, что это все настолько серьезно. Понимаете, парню еще семнадцать лет. Молод, кровь кипит, хочется мир менять, чтобы он вокруг его персоны крутился.
– Тебя мы не обвиняем, – вставил я.
– Как сказать, – добавил Трубецкой еще мрачнее. – Он не сообщил. Это бездействие. А бездействие при преступлении – попустительство, что считается как соучастие.
– Но я… – Макаров широко раскрыл глаза от ужаса.
– Нормально все, – успокоил я его и повернулся к Трубецкому: – Не запугивай свидетеля!
– Ах, простите, господин барон. Вернее, господин сыщик! Ты сейчас вообще в другом месте должен быть, а не заниматься моей работой!
– Я вернусь, как только закончу здесь, – произнес я негромко. Даже Наумов навострил уши. – И мы уже решили все обсудить позже. Не истери!
– Простите, но я не знаю ничьих имен. При мне, когда я отказался с ними сотрудничать, ничего подобного не обсуждали, всегда держались обособленно. Думаю, что и другие рабочие вам тоже ничего не скажут.
Я прикинул, что он, вероятнее всего, прав. Никто из заговорщиков не трещит на каждом углу о своих планах и тем более контактах.
– Тут мы ничего не добьемся, – решил я. – Можешь идти. Проблем у тебя не будет.
– Обещаете? – Макаров настороженно посмотрел на шпиона.
– Даю слово. С нашей стороны тебе ничего не грозит. С его, – я указал на Наумова, который успел опрокинуть еще пару рюмок и теперь сидел, чуть скосив глаза, – тоже. Иди.
– Спасибо, – выдохнул Макаров и почти бегом бросился к двери.
– Теперь с тобой… – Трубецкой повернулся ко мне, но я перебил его:
– Со мной потом! Если ты опять пропадешь, – я решил, что говорю слишком громко, но за несколько минут Наумов упился так, что готов был захрапеть на собственном рабочем столе. Теперь его уши нам не угрожали. – Если ты опять пропадешь, да еще с единственным нормальным следом, о котором знаешь только ты – что мне прикажешь делать? Сдать тебя Виктории? Сказать, что ты тут вертишься и крутишься между задачами от начальства, от нее и своими собственными делами, пока я мечусь между квартирой Ульяны с какими-то хмырями и комнатой с заговорщиками?
– Не смей со мной так разговаривать! – он вскочил с дивана и направился к столу Наумова. – Ты не вправе!
– Да что ты, – усмехнулся я. – Ты пропадаешь в неподходящее время. Мне говорят, что ты весь в делах, но при этом тебя нет больше недели и ты не даешь о себе знать. Может, мне стоит предположить, что ты на самом деле глава Третьего отделения? И просто пытаешься меня запутать, как и всех остальных, а сам строишь козни. Остальные факты под эту теорию подогнать очень легко.
– Что за чушь ты несешь, Макс?! – он замер с поднятой трубкой.
– Это не чушь. Просто я только что взглянул на нашу ситуацию со стороны, – произнес я, пристально наблюдая за шпионом. Изменится он в лице или нет. Но тот стоял, как статуя, пока его не отвлек голос в трубке.
– Трубецкой! Сорок восемь, двадцать три. Нужна команда на Арматурную, двадцать восемь и Овражную, сорок два, корпус один. Да, два по первому адресу, еще четыре по второму. Всех привезти к нам, я потом разберусь, – и положил трубку.
Наумов храпел. Больше в кабинете никого не было, и Трубецкой подошел ближе:
– Я и сам сегодня собирался нанести визит этим ребятам. Ты не оказал мне особой помощи. А своим поведением сейчас ты вызываешь скорее желание дать в твою нахальную морду.
– Не здесь, – я встал и почувствовал, что нога болит уже не так сильно. – К тому же я бы хотел поговорить и с Ульяной. Ее ведь не оставят на заводе, а уведут домой?
Шпион шумно дышал, раздувая ноздри. Я не хотел делать его своим противником, но желал поставить его на место. Я действительно оказал ему помощь, хотя он явно считал иначе. Может, и стоило пару раз навешать ему?