Мичман Хорнблауэр
Шрифт:
– Но как вы перетащите лодку? – спросил комендант. Даже по-английски кричать против ветра было бы очень трудно; кричать же по-испански было свыше его сил.
– Покажу вам в доке, сударь, – крикнул Хорнблауэр. – Объяснить не могу. Но надо быстрее.
– Так вы хотите отправиться в док?
– Да, да.
– Садитесь сзади меня, сударь, – сказал комендант. Хорнблауэр неловко вскарабкался на круп и уцепился за пояс коменданта. Лошадь, побежала вниз по склону. Хорнблауэра замотало из стороны в сторону. Все городские и гарнизонные зеваки бежали за ними.
Феррольский док пришел в полный упадок по причине британской блокады. Расположенный в одном из самых глухих уголков Испании, связанный с ее внутренними частями самыми плохими дорогами, он получал большинство припасов морским путем, а теперь, в результате блокады, оказался от них отрезан. Заход испанских
– Лошади, – сказал он, и десятки добровольных помощников бросились запрягать лошадей.
Рядом с причалом покачивались с полдюжины лодок. Здесь же было все необходимое для подъема тяжестей. Пропустить под лодку канаты и поднять ее было делом нескольких минут. Испанцы как правило ленивы и медлительны, но убеди их в необходимости действовать быстро, вдохнови, предложи им смелый план – они будут работать, как одержимые. А умелых работников было хоть отбавляй. Весла, мачта, парус (впрочем парус не понадобится), руль, румпель, черпаки – все оказалось на месте. Кто-то сбегал на склад за подпорками для лодки, их тут же поставили на телегу, телегу подвели под тали и взгромоздили на нее лодку.
– Пустые бочки, – приказал Хорнблауэр. – Вот эти.
Смуглый галисийский рыбак сразу понял, чего Хорнблауэр хочет, и подкрепил его ломаные фразы более пространными объяснениями. Тут же притащили дюжину пустых бочек из-под воды, с плотно пригнанными затычками. Смуглый рыбак забрался на телегу и принялся найтовить их под банками. Если их хорошо укрепить, они удержат лодку на плаву, даже если она наберет воды по самый планширь.
– Мне нужно шесть человек, – крикнул Хорнблауэр, стоя на телеге и оглядывая толпу. – Шесть рыбаков, кто знает маленькие лодки.
Смуглый рыбак, тот, что привязывал к банкам бочонки, оторвался от своего дела.
– Я знаю, кто нам нужен, сударь, – сказал он. Он выкрикнул несколько имен, и вперед выступили шесть рыбаков: сильные, обветренные, уверенные в себе. Очевидно, смуглый галисиец был их капитаном.
– Ну, вперед, – сказал Хорнблауэр, но галисиец остановил его.
Хорнблауэр не понял, что тот сказал, но в толпе кто-то кивнул, побежал и скоро вернулся, сгибаясь под тяжестью бочонка с водой и ящичка – видимо, с сухарями. Хорнблауэр мысленно обругал себя; он забыл, что их может отнести в море. Комендант, не слезая с лошади, внимательно наблюдал за происходящим и тоже заметил эти припасы.
– Помните, сударь, что вы дали мне слово, – сказал он.
– Я дал вам слово, сэр, – повторил Хорнблауэр. На несколько блаженных секунд он совершенно позабыл о своем плене.
Припасы были аккуратно убраны под кормовое сиденье. Капитан рыбачьей лодки поглядел на Хорнблауэра. Тот кивнул.
– Вперед! – крикнув он толпе.
Подковы зацокали по мостовой, и телега, подпрыгивая, двинулась вперед. Одни вели лошадей, другие толпою шли рядом, а Хорнблауэр с капитаном восседали на повозке, словно генералы. Процессия миновала ворота дока, прошла по главной городской улице и свернула на крутую дорожку, ведущую за гребень мыса. Энтузиазм толпы еще не остыл, и, когда на склоне лошади замедлили шаг, сотня людей налегла сзади, с боков, ухватилась за постромки и втащила телегу на холм. На гребне дорога почти исчезла, но телега продолжала тащиться вперед. Дальше дорога стала еще хуже. Петляя между земляничными и миртовыми деревьями, она серпантином спускалась со склона в маленькою песчаную бухточку, о которой Хорнблауэр сразу и подумал. Он видел, как в хорошую погоду рыбаки закидывали там невод, и еще тогда заприметил ее как наиболее подходящее место для высадки десанта, если когда-нибудь Королевский Флот захочет напасть на Ферроль.
Ветер неистовствовал по прежнему. Все море было покрыто белыми барашками. Перевалив через гребень мыса, все увидели тянущуюся от берега цепочку Чертовых зубов и свисающий с них остов корабля, черный на фоне бушующей пены. Кто-то заорал, все налегли на телегу, так что лошади перешли на рысь и телега, подпрыгивая на кочках, понеслась вперед.
– Тише, – заорал Хорнблауэр. – Тише!
Если они сломают ось или потеряют колесо, вся затея позорно провалится. Комендант присоединился к Хорнблауэру
Хорнблауэр, согнувшись против ветра, стоял на корме, ища между камней путь к останкам корабля. Тихая бухточка осталась далеко позади. Лодка пробиралась по бушующим волнам, кругом завывал ветер. Волны двигались беспорядочно, и лодку мотало из стороны в сторону. К счастью, рыбаки привыкли грести по бурному морю. Они держали лодку на ходу, так что капитан, с силой налегая на рулевое весло, мог вести ее через обезумевшие волны. Хорнблауэр, выбиравший путь, жестами указывал капитану направление, и тот мог сосредоточить все свое внимание на том, чтоб неожиданная волна не опрокинула лодку. Ветер ревел, лодка подскакивала на каждой волне, но пядь за пядью они приближались к погибшему кораблю. Если в движении волн и была какая-то закономерность, так это то, что все они огибали Чертовы зубы с дальнего конца, поэтому лодку приходилось постоянно разворачивать носом навстречу волне, затем обратно, отвоевывать у ветра бесценные пяди. Хорнблауэр взглянул на гребцов: они работали на износ. Ни секунды передышки – весла к себе, весла от себя, к себе, от себя; Хорнблауэр дивился, как сердце и мускулы выдерживают такое напряжение.
Тем не менее, они постепенно приближались к погибшему кораблю. Когда брызги рассеялись, Хорнблауэр увидел всю его перекошенную палубу. Видел он и человеческие фигурки, укрывавшиеся за уступом полуюта. Кто-то из них махнул ему рукой. В этот момент из моря, ярдах в двадцати впереди, вынырнуло чудовище. В первую секунду Хорнблауэр не понял, что это такое. Лишь когда оно вновь вынырнуло, он узнал толстый конец сломанной мачты. Мачта еще держалась за судно последним уцелевшим штагом, привязанным к ее верхнему концу. Ее отнесло к подветренной стороне судна, и здесь она вздымалась и подпрыгивала на волнах – казалось, некое морское божество, скрытое под водой, в гневе грозит пловцам. Хорнблауэр указал на опасность рулевому, тот кивнул и крикнул: «Nombre de Dios», но крик утонул в шуме ветра. Они обогнули мачту. Имея неподвижный ориентир, Хорнблауэр смог лучше оценить их скорость. Он видел, что каждый дюйм дается отчаянным усилием гребцов, видел, как лодка останавливается или даже относится назад более сильными порывами ветра, которыми весла не могли противостоять.
Теперь они были за мачтой, вблизи затонувшего носа судна, и достаточно близко к Чертовым зубам, так что каждая волна, разбившись о противоположную сторону рифов, осыпала их водопадом брызг. На дне лодки плескалась вода, вычерпывать ее было некому и некогда. Наступила самая сложная часть всего предприятия: надо подвести лодку достаточно близко к судну и не разбить ее при этом. Вдоль кормовой части судна торчали острые камни; и, хотя полубак выступал над водой, вся носовая часть шкафута была затоплена. К счастью, остов несколько наклонился на правый борт, то есть к ним, и это облегчало задачу. Когда вода спадала, то есть прямо перед тем, как следующий вал разбивался о риф, Хорнблауэр, встав и вытянув шею, видел, что рядом с центральной частью шкафута, там, где палуба соприкасалась с водой, камней вроде бы нет. Он указал рулевому на это место, потом взмахами привлек внимание уцелевших матросов у полуюта и показал, куда им надо двигаться. Волна, перекатываясь через риф, разбилась о палубу остова и почти по края наполнила лодку. Лодка завертелась в круговороте, но бочонки удержали ее на плаву, а могучие усилия рулевого и гребцов – от удара о скалы или об остов.