Межмировая таможня
Шрифт:
– Новая программа крутого парня Агера Дротика «Любовь и кровь»!
Я вздохнул и принялся искать персональный пульт управления глушителем. Если уж «Серая Собака» на деньги пассажиров заказывает магию звука, то клиенты должны иметь право использовать ее каждый как вздумается. Омнибус приходил в Вельдан только утром, так что полдня и целую ночь выслушивать ритмическую чепуху, пусть даже и созданную крутым парнем – Атером Дротиком, я не собирался.
Я до сих пор никогда не бывал в столице, только видел немного по телевизору – когда в нашем универсальном магазине проводили акцию «Познакомьтесь с новым товаром». Четыре телевизора были выставлены на витрине и бесплатно работали по шесть часов в день. (В результате один телевизор был действительно куплен; правда, не знаю, окупило ли
Спокойный и сосредоточенный, я шел сквозь строй извозчиков и таксистов. Каждый сулил невероятно выгодную поездку, высокий сервис и всевозможные льготы. Послушать их так и непонятно, для чего в городе существует трамвай.
– Ну что, парниша? Катаю на резвой! – Это рассыпается фигуристая деваха, мать которой явно засматривалась на гнумов. И не только засматривалась.
– Ваша премудрость, двадцать грошей до любого университета! Подожду задешево! – Статный мужчина в черном картузе ухитряется одновременно производить впечатление корректности и сдержанности, но одновременно с этим громче всех звучит именно его голос.
– Слышь, зэмляк, на ха-арошей машине едем, да? Все места знаю, всех кого надо покажу!
Тоже мне земляк нашелся. Горбоносый и темнокожий орк с характерным акцентом. Вот уж с кем я бы не поехал, даже если крайняя нужда подкатит.
– Ай, купец, ай богатый! Для тебя стою, замерзаю, ни с кем не еду... – Развеселый золотоволосый эльф профессионально определил мою несостоятельность и загодя предпринимает атаку на следующего пассажира, идущего за мной. Остальные тоже перестают хватать меня за полы и переключают внимание на более перспективных клиентов. Что ж, первый бой мы выиграли.
Привокзальная площадь оказалась неожиданно широкой, и я прежде всего пустился вперед решительным шагом, вновь памятуя советы барда из омнибуса.
– Ты пойми, – втолковывал он мне, – идешь целеустремленно, значит, знаешь куда. И все это видят. А будешь стоять оглядываться, челюсть с полу подбирая – словно на лбу себе напишешь: «Вот он я, лопух с огорода! Воруйте, люди добрые!» Тут-то всякая шушера и налетит, а уж они знают, как мозги запудрить. Не отобьешься, враз карманы облегчат...
Но оказалось, что у этого совета есть и оборотная сторона: на ходу я вспоминал путеводитель, и выяснилось, что к трамваю надо идти совсем в другую сторону. Пришлось описать небольшую дугу, обогнуть небольшой базарчик, и только после этого наконец-то удалось двинуться в правильном направлении.
Первый увиденный кусочек столицы не так уж сильно поразил меня, скорее удивил, причем именно отсутствием какой-либо сугубой поразительности. Я заранее был морально готов увидеть и десятки автомобилей, то и дело пугающих прохожих громкими гудками, и высокие здания, увенчанные переливающимися иллюзионными и электрическими рекламами, и ощутить под ногами гладкий асфальт тротуара вместо лежащих вкривь и вкось бетонных плит. Разве что народу на улице многовато – и только. Непроходимой сплошной толпы, которой меня пугала мама, не оказалось, а движение по проезжей части выглядело даже более аккуратным, чем у нас. Окружающее было непривычным, но не более того. До сих пор я немного побаивался, как бы столичная жизнь не испугала меня, не оказалась слишком уж сложной – а тут как раз ничего особенного. От этой мысли я даже воспрял духом. В конце концов, кто я такой – действительно ничего не понимающая деревенщина?! Кто сказал, что я должен поразиться всей этой мишуре? Нет, я будущий... стоп, можно считать – уже почти настоящий и полноправный – житель этого города, уважаемый государственный чиновник, и я готов принять свой
– Сдурел, чучмек, жить не хочешь? – заорал на меня водитель, перегнувшись через ветровое стекло. – Своих идиотов девать некуда, так еще из провинции валят!
– Почему так сразу – из провинции? – обиделся я.
– О боги! Да потому что у нас с такими сумками только и ходят, что пейзане непуганые. И еще удивляются, как это их отличить можно! – Махнув рукой, водитель снова взялся за штурвальчик и двинул его от себя вперед. С тихим гудением машина прокатилась мимо меня и влилась в поток экипажей и автомобилей, текущий по улице. Я взглянул на свою сумку: и что в ней такого уж очень провинциального? Красивая и довольно дорогая вещь. Но нельзя было не признать, что в полноправные столичные жители я записать себя поспешил.
– Еще раз, по буквам, как твоя фамилия?
Чиновник средних лет в загроможденной конторским оборудованием комнате 3-14-15 явно берег свои силы для по-настоящему важных дел. Настолько берег, что даже не попробовал перевернуть листок повестки и заново прочитать мои данные. Золотые погоны с обозначением второго ранга допуска к власти на его черной форме сияли и блестели в солнечном луче, падающем на стол через щель в занавесках. Этот же луч беспощадно подсвечивал засаленные и вытертые рукава, а также легкую изморозь перхоти на воротнике. Не зря последние полгода рекламную паузу в спектаклях Пауль начинал с восхваления новой настойки – похоже, у них тут в городе перхоть действительно проблема из проблем. Я сделал себе заметку, что, когда получу форму, она будет каждый день блестеть и сиять чистотой. А вот погоны, наоборот, будут чуть потусклее, что соответствует понятиям о скромности.
– Так как?
Оказывается, он все еще ждет ответа. Я повторил. Чиновник отодвинул длинный ящик стола и принялся перебирать картотеку. Нашел одну карточку, укрепил ее в держателе на столе и выдвинул другой ящик, уже по другую сторону. Через несколько секунд вторая карточка заняла второе место в том же держателе. Встал, подошел к большому шкафу и укрепил держатель в гнезде, а после этого нагнулся к большой рукоятке сбоку и завертел ее. Из внутренностей шкафа раздалось равномерное «бух-бух-бух». Минуты через две из нижней части шкафа вывалилась третья карточка, которую чиновник сноровисто подхватил, и вместе с двумя предыдущими вернулся к столу. Глядя на его вспотевший лоб, я вежливо спросил:
– А скажите, пожалуйста, эту ручку... Ее разве нельзя вращать электрическим мотором?
Он метнул на меня враждебный взгляд, с грохотом задвинул все три ящика и ответил:
– Конечно, можно!
Это прозвучало как ругательство, и я проглотил свою следующую реплику – на тему того, что «...и применение магии сведений напрашивается само собой...».
Тем временем чиновник свернул карточку в трубку, вложил в металлический цилиндрик, опустил в трубопровод, со всей силы дунул туда и с грохотом задвинул ящики, после чего откинулся на спинку стула. Представив себе его рабочий день, я вдруг ощутил большие сомнения в том, что государственная карьера – такая уж заманчивая стезя. Этот нестарый в общем-то человек тоже, наверное, когда-то и чему-то учился... Дзынь! Цилиндрик вернулся обратно и ударился в металлический гонг. Чиновник извлек содержимое и сообщил:
– Ваше направление. Распишитесь!
Я расписался на одной из карточек, и он попытался опустить ее в прорезь на столе. Но под столешницей щелкнула пружинка, и из другой прорези выскочил жестяной флажок красного цвета с надписью: «Ввод запрещен. Буферный файл не закрыт после предыдущей операции». Чиновник нагнул голову, вытянул ненамного один из ящиков, а затем с силой задвинул его снова. Жестяная табличка исчезла, и моя карточка наконец-то канула в щель. Только после этого чиновник наконец выдал мне направление и, привстав, проговорил безразличным голосом, словно читал заведомо ненужную служебную записку: