Мезолит СССР
Шрифт:
Данных для рассмотрения проблемы общественного строя и идеологии мезолитических племен пока нет.
Культура населения Восточного Прикаспия поры мезолита не исчезает бесследно. Она служила одним из важных компонентов в формировании неолитических культур Средней Азии. Так, культурные традиции прибалханского комплекса четко прослеживаются в слоях неолита Джебела, Дам-Дам-Чешме 2 и частично в джейтунской культуре (Коробкова, 1969); восточно-прикаспийского — в неолитических материалах Дам-Дам-Чешме 1, памятников Прикарабугазья, Узбоя и частично кельтеминарской культуры (Коробкова, 1969, с. 192–197; 1970, с. 25).
Сравнительно позднее исследование мезолита Устюрта, проведенное в последнее десятилетие отделом археологии Каракалпакского филиала АН УзССР под руководством Е.Б. Бижанова и специальным отрядом Хорезмской археолого-этнографической экспедиции Института этнографии АН СССР, возглавляемым А.В. Виноградовым, отразилось на сравнительно слабой изученности памятников этого времени. Результатом полевых изысканий явилось открытие около 20 стоянок и местонахождений, которые можно датировать разными периодами мезолита. По своему характеру это памятники открытого типа с развеянным культурным слоем, обнаруженные как на территории внутренних районов Устюртского плато, так и на его окраинах (Виноградов, 1981, с. 28). По наблюдениям исследователей (Мамедов, Батулин, 1977, с. 222–230; Бижанов, 1978, с. 18; 1982, с. 33; Виноградов, 1981,
Мезолит на Устюрте впервые открыл и выделил Е.Б. Бижанов (Бижанов, 1978, с. 24, 75; 1982, с. 14–39). Этому исследователю принадлежит и первая культурно-хронологическая интерпретация памятников. Вместе с тем отсутствие стратифицированных памятников и типлистов, составленных для индустрий мезонеолитического времени в целом, затрудняет решение многих принципиально важных вопросов: культурной принадлежности, относительной и абсолютной датировки, периодизации, генезиса, путей развития, культурных и генетических связей. Поэтому в изучении устюртского мезолита пока еще много неясного, спорного, недосказанного. Взять хотя бы памятники, рассматриваемые исследователями как мезолитические. Здесь мы не найдем одинаковых решений. По мнению Е.Б. Бижанова, к ним можно отнести только Айдабол 16, 25 и под вопросом — Айдабол 6, 9, 11, 21, 22, Джарынкудук 1 (Бижанов, 1982, с. 30, 31), Актайлак 1 (скопление 1), Актобе 2, Чурук 2 (скопления 1–2), Чурук 7, Сулама, Чурук 3 (скопление 2) (Бижанов, 1978, с. 74, 75), которые датированы им поздним мезолитом или ранним неолитом. С большой осторожностью А.В. Виноградов признает мезолитическими материалы Актайлака и Айдабола (Виноградов, 1981, с. 29). Однако, о каких памятниках конкретно идет речь, остается неясным. По нашему мнению, помимо стоянок, указанных Е.Б. Бижановым, как переходные от мезолита к неолиту, за исключением Актобе 2, Чурук 2 (скопление 1–2), Чурук 7, к мезолитическому времени можно отнести Сумбетимер 1, Косхатын 2, Кыйсыкшинграу 2 (скопление 1), Айдабол 7, 10, 12, 14, 15, 20, 23.
Обратимся к характеристике материала (табл. 95). Для мезолита Устюрта показательна пластинчатая техника расщепления с большой долей микролитоидных элементов. Основными заготовками служили средние пластины и микропластинки прямого профиля и их сечения, в редких случаях использовались крупные широкие пластины и отщепы. В технике вторичной обработки применялась притупливающая ретушь, нанесенная по одному или двум краям изделия, в том числе по верхнему скошенному или прямому концу. Часто употребление противолежащей ретуши. Единично представлена заостряющая ретушь, оформляющая орудие с двух сторон, и техника резцового скола. Набор типов изделий включает крупные симметричные и асимметричные трапеции высоких и удлиненных пропорций с одним вогнутым, другим выпуклым боковыми краями. Есть экземпляры с притупливающей ретушью по трем краям и образцы с выемкой по верхнему концу («рогатые» трапеции). Типичны пластинки с притупленной спинкой, скошенным или прямым ретушированным верхним краем, концевые скребки на коротких сечениях крупных пластин, в том числе двойные. Единичны скребки, изготовленные на целых пластинах с ретушью на продольных краях. Незначительную часть образуют скребки на отщепах концевой, реже округлой формы. Показательны резцы срединные и на углу сломанной пластины, острия со специально выделенным концом и микроострия, «карандашевидные» подконические нуклеусы с круговым скалыванием. Единичны двусторонне обработанные наконечники стрел миндалевидной и листовидной формы со сплошной и краевой ретушью, украшения из раковин.
Культурная принадлежность устюртского мезолита пока не ясна. По предположению Е.Б. Бижанова, на Устюрте бытовала своеобразная, смешанного характера культура местного происхождения, сформировавшаяся под воздействием мезолитических культур Прикаспия и Южного Урала (Бижанов, 1982, с. 33). В качестве доказательства он приводит аналогии с трапециями из раннемезолитической или позднепалеолитической стоянки Шикаевка (Петрин, Смирнов, 1975), с раннемезолитическими комплексами Южного Урала — Мысом Безымянным, Большим Бугодком IV, Янгельской, Суртанды VI, Мысовой, Долгим Ельником II (Матюшин, 1969, 1973, 1976), со стоянкой Восточного Прикаспия — Дефе-Чаганак (Коробкова, Крижевская, Мандельштам, 1968), Северного Казахстана — Евгеньевкой (Логвин, 1977). В то же время Е.Б. Бижанов подчеркивает отличие индустрии Устюрта от сравниваемых комплексов и заостряет внимание на своеобразии устюртских памятников, позволяющем объединять их в особую культуру, которая могла возникнуть на основе местного палеолита типа Есен 2 и Чурук 12 (Бижанов, 1979а, 1980). Действительно, самобытность мезолита рассматриваемого региона достаточно хорошо проявляется в распространении особого типа трапеций, сочетающихся со значительным набором пластин и микропластин с притупленным краем и скошенным концом, концевых скребков на сечениях крупных пластин и единичными двусторонне обработанными сплошной или краевой ретушью наконечниками стрел. Последние не являются здесь поздней примесью. Судя по тому, что двусторонне обработанные формы появляются в Восточном Прикаспии в пору раннего мезолита (слой 4 Дам-Дам-Чешме 1), а в Европе — даже в слоях позднего палеолита (Григорьева, 1983а), их присутствие в мезолитических комплексах Устюрта вполне закономерно. Сравнение материалов устюртских стоянок с индустрией Дефе-Чаганак позволяет говорить об их абсолютном тождестве. Сходство проявляется в формах трапеций, «карандашевидных» нуклеусах, микропластинках с притупленным краем, скошенным концом, концевых скребках на сечениях крупных пластин, единичных резцах (Коробкова, 1969, с. 82–86). Это обстоятельство дает возможность говорить об однокультурности комплексов Дефе-Чаганак и синхронных памятников Устюрта.
Однако выделение на Устюрте мезолитической культуры пока преждевременно. Нужны стратифицированные памятники, жесткая типология всех имеющихся мезолитических и неолитических материалов, данные процентных соотношений типов изделий в индустрии, абсолютные датировки комплексов с подобным инвентарем.
Гипотетичен также вопрос о хронологии устюртского мезолита. По мнению Е.Б. Бижанова, возраст самых ранних стоянок Устюрта по аналогии с верхнепалеолитическим комплексом Шикаевки II и раннемезолитическими материалами Южного Урала — Мыса Безымянного и Большого Бугодка IV (Матюшин, 1976) — может быть определен развитым мезолитом (Бижанов, 1982, с. 31). В абсолютных цифрах это VIII–VII тысячелетия до н. э. Более молодые комплексы датируются Е.Б. Бижановым поздним мезолитом или ранним неолитом, что соответствует VII–VI тысячелетиям до н. э. (Бижанов, 1982, с. 31). Из-за отсутствия стратиграфии, радиоуглеродных датировок устюртского мезолита и сравниваемых комплексов установленная исследователем хронология весьма проблематична. Отмеченное сходство с материалами Шикаевки II довольно условно. Геометрические микролиты Устюрта не похожи на шикаевские ни по форме, ни по размерам, ни по составу. Так, трапеции первых имеют вогнуто-выпуклые или вогнуто-скошенные боковые края, вторых — прямоскошенные. Размер последних значительно крупнее. В шикаевском комплексе встречены и трапеции, и треугольники (Петрин, Смирнов, 1975, с. 82, рис. 3), в устюртских — только трапеции. Наибольшее сходство материалы Устюрта обнаруживают с индустрией Южного Урала: Большого Бугодка IV, Суртанды VI, Мурата, Мыса Безымянного (Матюшин, 1976, табл. 19). Оно проявляется в близости трапеций, соотношений пластин и микропластин с притупленным краем, концевых скребков. Мезолитический возраст южно-уральских памятников не вызывает сомнения. Надежность последних в какой-то степени позволяет ориентировочно синхронизировать их с устюртскими. Что касается абсолютных датировок мезолита Устюрта, то здесь много спорного и неясного. Характер материала свидетельствует о его заметной разновременности. На наш взгляд, здесь имеются памятники раннего мезолита (с крупными асимметричными и симметричными трапециями, прямоугольниками с ретушью по трем краям) типа Айдабола 12, 14, 15, 16 и 25. Вероятно, одними из датирующих признаков могут служить характер набора трапеций и их количественная оценка. Например, Актайлак 1 (скопление 1) дал 52 трапеции, среди которых встречаются крупные и средние экземпляры с вогнутым и выпуклым боковыми краями, «рогатые», симметричные и асимметричные. Они сочетаются с наконечниками стрел, пластинами и микропластинками с притупленным краем, скошенным концом, остриями с ретушированными краями и специально выделенным «жальцем», резцами, «карандашевидными» нуклеусами. Другими примерами могут служить материалы Сумбетимера 1, Кыйсыкшинграу 2 (скопление 1), Суламы. Характер их индустрии, как и Актайлака 1 (скопление 1), позволяет ставить вопрос об их мезолитическом возрасте.
Несмотря на малочисленность мезолитических памятников Устюрта, Е.Б. Бижановым сделана попытка к расчленению их на хронологические группы. Всего им выделено четыре такие группы, но из них только две датированы эпохой мезолита (Бижанов, 1982, с. 30). Ранняя группа, представленная материалами Айдабола 16 и 25, характеризуется асимметричными трапециями с «острым и тупым» углами и большим количеством пластин со скошенным притупленным концом и спинкой, концевыми скребками, двусторонне обработанными наконечниками стрел. Ее датировка — развитой мезолит, VIII–VII тысячелетия до н. э. Вторая, поздняя, объединяющая индустрии Айдабола 6, 9, 11, 21, 22, Джарынкудука 1, выделяется наличием симметричных и асимметричных трапеций с «острыми углами», меньшим числом пластин со скошенным концом и притупленной спинкой, концевых скребков, отсутствием ранних (шикаевских) форм трапеций. Возраст ее определяется поздним мезолитом или ранним неолитом — VII–VI тысячелетиями до н. э. Г.Ф. Коробкова считает, что при детальном скрупулезном анализе исследуемых индустрий выделятся более ранние памятники и уточнятся уже выделенные. Возможно, что материалы второй группы стоянок расчленятся на комплексы развитого и позднего мезолита. К ним, по-видимому, будут отнесены и синхронные памятники Прикарабугазья, например Дефе-Чаганак, который до недавнего времени предположительно датировался ранним неолитом — VI тысячелетием до н. э. (Коробкова, 1969, с. 92). В связи с открытием мезолитических стоянок на Устюрте и данными сравнительных характеристик возраст Дефе-Чаганака может быть удревнен. Не исключено, что хронологическому пересмотру подвергнутся и другие памятники Карабугазского комплекса, например Чагыл 1 и 2.
Хозяйство мезолитического населения Устюрта, судя по результатам трасологического анализа орудий труда (так как других сведений о нем нет), носило присваивающий характер. Основой его были охота и собирательство, в сфере домашних производств ведущее значение имели кожевенное, косторезное и деревообрабатывающее.
Гнездовое расположение однотипных устюртских памятников по аналогии с верхнепалеолитическими стоянками Европы (Рогачев, 1969, с. 190) позволяет предполагать, что мезолитическое общество Устюрта состояло из охотничьих групп или общин с примитивной внутренней структурой, во многом определяемой, по мнению исследователей (Массон, 1976, с. 133), социальным и экономическим факторами. Население поддерживало тесные контакты с мезолитическими племенами Восточного Прикаспия и Южного Урала. На эти связи неоднократно указывали и Г.Н. Матюшин (Матюшин, 1976, с. 153), и Е.Б. Бижанов (Бижанов, 1982, с. 33), ссылаясь на сходство инвентаря сравниваемых районов. Мезолит Устюрта сыграл значительную роль в формировании местных неолитических культур, в материалах которых заметно влияние традиции предшествующей эпохи.
Археологические исследования мезолитических памятников данного региона, осуществленные в основном в последние два десятилетия, выдвинули его в число наиболее изученных областей Средней Азии. В настоящее время здесь открыто и исследовано свыше 200 стоянок и местонахождений с разрушенным культурным слоем, пять стоянок открытого типа, в том числе многослойных, восемь пещерных памятников и два местонахождения с наскальными рисунками. Ряд местонахождений с подъемным материалом сконцентрирован группами, включающими однотипные памятники. Среди них есть большие группы, например стоянки Центральной Ферганы, и менее значительные. К последним следует отнести местонахождения в районе Лявляканских озер, Дарьясая и Эчкиликсая, Аякагитмы, Центральных Кызылкумов. Особое место в мезолите восточных областей Средней Азии занимают пещера Мачай и стоянка Кушилиш, не имеющие пока прямых аналогий. Степень информации, полученной в ходе изучения мезолитических памятников, позволила выделить в рассматриваемом регионе две культуры — обиширскую (Исламов, 1977, 1980) и маркансуйскую (Ранов, 1964) — и поставить вопрос о существовании особой вахшской культуры (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982). В археологической литературе имеются свидетельства о культурном своеобразии двух комплексов Ферганы, условно названных: равнинный — ферганским, пещерный — обиширским (Коробкова, 1968, 1970, 1975, 1977). Для ряда памятников получены радиоуглеродные датировки (Ошхона, Туткаул, горизонт 2, пещера Мачай, Учащи 131). По данным этих датировок и аналогий с синхронными стратифицированными памятниками Средней Азии и Ближнего Востока, весь мезолит рассматриваемого региона укладывается в рамки XI–VII тысячелетий до н. э. Однако в исследовании как любого района, так и восточных областей имеется много спорного, неясного, недостаточно доказанного. Речь идет о датировке ряда комплексов и культур в целом, определении культурной принадлежности некоторых памятников, периодизации, генезиса. В этом плане особенно разноречивы мнения о возрасте и культурно-исторической интерпретации пещеры Мачай и стоянки Кушилиш. На наш взгляд, оба памятника заслуживают специального внимания, так же как и небольшие группы местонахождений, обнаруженные в районе Лявлякана, Дарьясая, Эчкиликсая, Аякагитмы и Центральных Кызылкумов. В противном случае характеристика мезолита Средней Азии была бы неполной.
Пещера Мачай, расположенная в Сурхандарьинской долине, на правом берегу р. Мачайдарьи, между кишлаками Урта и Юкары-Мачай, была открыта и исследована в 1938–1942 гг. Г.В. Парфеновым. В 1937 г. грот посетили М.Э. Воронец и А.П. Окладников (Окладников, 1945), выделившие в нем два культурных слоя, относящиеся к мустье и мезолиту. В 1970–1971 гг. пещера раскапывалась У.И. Исламовым, который пересмотрел возраст этих слоев, признав их одновременными, и датировал эпохой мезолита (Исламов, 1975а, с. 30). В культурных напластованиях Мачая обнаружены фаунистические остатки, принадлежащие диким и домашним животным, многочисленные каменные и костяные изделия. Для верхнего слоя получена радиоуглеродная дата 7550±110 лет от наших дней, что соответствует, по мнению У.И. Исламова, позднему мезолиту (Исламов, 1974а, с. 30; 1975а, с. 106). По мнению Г.Ф. Коробковой, комплекс пещеры Мачай несколько удревнен и нуждается в уточнении.