Между небом и тобой
Шрифт:
Я аж подпрыгнула — настолько мощным оказался голос «несчастного старика». На зов явился и секретарь — удивительно бледный молодой человек с несколько затравленным выражением лица. Он вежливо поклонился мне и вопросительно взглянул на горластого лорда. Тот приосанился в своем кресле.
— Мерчисон, поскольку время обеда еще не пришло, а острое чувство голода нас уже посетило, принесите нам с юной и прелестной леди…
— Меня зовут Элисон. Элис…
— … с юной и прелестной мисс Элис какой-нибудь приличной еды. Полагаю, в рацион должны войти ветчина, яйца,
— Да, сэр?
— И это все должно быть здесь через пять минут — а не завтра. Ясно?
— Слушаюсь, сэр.
Печальный Мерчисон исчез, а к нам с лордом Бакберри подошли Джонни Огилви и леди Треверс. Судя по всему, они уже успели подружиться. Леди Треверс игриво хлопнула старика по руке и заметила:
— Мы с тобой еще хоть куда, Гарри! Ты заарканил прелестную девчонку, а я подцепила красавчика-испанца… с ирландским акцентом.
Джонни мгновенно напрягся, я окаменела, но леди подмигнула нам обоим.
— Я О-БО-ЖА-Ю романтические истории. И я видела, как вы садились в Касабланке, с черного, так сказать, хода. Хотите прикидываться испанцем — валяйте, я не против. Гарри, мы не против?
— Ну что ты, дорогая. Я бы и сам с удовольствием стал контрабандистом, но годы, годы…
— Мы вовсе не контрабандисты…
— Разумеется, нет! Элис, дорогая, у вас золотой локон выбился из-под… э-э-э… головного убора.
Совершенно уничтоженные бодрыми пенсионерами, мы с Джонни посмотрели друг на друга, потом перевели взгляд на их лордства. Джонни кашлянул.
— Понимаете, мы с Элис попали в неприятную историю. Она должна добраться до дома, но сделать это довольно сложно…
Леди Треверс погрозила Джонни пальцем:
— Не болтайте лишнего, молодой человек. Мы с Гарри в том возрасте, когда маразм может подкрасться незаметно. Вдруг он настигнет нас, когда ваши враги окажутся неподалеку, и мы все выболтаем?
Джонни улыбнулся.
— Я надеюсь, наши враги остались далеко позади. В Касабланке.
Лорд Бакберри задумчиво покачал головой. В блеклых голубых глазках неожиданно сверкнула сталь.
— Я бы на вашем месте не расслаблялся, мой дорогой. Например, не далее как сегодня утром один безобидный толстячок расспрашивал пассажиров и меня в их числе о некой симпатичной молодой блондинке, которая может носить темный парик и ходить везде с высоким атлетического вида молодым человеком… Знаете, что самое интересное? Прибежали стюарды и прогнали толстячка на его четвертую палубу. Смекаете?
Мы с Джонни дружным хором рявкнули:
— Нет!
Лорд Бакберри сокрушенно покачал головой.
— Дарвин был в чем-то прав: тупиковая ветвь эволюции… Вас выследили, друзья мои. Ваши недруги в последний момент вскочили на подножку, фигурально выражаясь, поезда, уносящего вас вдаль, и теперь выяснение номера вагона, в котором вы беспечно едете, не подозревая об их присутствии, лишь вопрос времени.
При упоминании о толстячке в моей бедной голове забрезжила какая-то мысль… Я судорожно пыталась поймать ее, но она, паршивка, уворачивалась. В этот момент Мерчисон скорбным голосом провозгласил, что стол накрыт и ждет нас, после чего мы вчетвером уселись под белоснежным тентом — и на некоторое время потенциальные опасности отступили на задний план.
8
Игра в прятки на раздевание
После плотной закуски и кофе Джессика прониклась к лорду Бакберри абсолютно дочерними чувствами, кроме того, ее начало опять клонить в сон. Что же касается Джонни Огилви, то он, напротив, был сильно встревожен рассказом старика.
Некоего толстячка — только отнюдь не безобидного — Джонни и Джессика встретили практически на пороге кофейни, в которой застрелили Пабло Морячка. Джессика летела в Касабланку от самого Нью-Йорка с одним и тем же соседом — толстячком по имени Ризби. Теперь толстячок расспрашивал пассажиров о блондинке, которая может носить парик… Слишком много совпадений, лихорадочно думал Джонни. Слишком много.
Лорд Бакберри пригласил Джессику прогуляться по палубе, и они отбыли, болтая без умолку, а Джонни остался сидеть за столиком вместе с леди Треверс. Едва неутомимый лорд и его новая подружка скрылись за поворотом, Джонни склонился к леди Треверс.
— Скажите, Глория, лорд Бакберри читает много детективов — или…
— Или, мой дорогой, или. Гарри был большим человеком в английской разведке. Глава нашей резидентуры на Ближнем Востоке — это вам не кот начхал. Правда, это было чертовски давно, но некоторые навыки остаются на всю жизнь. Я и внимания на того толстячка не обратила бы, но Гарри мгновенно положил на него глаз. И знаете, Джонни, после того как Гарри указал мне на него, я тоже поняла, что этот человек подозрителен. Он… не тот, кем пытается казаться. Внешность истрепанного плюшевого мишки плохо сочетается с глазами голодного стервятника. И потом руки…
— Что руки?
— Понимаете, милый, я в университете занималась полевой работой. Собирала образцы речи, записывала диалекты. Когда слушаешь кого-то, невольно смотришь на руки — чтобы не смотреть в глаза и не смущать человека. Я привыкла определять людей по рукам… Этот толстячок издали похож на бухгалтера, но руки у него скорее солдатские. Характерные мозоли и потертости на пальцах… собственно, у вас тоже есть такие следы… этот человек много и часто работает с огнестрельным оружием. Согласитесь, странное увлечение для безобидного бухгалтера.
Джонни вытаращился на пожилую даму, уже не заботясь о правилах хорошего тона. Этот божий одуванчик, эта типичная английская старушка обладала острым глазом и еще более острым умом — и дурить ей голову дальше было не только неприлично, но бесполезно. Джонни Огилви вздохнул и придвинулся к леди Треверс поближе.
Гоблин с удовольствием разнес об стену графин и стаканы с единственной тумбочки в их четырехместной каюте. Трое его парней сидели, прижавшись друг к другу, на краешке нижней койки и страшно напоминали испуганных птенцов-переростков. Гоблин бушевал.