Между нами лёд. Книга 2
Шрифт:
Продолжать!
Они взялись за руки, уходя в скольжение по дуге для набора скорости, чтобы выполнить выброс. Евгений прижал Таню спиной к своей груди, а затем поднял её, разворачиваясь и кидая в сторону. Один оборот. Второй. Третий. Таня приземлилась на одну ногу, победно выставляя руки в стороны, и искренне улыбнулась, заставляя трибуны восторженно вздохнуть, а затем взорваться аплодисментами.
– Терпи, Таня, – шепотом взмолился Антон, ближе подходя к борту ледовой площадки и с тревогой наблюдая за тем, как Таня
Врачу казалось, что даже отсюда он видит гримасу боли на лице Тани. И она действительно испытала сильный прострел в плече, но поняла, что не может показать это всему миру. Таня чувствовала, как дрожит рука, на которой она держит себя. Чувствовала страшную боль. Но, собрав последние силы, заставила себя улыбнуться дрожащими губами и подняла свободную руку вверх. Максимально грациозно и красиво.
Сейчас нужно просто терпеть и довериться Жене. Он высчитает нужное количество секунд и опустит вниз.
Алиса и Ксения уже несколько секунд плакали от эмоций, которые накрыли их с головой.
Плакала и мама Тани, сидя перед телевизором в таком далеком от Ванкувера Санкт-Петербурге…
Конец программы Алексеевой и Громова был близок. Так же, как и их триумф. В финальной точке Громов вновь склонил голову, расслабил руки и опустил их вдоль тела. Таня подъехала близко, ещё раз с тревогой взглянув на партнера. Она приложила ладонь к своей груди и зажмурилась, изображая, будто вынимает оттуда своё сердце, которое в следующую секунду без раздумий отдала Жене, приложив руку к его груди.
По её щекам вновь потекли слёзы. Боль становилась нестерпимой.
Евгений резко вдохнул, открывая глаза и успевая поймать Таню, которая бездыханно падала на лёд, оставшись без сердца. Она прогнулась в пояснице, безвольно повиснув.
Несколько секунд они стояли так. Евгений держал тело партнерши, с болью в глазах смотря на неё и чувствуя, как дрожит её тело. Положение было зафиксировано. Их произвольная программа окончена.
Болельщики на трибунах встали со своих мест, встречая оглушительными аплодисментами новых олимпийских чемпионов. То, что Алексеева/Громов теперь таковыми являются, было очевидно даже без оглашения баллов.
Вся команда, причастная к победе российских фигуристов, обнималась и плакала у борта, не веря в то, что это случилось.
Евгений прижал к себе, Таню, чувствуя, как сильно та дрожит. Боль сильнее разливалась по её плечу, отдавая в руку и позвоночник. Терпеть больше не было сил. Она плакала навзрыд, но её стоны тонули в аплодисментах, которые не собирались утихать.
Весь мир с тревогой наблюдал за Громовым, переживая из-за его кровотечения, но никто, кроме него самого, не понимал, что страдала на самом деле Таня.
– Спасибо, – прошептал он, поглаживая партнершу по голове, но та его не слышала. Всё заглушала боль, не давая ничего понять. Не давая
– Мне так больно! – вдруг простонала она, поднимая голову и встречаясь взглядом с Громовым. Её глаза были полны слёз, а припухшие губы дрожали. Сейчас она выглядела как никогда маленькой и хрупкой. И в последней фразе, произнесенной вымученным тоном, была скрытая мольба, чтобы именно Женя унял эту боль. Он обхватил её лицо большими ладонями и чуть нагнулся, трепетно целуя и забывая о том, что на них сейчас без преувеличения смотрит весь мир.
Таня ощутила любимые тугие, горячие губы и ответила на этот спонтанный, но такой необходимый поцелуй. Сейчас он, несмотря на металлический привкус крови, был слаще любой победы. И боль Тани отошла на второй план. Было ощущение, что её заботливо укутали в теплый плед, который смягчил всё, что произошло. Боль оставалась, но ушла куда-то глубоко внутрь, позволяя насладиться любимым мужчиной.
Все присутствующие обомлели на несколько секунд, совершенно не зная, как на это реагировать, а затем вновь раздались аплодисменты.
– Кажется, – произнес Громов, растягивая окровавленные губы в улыбке, – нам пора добавить такой элемент в наши программы. Трибуны в восторге!
Таня пристальнее всмотрелась в лицо Жени и с удивлением увидела, как блестят его серо-голубые глаза.
– Ты что… – растерялась она, не зная, как задать такой вопрос «Великому и Ужасному Евгению Громову». – Плачешь?
– Чемпионы не плачут, – попытался отшутиться он, а затем провел большим пальцем по щеке Тани, убирая с неё соленые дорожки слёз. – Плачут только чемпионки.
Алексеева засмеялась, и Громов снова прижал её к себе. Он закрыл глаза на несколько секунд, опуская голову и вдыхая сладкий аромат волос Тани, смешанный с резким запахом лака, которым была зафиксирована прическа. Удивительный момент, пробирающий до костей даже такого опытного спортсмена.
Таня с неохотой отстранилась, понимая, что нужно уходить со льда, несмотря на то что трибуны всё ещё приветствовали их стоя. Женя взял её ладонь, и они повернулись к судьям. Таня сделала небольшой реверанс, а партнер сдержанно кивнул техническим арбитрам, а после отпустил ладонь Тани и развернулся к ней.
Загадочно улыбнувшись и породив у партнерши ещё большее смятение, Громов опустился перед ней на одно колено.
И то, что произошло от этого жеста на душе у Тани, прекрасно олицетворял весь ледовый дворец, взорвавшийся ещё большими аплодисментами. Таня ошарашено приложила ладонь здоровой руки к груди, не зная, как на такое реагировать.
Евгений Громов опустился перед ней на колени на глазах у всего мира.
Он понимал, что эта победа далась Тане мучительно, и должен был выразить собственное восхищение своей маленькой, но такой сильной партнершей.