Мгновение
Шрифт:
“Нет, этот идиот вряд ли к чему-то причастен, - подумал Рун, тоже закипая.
– Он просто бесится, потому что ему якобы приходится расхлёбывать последствия чужой некомпетентности”.
“Или же он искусно ломает комедию, - пришла другая мысль.
– Как же тяжело никому не доверять”.
– Я просто пытаюсь понять, как получилось вот это, - историк ткнул пальцем в слепок.
– Мне тоже это интересно, - буркнул Лебронн.
– Странно ещё, что так называемый дефект обнаружился именно в вашем снимке. Ведь это вы его заказывали, не так ли?
“Вот же кретин”.
–
– И это, по-моему, только доказывает, что я своё дело знаю.
Лебронн шумно засопел, явно подыскивая ещё более унижающий ответ, но то ли не нашёл его, то ли решил не тратить время на споры. Вместо этого физик развернулся и вышел, пробормотав что-то вроде “понанимали умников...”. Рун переглянулся с Рэми, который с интересом наблюдал за их перебранкой, и сел на своё место.
Этингер понимал, что в его положении лучше не обзаводиться врагами, но хамство этого недовольного всем и вся брюзги вывело его из себя. Хорошо хоть удержался от того, чтобы не добавить “в отличие от некоторых” - Лебронн наверняка не простил бы такого оскорбления.
Опасаясь снова утратить контроль над собой и сболтнуть лишнего, Рун до самого вечера просидел тише воды ниже травы. К нему заходила ещё пара человек - один ай-ти специалист (к сожалению, не Амина) и один теоретик. Оба раза Рун показывал слепок под увеличением, вместе с гостем пожимал плечами и продолжал работать.
Ближе к восьми он получил знакомое оповещение: “Банк экспериментальных данных пополнен”. Рун к тому времени остался в кабинете один - Рэми - уже полтора часа как ушёл - поэтому решил задержаться, чтобы подтвердить свою гипотезу.
Он открыл новый снимок и...
Увидел вместо информационной доски белое пятно. Всё остальное было как на предыдущем изображении: и зевающий Рун, и другие люди, и другие экраны, но доски с сообщением о Сириусе-1 - не было. Только пустота, зияющая точно дырка от бублика.
Этингер ошарашенно откинулся на спинку кресла. Нет, он допускал, что и пятно может оказаться поддельным. Это даже выглядело намного логичнее - скрыть неудобную информацию под белым пятном было бы идеальным преступлением. Кто отличит такое белое пятно от пятен на остальных снимках? Но тогда следовало удалить из банка данных предыдущий снимок. А тот до сих пор нахально лежал на всеобщем обозрении, никем не тронутый.
А самое главное, если принять гипотезу, что часть белых пятен созданы специально, то какой вообще смысл в таком исследовании?
Неужели это всё-таки настоящий дефект?
Рун выключил экран, понимая, что ещё немного - и его мозг в сжиженном состоянии покинет череп через первое попавшееся отверстие. “Домой, - сказал он себе.
– День пережил, и то хорошо. “Хронос” никуда не убежит, подумаю над этим завтра”.
Тогда-то он и был в своём кабинете в последний раз.
16
По дороге к выходу Этингер успел удивиться тому, как мало людей осталось в этот час на работе. Ждали пересменки угрюмые охранники, двое лаборантов катили по коридору тележку со здоровенным контейнером, один учёный шёл наполнить чайник - и больше никого. Андроиды не в счёт. Из-за искусственного освещения в “Миллениуме” царил вечный день, и если бы не часы, можно было бы вовсе потеряться во времени.
У самого лифта Рун столкнулся с начальником службы безопасности. Валттери остановился в десятке метров от спасительных дверей и с высоты своего роста, точно готическая горгулья, проводил историка взглядом. Проходя мимо, Этингер непроизвольно втянул голову в плечи и не оглядывался, пока не вошёл в лифт.
Даже когда Рун назвал этаж и дверь подъёмника начала закрываться, Валттери не сводил глаз с историка, точно собирался взглядом, как стальным прутом, заклинить створку. Когда кабина устремилась вверх, Этингер неожиданно для себя выдохнул и передёрнул плечами, пытаясь избавиться от ощущения, что его засунули в морозилку. Что это нашло на Валттери?
Всё ускоряя и ускоряя шаг, Рун оказался в вестибюле фермы. Тут же сработал сигнал на комме - устройство покинуло радиус глушилки и теперь принимало накопившиеся сообщения. Так было всегда: чтобы написать или позвонить кому-то во внешний мир, каждому сотруднику “Миллениума” приходилось подниматься на самый верх или вовсе выходить на парковку.
Собственно, непрочитанное сообщение в этот раз оказалось только одно. От Амины.
“Как можно скорее приходи ко мне. Есть новости, надо обсудить”.
Не голосовое, не голографическое. Текстовое. Мера предосторожности - на случай, если рядом с Руном окажется кто-то посторонний.
Словно ошпаренный, историк выскочил на парковку и чуть не бегом направился к отелю. Поначалу сообщение Амины занимало все мысли Этингера, но уже на мосту, соединяющем остров с материком, что-то отвлекло его - как муха, неустанно жужжащая над головой, постепенно перетягивает на себя всё внимание.
Кто-то шёл позади. Рун оглянулся: в десяти шагах, пришаркивая, за ним следовал мужчина в рубашке с коротким рукавом, шортах и сандалиях. Фермерская шляпа, чуть сдвинутая набок, наползала ему на левый глаз; казалось, человек просто гуляет, размышляя о своём. Но Этингер точно помнил, что видел этого типа во время вчерашней прогулки по Кемперу, и что совершенно точно ни разу не видел его в “Миллениуме”, хотя именно оттуда они оба и шли.
Это мог оказаться работник фермы, который вчера по чистой случайности оказался в том же месте в то же время, но историк больше не верил в такие совпадения. Вывод напрашивался сам собой.
“Слежка”.
Незнакомец не отставал и не догонял Руна, а между тем на дороге кроме них двоих больше никого не было. Припомнился странный взгляд Валттери; Этингер чуть не споткнулся от удивления, смешавшегося со страхом, - так нагло и напоказ за ним ещё никогда не следили. Оставалась, правда, ещё небольшая вероятность, что преследователь свернёт на перекрёстке, потому что дальше на холме ему делать нечего - там стоял только дом-отель, в котором Рун знал каждого жильца. Дорога упиралась в здание и больше никуда не вела.