Мезолит СССР
Шрифт:
Обратимся к вопросу культурной принадлежности рассматриваемых комплексов Северного Казахстана. Данные стратиграфии, типологического анализа и индустрий, сравнительной характеристики материалов явленской, виноградовской, тельманской и убаганской групп памятников свидетельствуют об их большом сходстве и устойчивости набора признаков. Последние повторяются в технике расщепления, вторичной обработки, составе типов изделий. В то же время рассматриваемые комплексы обладают специфическими особенностями, которые придают им культурное своеобразие и отличают от мезолитических культур смежных территорий. Вопрос о существовании здесь особой культуры ставился еще В.Ф. Зайбертом (Зайберт, 1979а, с. 13). Ему удалось выделить атбасарскую мезолито-неолитическую культуру, время существования которой определялось рамками позднего мезолита — среднего неолита. Однако речь шла о неолитической культуре, которая, как и многие синхронные культуры Средней Азии, восходила генетически к финальному мезолиту. Рассмотренные же комплексы являются чисто мезолитическими и никакого отношения к атбасарской культуре (за исключением генетической связи) не имеют. Таким образом, перед
Индустрия рассматриваемых комплексов отличается заметной устойчивостью и повторяемостью облика вторичной обработки типов заготовок и изделий. Для нее характерна пластинчатая микролитоидная техника расщепления. Основными заготовками являются сечения средних пластин и преимущественно микропластин (за исключением самых ранних памятников). В технике вторичной обработки показательна притупливающая, реже приостряющая ретушь, нанесенная на продольный край или конец изделия со стороны спинки, и резцовая техника. В наборе типов орудий повторяются сечения пластин с ретушью, микропластинки с притупленным краем, обработанным концом, резцы на углу сломанной пластины и срединные, концевые и округлые скребки на отщепах, единичны асимметричные острия, микроострия со специально выделенным «жальцем», низкие симметричные трапеции, удлиненные параллелограммы, пластины с выемками, концевые скребки на обломках крупных пластин, пластины со скошенным концом. Памятники, демонстрирующие такой тип индустрии, обладают и территориальной близостью. Эти обстоятельства позволяют выделить их в особую культуру, которую можно условно назвать (по расположению стоянок в Ишимо-Чаглинском междуречье) чаглинской. Генезис ее пока неизвестен. Судя по ранним памятникам (Куропаткино I и нижний слой Виноградовки II), нижнюю границу чаглинской культуры следует определить концом позднего палеолита — началом раннего мезолита, верхнюю — поздним мезолитом. На эту датировку указывает не только типология материала, сравнительные характеристики, но и данные стратиграфии. Древние памятники связаны с первой фазой формирования аллювия, поздние (Тельмана VII, XIVa, IXa, верхний слой Виноградовки II, Убаган III, Камышное I) относятся к заключительной фазе формирования I — началу II фазы аллювия (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 125, 126). Ориентиром для абсолютной хронологии может служить радиоуглеродная датировка Тельмана XIVa, определяемая 10540±200 лет от наших дней (Зайберт, 1979а, с. 12), т. е. IX тысячелетием до н. э. Существование двух разновременных комплексов позволило В.Ф. Зайберту наметить двухэтапную периодизацию мезолита Ишимо-Чаглинского междуречья. Первый этап соответствует финальному палеолиту — раннему мезолиту и сопоставляется с ильмурзинским этапом Предуралья, второй — позднему мезолиту и синхронизируется с сюньским и романовским этапами Приуралья и янгельским этапом Зауральского мезолита (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 126). Ранний этап В.Ф. Зайберт датирует временем не позднее X тысячелетия до н. э., поздний — до VII тысячелетия до н. э.
Данные типологического изучения мезолитических материалов Тоболо-Ишимского междуречья позволяют выделить три периода в развитии чаглинской культуры. Из них первые два совпадают с периодизацией В.Ф. Зайберта. Однако второй этап, по мнению В.Ф. Зайберта, должен уйти в IX тысячелетие до н. э. и соответствовать развитому мезолиту.
Итак, ранний период чаглинской культуры образуют материалы Куропаткино I и нижнего слоя Виноградовки II. Он характеризуется пластинчато-отщеповой индустрией, в которой первостепенное значение приобретают разнообразные резцы на отщепах, в том числе многофасеточные, высокие концевые скребки на отщепах и нуклевидной формы пластины с притупленным краем, отщепы с ретушью.
Средний период представлен материалами Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa, Виноградовки XII и др. В индустрии продолжаются традиции раннего этапа; в качестве заготовок используются сечения крупных и средних пластин и отщепы, в наборе изделий доминируют разнообразные резцы, концевые и округлые скребки на отщепах с высоким рабочим лезвием, пластины с притупленным краем и обработанным концом. Вместе с тем в технике расщепления повышается роль микролитических пластин, в составе орудий отсутствуют резцы, изготовленные на отщепах, и нуклевидные скребки. Наибольшее распространение получают резцы на пластинах, пластины с притупленным краем, обработанным концом. Появляются микроострия, микроскребки, единичны геометрические микролиты, пластины со скошенным концом и другие типы.
Поздний период демонстрируют материалы Явленки II, верхнего слоя Виноградовки II, убаганской группы памятников Притоболья и, возможно, Евгеньевки. Индустрия носит микролитоидный характер. Ведущими заготовками становятся микропластины и их сечения. Вместе с тем продолжают использоваться обломки крупных и средних пластин.
В технике вторичной обработки наряду с притупливающей ретушью широкое применение находит приостряющая ретушь, нанесенная на брюшке. В наборе типов изделий преобладают пластины и микропластины с ретушью, округлые скребки на отщепах и концевые на обломках крупных пластин, единичны геометрические микролиты, почти полностью отсутствуют резцы. Стадиально этот комплекс сопоставляется с поздним мезолитом Центральной Ферганы. Сходство проявляется не только в типах заготовок, но и во вторичной обработке, предполагающей использование мелкой приостряющей ретуши на брюшке, в наличии единичных геометрических микролитов, многочисленных скребков на отщепах и отсутствии резцов. Это позволяет говорить о синхронности сравниваемых материалов и отнесении убаганской группы памятников к позднему мезолиту.
Хозяйство мезолитических племен Тоболо-Ишимского междуречья не выходило за рамки присваивающего типа. Оно носило комплексный сложный характер и базировалось на определенных отраслях, поставляющих населению основные продукты питания. Этому во многом способствовала экологическая ситуация расположения мезолитических памятников в двух ландшафтных зонах — степи и лесостепи и континентальный климат, сменяющийся периодами увлажненности (Нейштадт, 1957; Медоев, 1964; Хотинский, 1977, 1981). Результаты изучения фаунистических остатков из Убагана III и орудий труда из других синхронных стоянок данного региона позволяют говорить о первостепенном значении охоты в хозяйстве мезолитического населения. Объектами охоты являлись лось и бык типа зубра или тура (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 110), охотничьим метательным оружием служили многочисленные вкладышевые изделия типа копий, дротиков, стрел, оснащенные микропластинками с притупленным краем.
Территория Северного Казахстана изрезана полноводными реками (Ишим, Нура, Селеты, Чаглинка, Бурлуки) и многочисленными озерами, ихтиофауна которых давала дополнительный источник питания. Хотя орудия рыбной ловли неизвестны, однако в качестве гарпунов и острогов могли использоваться те же вкладышевые орудия составного типа.
Практиковалось, вероятно, и собирательство, о чем свидетельствуют благоприятные экологические условия окружающей ниши, богатой лесами и полынно-злаковыми степями, о которых дают представление данные спорово-пыльцевого анализа образцов из Виноградовки II (Хотинский, 1981, с. 127, 128).
Исследование костных остатков из неолитических памятников Северного Казахстана позволило В.Ф. Зайберту поставить вопрос о появлении элементов производящего хозяйства уже в начале неолита. Если эти данные подтвердятся, то начальный процесс доместикации животных должен быть отнесен к мезолиту.
Остатки фундаментальных жилищ и насыщенность культурных слоев находками позволяют говорить о некоторой оседлости населения, оставившего памятники чаглинской культуры. Дома имели каркасностолбовую конструкцию, снабжены очагами-кострищами и хозяйственными ямами. По материалам Убагана III и Тельмана XIVa восстанавливаются форма и размеры жилых построек. Последние были прямоугольных очертаний и площадью 70 кв. м (Тельмана XIVa) и 80 кв. м (Убаган III). Специфической особенностью жилищ является наличие в них крупных кострищ, функционировавших в течение длительного времени. Они были овальной формы, размерами 1,1x0,8 м (Убаган III), 4x2,5x1,4 м и 1,2x0,75x0,8 м (Тельмана VIIIa), 1,8–1,5x1,05 м (Тельмана XIVa), заполненные слоем угля мощностью от 0,04 до 0,07 м и прокаленного грунта с незначительным включением кальцинированных обломков костей. На основании изучения жилищ можно говорить о принадлежности их к большесемейной общине охотников, собирателей и рыболовов. По мнению В.М. Массона, данный тип строения был рассчитан на коллектив, состоящий из нескольких малых семей, живущих под общей крышей и ведущих общее хозяйство (Массон, 1966, с. 120). Наличие же одного, постоянно действующего кострища подчеркивало хозяйственное и, возможно, культовое единство обитавшего в Тельманских стоянках и Убагане III населения. Площадь жилища в данном случае совпадала с площадью самой стоянки. Любопытно, что традиция возведения наземных каркасных построек небольшой площади сохраняется в эпоху неолита у носителей кельтеминарской культуры (Виноградов, 1981, с. 148–155; Коробкова, 1981, с. 35–38) и неолитических обитателей Казахстана. Сходство проявляется в конструкции, планировке и размерах жилищ. Стоянки Пеньки I, Лявлякан 26/I, Дарбазакыр I характеризуются прямоугольными домами и близкой площадью: 81 кв. м (Дарбазакыр I), 85 кв. м (Пеньки I) и 85-115 кв. м (Лявлякан 26/I). Это явление свидетельствует о генетических связях домостроительных традиций эпохи мезолита — неолита и значительной роли экологического фактора, обусловившего выбор строительной техники.
Расположение стоянок группами, мощность и степень насыщенности их культурного слоя позволяют выделить в чаглинской культуре три типа поселений: долговременные базовые лагеря с остатками жилищ и разнообразными наборами орудий (Куропаткино I, Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa), кратковременные сезонные стоянки (Явленка II, Виноградовка II, XII) и стойбища одноразового посещения (Бишкуль II, Мичуринская I и др.). Мезолитическое население поддерживало тесные контакты с северными соседями. Такие связи имели место прежде всего с населением лесостепного и степного Зауралья (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 126, 127). Другого типа контакты генетического характера прослеживаются в материалах атбасарской неолитической культуры, корни которой уходят в местный мезолитический пласт, представленный памятниками Тоболо-Ишимского междуречья (Зайберт, 1979а, с. 13).
Глава семнадцатая
Мезолит Юга Сибири и Дальнего Востока
(Л.В. Кольцов, Г.И. Медведев)
История исследования этого региона начинается с открытия первых памятников в конце прошлого века. В 1883 г. М.П. Овчинников нашел стоянку Верхоленская Гора под Иркутском, а в 1881 г. А.С. Еленев обнаружил поселение Усть-Бирюса. В 1913 г. Б.Э. Петри исследовал стоянку Улан-Хада на Байкале, где им были выделены ранние слои. В 1920-х годах он продолжил исследование Верхоленской Горы с целью выяснения генезиса раннего неолита. На основе этих работ им была создана классификационная схема каменного века Южной Сибири, которая впоследствии подверглась критике со стороны Г.Ф. Дебеца. Первым отнес Верхоленскую Гору ко времени, переходному от палеолита к неолиту, В.И. Подгорбунский, что положило начало понятию о мезолите в Прибайкалье.