Мгла над миром
Шрифт:
– Мы теряем время, – наконец подал голос гафир. – Выкладывайте, что хотели, и покончим с этим.
Мауз и впрямь посерьезнел. Шутливая улыбка сползла с его лица, как маска.
– Наверное, ты хочешь знать, как мы здесь оказались? – Он умолк, но так и не дождался ответа. – Или, может, где ты промахнулся?
Вельможа встал и подошел вплотную, на таком расстоянии сквозь одуряющий аромат розовой воды пробивался запах полного тела.
– Хочешь знать, как я отношусь к вам, магам? – внезапно спросил он.
Аджит хмыкнул:
– По-моему, ясное дело.
– Да ну?
Советник криво улыбнулся. Оставив чародея в
– Если угодно, я всем сердцем поддерживал восстание. Но все, что было после… Жрецы… – он замялся, словно подыскивал слова, – нарушили мировую гармонию, если хочешь. Все эти проповедники толкуют: мол, искажают мир, калечат замыслы богов. Я же скажу, что маги были всегда, сколько помнят хроники. И просто так их за двери Царства не вытолкать.
Чародей бросил быстрый взгляд на гафира. Пес узурпатора, чей смысл существования заключался в охоте на магов, смотрел все с той же насмешкой.
– Зачем… зачем вы это рассказываете?
– Чтобы сбить с тебя маску мученика, глупец, – ответил за вельможу Жалимар. В его тоне, однако, слышалось раздражение, а не злость или ненависть. Советник с обманчивой мягкостью поправил его:
– Чтобы заставить тебя слушать.
Он примолк, словно давая взвесить свои слова, и продолжил:
– Понять, что на тебе кровь Раида, нетрудно. Нет, отдаю должное, убийство совершено на славу. Никто бы не догадался, если бы я с самого начала не знал о вашей с сестрой тайне. И никому не было дела, если бы не мой особый интерес. Я знал, но Жалимару нужно подтверждение… Что ж, дюжина попрошаек вынудила тебя обороняться, и твоя сила та же, что осталась на месте смерти Раида.
– Но зачем тянуть так долго?
– Башир, наш пленник, был не готов, – советник улыбнулся.
Аджит переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что они имеют в виду.
– Боги, думаешь, твои грешки кому-то интересны? – проговорил Жалимар. – Думаешь, гафиры, Ночной двор или Царь Царей спят и видят, как рассориться с Кругом?
– Наш друг имеет в виду, что мы решили не трогать дело, – заключил советник. – Пока не представилась возможность его использовать. Остальное ты знаешь: стоило упомянуть ученические медальоны и снять почти всю охрану, и вот ты здесь, в тенетах собственного наставника. Смешно, правда? Не пришлось даже беспокоить твоего Верховного. Он поставил ловушку, когда архив только создавали.
Мауз умолк, довольный собой.
– Зачем? Если вы решили не трогать…
– Ты невнимательно слушаешь, – елейно улыбнулся вельможа. – «Использовать», вот главное слово. Башир сар-Херед, дело в нем.
– Башир потомок древнего рода, в котором было три Верховных, – страстно заговорил целитель. – Он умудрился выжить в чистках и получил свой пост – только потому, что сам он простой смертный. Для магов он станет мучеником!
– За десять лет он палец о палец не ударил ради вас, – раздраженно ответил советник и повторил: – Ты молод и горяч, чародей. И опять не слушаешь. Никто не хочет лишней ссоры с магами. Это все равно что… задирать змея, чьи головы спят по всей стране. Разбуди одну – и проснутся остальные. Нет, – протянул он, – ваш Башир слишком любит золото, чтобы рисковать ради тех, к кому не принадлежит.
– Но вы боитесь, что маги поднимут его на щит. – Аджит покачал бы головой, если
– Послушай, ты… – Жалимар встал, но, очевидно, не нашел подходящего слова. Настал его черед подступить к чародею лицом к лицу. Маг видел, как под тканью маски играют желваки.
– Ты… слизняк, – спокойнее произнес гафир. – Ты смердишь ненавистью. Дышишь ею. Изрыгаешь с каждым словом.
– Есть за что…
– О да, вы – не те звери, у которых я был рабом. При них вы были шавками, а теперь чудовища мертвы, а вы отдуваетесь за них. Но и мы – не те, кто жгли ваши крепости! Люди сменились: при дворе, в храмах, среди гафиров. Но твой мир состоит только из вас, магов: исключительных, неповторимых, которые держали нас, как скотов… и нас, простых смертных. Вы так нас называете? Между собой?
Он отошел и, отвернувшись, закончил:
– Ты… жалок.
– Ты ошибаешься, Аджит, – спокойнее заговорил советник. – Ваш символ всего лишь продажный заговорщик. Заморское золото и мальчишка, которого в Нагаде назвали наследником свергнутых царей. Вот и все, что есть в этой истории. Никаких магов. Если его схватит Ночной двор, это всколыхнет всех прочих шпионов Нагады. Если его казнит Круг… по совершенно другому делу… – Мауз улыбнулся.
– Почему я должен вам верить?
– А ты не верь, если хочешь, – махнул пухлой рукой вельможа. – Только у тебя есть два пути. Первый… Ты даешь показания против шпиона. И мы казним вместо тебя простого каторжника, а ты получишь новое лицо. Второй… мы казним вместо простого каторжника тебя, а вместе с тобой – и твои замыслы.
– Негустой выбор.
– Какой есть. Ты можешь выбрать добрый костер в любой миг. В конце концов однажды ты уже отправился в мир иной. – Мауз потеребил нити жемчуга, обрамлявшие его лицо. – Думай. Мы оставим тебе время до утра.
Махнув рукой Жалимару, он поплыл к выходу. Уже проходя мимо Аджита, советник на мгновение остановился, впился в него взглядом заплывших глаз.
– Я немного завидую тебе, Аджит, – проговорил он. – Всего чуть-чуть, но все же. Что ты ни выберешь, в своих глазах ты останешься прав. Хотел бы я сказать то же о себе.
Ты ошибаешься, хотел сказать чародей, но так и не нашел сил разлепить губы.
К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу – и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», – подумал Аджит.
День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.
Когда на мраморную трибуну поднялся первый свидетель, чародею стало тошно. Это было глупо. Это было пошло. Собрались все, кому он насолил: от одногодки, так и не ставшего учеником Верховного, до былого любовника Джамилы.
«Дыхание Бездны! Тебе-то я что сделал?» – хотелось крикнуть собрату-целителю.
Под синяками и запекшейся кровью каторжника было не узнать. Чародей отмерил порцию черного дурмана: работорговец выглядел так, как и должен выглядеть лишенный силы, доведенный до изнеможения маг.