Межсезонье (Сборник)
Шрифт:
– Чего?
– Здесь жди.
– Сдурел? – опешил Пратт.
– Жди здесь, – разминая пальцы, повторил я. – И не мешай.
– Да что случилось-то? – ухватив меня за рукав, прошипел рыжий.
– Там что-то не так. – Я не мог толком ничего объяснить. – У меня на бесноватых теперь чутье, но это что-то другое. Жди здесь.
– Но…
Дальше я напарника слушать не стал. Прямо на землю скинул плащ и бросился к дому. Внутренний голос вопил, как резаный, требуя убираться отсюда немедленно, но послушаться его сейчас не было никакой
Сначала я даже не сообразил, что именно вибрирует во мне, будто натянутая струна. А когда вспомнил о бесе, было уже слишком поздно.
На крыльце дома стояли двое. Невысокий худощавый мужчина – даже в темноте без труда удалось узнать крысеныша, – и коренастый тип в дождевике и широкополой шляпе. С такого расстояния не было никакой возможности разглядеть его глаза, но откуда-то мне было прекрасно известно, что они черны, будто адский пламень.
Эти двое стояли на крыльце. А вокруг… Вокруг крыльца неподвижно замерли пятеро отправленных Джеком устроить засаду парней. И не осталось ровным счетом никаких сомнений, какая именно сила заставила их выбраться из кустов на открытое пространство.
Да какие еще сомнения?!
Чужая воля ударила в меня подобно тарану, и, оступившись, я растянулся на земле. Морщась от боли в поцарапанных ладонях, медленно поднялся на ноги и стиснул зубы. Выкинуть из головы чужой голос оказалось весьма непросто – и даже проштудированные тома из закрытой библиотеки столичного монастыря Всех Святых мало чем помогли. Но все же, до крови закусив губу, мне удалось справиться. Справиться лишь затем, чтобы в очередной раз укротить рванувшегося на свободу беса. Сговорились они, что ли?
– Ну надо же! – хмыкнул крепыш и зашагал вниз по лестнице. И сразу, будто повинуясь неуловимому движению его руки, воздух вспыхнул ослепительным разрядом молнии.
Спастись удалось чудом: пальцы сами сплелись в сложную фигуру, с губ сорвалась намертво зазубренная фраза, и смертоносная энергия с шипением ушла в землю у моих ног. Вот только победа в этом коротком поединке далась вовсе не легко: из глаз потекли кровавые слезы, а по рукам будто шибанули кузнечным молотом. Сразу онемели пальцы…
– Даже так? – Бесноватый присмотрелся ко мне повнимательней. – Кто ты, брат?..
Я попытался ответить. Ответить на языке, которого не знал. И только в самый последний момент сумел прикусить язык. Заточенный внутри меня бес взвыл в бессильной ярости и рванулся на свободу, но на сей раз я удерживать его не стал. Наоборот, собрал все оставшиеся силы в кулак и выкинул нечистого вон.
Но не просто из себя. Ожидавший ответа крепыш рывок прозевал, и моя ладонь ударила его в грудь. От несильного вроде толчка дядьку отшвырнуло шагов на двадцать. Снеся
Движения вмиг потеряли плавность, стали дергаными, будто у попавшей в ловчую сеть птицы. Оказавшиеся запертыми в одном теле бесы сцепились друг с другом в жуткой схватке. Не было криков, воя, вырванных собственными пальцами глаз и откушенного языка – ничего из обычных проделок бесноватых. Но когда через несколько мгновений тело рухнуло на землю, жизни в нем оставалось не больше, чем в могильном прахе. Седые волосы, высохшая и потрескавшаяся кожа, жутковатый оскал перекошенного судорогой рта.
И никакого следа потустороннего присутствия – не сумевшие поделить тело бесы зашли слишком далеко и уничтожили друг друга.
Но все это я уловил только краем сознания. Со мной и самим творилось нечто непонятное, и обвисшие, будто плети, руки были наименьшей из проблем. Внезапно возникло ощущение, что вместе с бесом ушла едва ли не половина жизненных сил. Словно слишком спешивший хирург не стал разбираться и вместе с опухолью откромсал скальпелем добрый кусок здоровой плоти. И прямо сейчас в открытую рану утекают воспоминания, эмоции и желания. Вся моя жизнь. А ее место заполняет пугающе-безликая пустота. Серая хмарь. Ничто.
Что происходит?!
Неужели я настолько сросся с бесом?
А вот и тьма пожаловала…
6
Очнулся я от тряски, растревожившей и без того нывшую правую кисть.
Карета по колдобинам скачет? Так и есть.
А с рукой что? Отлежал? Нет, непохоже…
О Святые!
Воспоминания навалились разом: короткая схватка, изгнание беса, видения…
Когда очнулся второй раз, в голове немного прояснилось, и я обратил внимание на доносившийся, будто через толщу воды, разговор.
– Сколько? Сколько, я тебя спрашиваю? – рычал Джек, хорошенько прикладывая связанного зятя покойного барона головой о дверцу кареты. Все верно: допрос надо начинать, пока арестованный не успокоился, не вспомнил о своих высоких покровителях, не начал изворачиваться и лгать, пытаясь спасти шкуру. Никак нельзя дать ему прийти в себя. – Сколько?!
– Полсотни, может, пять дюжин… – простонал крысеныш, и кровь, стекавшая по лицу из разбитого носа, пятнала белоснежный воротник сорочки. – Не больше!
– Получал сколько? – даже не обернулся на мой полувздох, полувсхлип Пратт.
– По сотне за оставшихся, за вернувшихся – по три.
– Возили куда? Норвейм, Ланс, Драгарн?
– Не знаю…
– Куда?! – озверевший Джек двинул кулаком тюремщику по уху. – Убью!
– В Ла-а-анс, – всхлипнул тот. – Там отшельник…
– А братья-экзекуторы, они в деле?
– Не знаю…
Я закрыл глаза. Меня все это теперь совершенно не интересовало. Меня уже вообще ничего не интересовало. Абсолютно.