Между планетами
Шрифт:
Наконец они вошли в какой-то очень большой зал, большой даже для драконов, а движущийся пол как бы влился в пол зала и остановился.
Здесь собрались остальные представители рода. Но Дону не пришлось поприветствовать их: в соответствии с обычаями драконов, его сразу же доставили в гостевые апартаменты, чтобы он смог отдохнуть и набраться сил.
По стандартам жителей Венеры помещение было просторным, а Дону оно казалось просто огромным. В центре комнаты находилось что-то вроде огромной ванны, не менее шести футов в глубину и достаточно длинной для того, чтобы сделать несколько гребков. Именно этим он вскоре и занялся, причем с удовольствием. Вода была настолько же чистой, насколько грязна она была в море, которое он только что пересек, и, насколько он мог судить, температура была примерно девяносто восемь и шесть десятых градуса по Фаренгейту, то есть соответствовала температуре человеческого тела.
Дон повернулся на спину и полежал в воде, глядя на искусственный туман, закрывавший потолок. «Вот это жизнь», — думал он. Это была самая лучшая ванна со времени «Караван-сарая» в Нью-Чикаго. Как давно это было! С грустью подумал он, что его одноклассники уже закончили школу.
Ему надоело лежать в ванне, хотя это и было очень приятно. Он выбрался из нее, взял свою одежду и попытался соскрести с нее грязь, жалея, что у него нет хотя бы грубого серого мыла, которым пользуются фермеры.
Он прошелся босиком, ища, куда бы повесить выстиранную одежду. В «маленькой комнатке», которая здесь выполняла функции спальни, он вдруг остановился.
Ужин был готов. Кто-то накрыл для него стол, причем так, как это делается, скажем, в гостиницах. Только столик был почему-то ломберный, с монограммой гостиницы «Большие водопады». На стульях была та же монограмма — Дон специально перевернул их и проверил.
Стол был накрыт в соответствии с обычаями людей, правда суп был почему-то налит в кофейную чашку, а кофе — в тарелку. Но Дон ничего не имел против, поскольку и то и другое было достаточно горячим. Кое-что можно было сказать и о поджаренном хлебе: он был не только пережарен, но и не очень свеж. Яичница же была зажарена вместе со скорлупой.
Дон разложил свою мокрую одежду на теплом изразцовом полу, разгладил ее руками, после чего сел к столу и приступил к еде.
— Как говорит наш капитан, — пробормотал он, — не может быть лучше.
В спальне был мягкий матрац, набитый пористой массой; Дону было достаточно бросить на него лишь один взгляд, чтобы догадаться, что это армейский офицерский матрац. Кровати и одеял не было, но они, в общем-то, были и не нужны. Зная, что его не побеспокоят и ему не следует особенно церемониться, он растянулся на матраце. Только сейчас он почувствовал, как устал.
То, что Сэр Исаак снова появился в его жизни, воскресило и освежило в его памяти многие воспоминания и потребовало от него новых решений. Он вспомнил о школе, о Джеке, с которым делил комнату. Может, он был в армии на стороне противника? Дон надеялся, что нет… но в душе он знал, что Джек именно так и поступил. Он сделал то, что должен был сделать в такой ситуации, оценивая ее со своей точки зрения. Джек не был врагом, такого просто не могло быть.
Старина Джек! Дон надеялся, что дикие и немыслимые совпадения, случающиеся на войне, не приведут к тому, что они встретятся лицом к лицу. Дон думал и о том, помнил ли его Лэйзи. Перед его глазами всплыло мертвое лицо Чарли, и вновь его сердце забилось взволнованно, воспоминания охватили его. Можно сказать, что он отомстил за старого Чарли, отомстил с лихвой. Он вновь загрустил, думая об Изабель.
В конце концов, он начал вспоминать и о том, как он попал из штаба к Сэру Исааку. Действительно ли он выполнял здесь какую-то военную миссию или просто Сэр Исаак узнал, где он находится, и послал за ним? Последнее казалось более вероятным; штаб, конечно, рассматривал бы такое требование принца, происходящего по прямой от Священного Яйца, как военную необходимость, поскольку драконы играли очень важную роль в войне. Дон почесал шрам на левой руке и заснул.
Завтрак оказался также не лучше ужина, но на этот раз в его появлении не было ничего загадочного — его привезла на столике с колесиками молодая дракониха. Дон определил ее возраст по тому, что задняя пара ее глаз, расположенных на жгутиках, еще не развилась. Ей, очевидно, было не более ста лет. Дон просвистел ей благодарность, она вежливо ответила ему и удалилась. Дон подумал, были ли у Сэра Исаака слуги из людей. Ведь кто-то должен был приготовить еду. Драконы не готовят себе пищу. Они предпочитают, чтобы их пища была свежей и даже немного грязноватой, для большей аппетитности. Он еще мог бы себе представить, что дракон сумел бы сварить яйцо, если бы знал, как это делается, но просто-напросто терялся в догадках относительно более сложных блюд. Человеческое искусство приготовления пищи весьма сложно и специфично.
Эти размышления не помешали Дону получить полное удовлетворение и от завтрака.
После еды, когда его настроение поднялось еще и потому, что одежда высохла, он подготовился к работе. Поскольку в последнее время его использовали как переводчика с так называемого настоящего языка, он представлял себе, что и здесь будет выступать в том же качестве, причем ему придется употреблять много современных слов языка драконов. Это требовало от него изрядной фантазии и действовало на нервы. Он надеялся, что сможет выполнить свою задачу достаточно хорошо, чтобы не поставить в неудобное положение свое начальство и не бросить тень на своих родителей.
Дон поспешно побрился, не очень чисто, поскольку зеркала у него не было, и был уже готов выйти, как услышал, что его позвали. Это удивило его, поскольку по обычаям драконов гостя не беспокоят, даже если он собирается остаться в своей комнате целую неделю, месяц или даже навсегда. В помещение ввалился Сэр Исаак.
— Дорогой мой мальчик, простишь ли ты мне, старику, что я в спешке пришел к тебе, нарушив формальности, будто к одному из своих детей?
— Не стоит говорить об этом, Сэр Исаак.
И все же Дона это озадачило. Сэр Исаак спешит куда-то; это, наверное, первый случай в истории драконов.
— Если ты отдохнул, то, пожалуйста, иди за мной.
Дон последовал за ним, думая, что за ним все же наблюдали, ведь появление Сэра Исаака совпало с тем моментом, когда Дон и сам собирался выйти. Старый дракон провел его через комнаты, потом по какому-то коридору и привел в помещение, которое, по представлению драконов, могло бы считаться уютным. Оно было всего лишь футов сто шириной и столько же в длину. Дон решил, что это, очевидно, кабинет Сэра Исаака, так как здесь были полки с книгами, сделанными из резины, и вращающийся стол, установленный на уровне хватательных щупалец. Над полками было нечто вроде настенной росписи, но для Дона смысл ее был непонятен, так как часть изображения была сделана в инфракрасном диапазоне. Дон решил, что эта роспись может и не иметь смысла: ведь очень большая часть человеческого изобразительного искусства сводится к орнаментам.
Дон обратил внимание на занятный факт: в комнате было два кресла, предназначенных для людей, — а он в комнате был один.
Сэр Исаак пригласил его сесть. Дон сел и обнаружил, что кресло — из роскошных, оно как бы приспосабливалось к фигуре человека. Сразу же выяснилось, для кого было предназначено второе: в комнату вошел мужчина лет пятидесяти, сухопарый, подтянутый, с седыми волосами, похожими на проволоку, лысоватый. У него были довольно резкие манеры, и создавалось впечатление, что он привык повелевать.