Мифическая война. Миражи Второй Мировой
Шрифт:
И немецкие, и советские войска во время сражения за Сталинград постоянно усиливались. Так, с 23 июля по 1 октября сюда прибыли 55 стрелковых дивизий, 9 стрелковых бригад, 7 танковых корпусов и 30 отдельных танковых бригад. Немецкое командование, в свою очередь, вынуждено было перенацелить на Сталинград основные силы 4-й танковой армии.
Точные потери сторон во время наступления немецких войск на Сталинград неизвестны. Известно только, что советские потери во время уличных боев многократно превышали немецкие, поскольку немецкие войска были лучше приспособлены для ведения таких боев, разработали тактику штурмовых групп и организовали взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации. Поэтому уже после войны маршал Родион Малиновский, в бытность его министром обороны, утверждал, что оптимальным образом действий для советских войск летом и осенью 1942 года было бы преднамеренное отступление за Волгу с предварительной эвакуацией населения Сталинграда и оборудования основных сталинградских заводов. Тогда советская пехота не несла бы тяжелых потерь в уличных боях, а советская артиллерия с левого берега Волги непрерывно обстреливала бы позиции немецких
Миф Дома сержанта Павлова
Главным мифом знаменитого Дома сержанта Павлова в Сталинграде является утверждение, что в течение оборонительного периода боев в городе его оборонял отряд советских солдат под командованием сержанта Якова Федотовича Павлова.
Дом сержанта Павлова – это четырехэтажное здание облпотребсоюза в центре Сталинграда на площади имени 9 января (тогдашний адрес: Пензенская улица, 61). Он стал символом стойкости и героизма бойцов Красной Армии в период Сталинградской битвы. В конце сентября 1942 года разведывательная группа из четырех солдат во главе с сержантом Яковом Павловым из 42-го гвардейского стрелкового полка 13-й гвардейской дивизии генерала Александра Ильича Родимцева заняла этот дом. Немцев там в тот момент не было, хотя сам Павлов в мемуарах позднее и утверждал обратное. Поскольку группа Павлова первой вошла в это здание, в дальнейшем на картах он стал обозначаться как «дом Павлова». Через день в подкрепление защитникам дома был переброшен пулеметный взвод старшего лейтенанта Ивана Филипповича Афанасьева, который и принял на себя командование. Число защитников дома увеличилось до 24. Поскольку убитых и раненых в ходе осады заменяли новые красноармейцы, всего «дом Павлова» обороняли 29 бойцов. Из них трое в ходе обороны погибли – лейтенант-минометчик А.Н. Чернышенко, рядовые И.Я. Хайт и И.Т. Свирин. Кроме того, в доме постоянно находились одна медсестра и две санитарки из местных жителей. Афанасьев также упоминает в мемуарах двух «трусов, замышлявших дезертировать», которых, по всей видимости, расстреляли. Все время в доме оставалась также молодая мать со своей новорожденной дочкой, укрывавшаяся там от бомбежки. Защитники «дома Павлова» отбили немецкие атаки и удержали здание, из которого хорошо просматривались подступы к Волге. Павлов вспоминал: «Не было суток, чтобы гитлеровцы оставили наш дом в покое. Наш гарнизон, не дававший им и шагу шагнуть дальше, был у них хуже бельма на глазу. День ото дня они усиливали обстрелы, решив, видимо, испепелить дом. Однажды немецкая артиллерия вела огонь целые сутки без перерыва». Перед домом находилось цементированное бензохранилище, к которому прорыли подземный ход. Еще одна удобная позиция была оборудована за домом, метрах в тридцати, где находился люк водопроводного тоннеля, куда тоже был прорыт подземный ход. Когда начинался обстрел, бойцы сразу же уходили в убежище. Этим обстоятельством и объясняются сравнительно небольшие потери, которые понесли защитники дома. Немцы же предпочитали обстреливать «дом Павлова», а не атаковать его, понимая, что это здание трудно будет взять штурмом. 26 ноября, уже после окружения 6-й немецкой армии в Сталинграде, Павлов во время атаки занятого немцами дома был тяжело ранен в ногу, и его эвакуировали в госпиталь. Позднее он воевал наводчиком и командиром отделения разведчиков в артиллерийских частях. 17 июня 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. А вскоре сержанту Павлову присвоили звание младшего лейтенанта, в котором он и уволился в запас в 1946 году. После войны Павлов побывал в Сталинграде и расписался на стене восстановленного дома. На ней также сохранилась надпись, сделанная одним из красноармейцев во время боев: «Этот дом отстоял гвардии сержант Яков Федотович Павлов». Фигура Павлова, канонизированная советской пропагандой в дни войны (в «Правде» тогда появился очерк о «доме Павлова»), заслонила фигуру того, кто действительно командовал гарнизоном легендарного дома, – лейтенанта Афанасьева. Иван Филиппович пережил войну, но звание Героя Советского Союза так и не получил. В 1951 году Павлов издал мемуары «В Сталинграде», где об Афанасьеве нет ни слова. Гвардии капитан Афанасьев был тяжело контужен в последние дни обороны «дома Павлова», а после войны почти совсем ослеп и в 1951 году вынужден был уволиться из армии. В 1970 году он тоже выпустил мемуары «Дом солдатской славы». В 1958 году Афанасьев поселился в Сталинграде, а в начале 1970-х годов благодаря удачной операции ему вернули зрение. Афанасьев скончался в Сталинграде в 1975 году в возрасте 59 лет – сказались ранения и контузии. Павлов трижды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР от Новгородской области, окончил Высшую партийную школу. В 1980 года ему было присвоено звание почетного гражданина Волгограда. Яков Федотович Павлов умер в Новгороде 28 сентября 1981 года, трех недель не дожив до своего 64-летия. Тоже сказались старые раны. Ныне в Великом Новгороде в школе-интернате имени Я.Ф. Павлова для детей сирот действует музей Павлова. История «дома Павлова» отразилась в романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», где руководителем гарнизона показан лейтенант Березкин, чьим прототипом был Иван Афанасьев. В 1965 году рядом с «домом Павлова» была открыта мемориальная стена. Современный адрес знаменитого дома: ул. Советская, д. 39. А через два дома от него открыта мемориальная доска на доме, в котором жил и умер Иван Афанасьев. То, что на роль героя выбрали сержанта Павлова, а не лейтенанта Афанасьева, объяснялось не только тем случайным обстоятельством, что на картах знаменитый дом обозначался как «дом Павлова» – по имени командира подразделения, первого вошедшего в него. Еще более важную роль сыграло то, что пропаганде требовался герой из числа солдат, защищавших Сталинград, поэтому кандидатура сержанта Павлова была предпочтительнее кандидатуры лейтенанта Афанасьева.
В своих мемуарах генерал Родимцев прямо называет лейтенанта Афанасьева бывшим начальником гарнизона «дома Павлова», превратившим «благодаря своей энергии и мужеству этот дом в несокрушимую крепость», и описывает его нелегкую судьбу: «Целых двенадцать лет для него кругом была мгла. Заведующий кафедрой глазных болезней Волгоградского медицинского института профессор Александр Михайлович Водовозов заинтересовался судьбой героя Сталинграда и решил сделать ему операцию глаз. Операция проходила без наркоза, сам больной был ассистентом профессора.
Превозмогая боль, от которой, казалось, вот-вот померкнет разум, Афанасьев по ходу операции отвечал на вопросы профессора, когда внутрь глаз вторгались иглы шприца, острие скальпеля и другие хирургические инструменты.
Такое мог вынести только закаленный в суровых испытаниях воин.
В памяти Ивана Филипповича Сталинград остался городом руин. Когда ученый вернул ему зрение, Афанасьев увидел другой город, возрожденный к жизни из праха и пепла, во что был превращен гитлеровцами…» Может быть, стоит присвоить Ивану Филипповичу Афанасьеву посмертно звание Героя России?
Миф Эль-Аламейна
Главный миф сражения при Эль-Аламейне состоит в том, будто войска 8-й британской армии генерала Бернарда Монтгомери имели подавляющее превосходство над германо-итальянской танковой армией «Африка» фельдмаршала Эрвина Роммеля как в людях, так и в боевой технике.
Сражение под Эль-Аламейном продолжалось с 23 октября по 4 ноября. В случае успеха Роммель рассчитывал отразить наступление, истощить британские силы в Египте, а затем прорваться в долину Нила.
Бывший начальник штаба германского Африканского корпуса генерал Фриц Байерляйн вспоминал: «Нехватка горючего для танков и подавляющее превосходство англичан в воздухе исключали возможность выиграть сражение. Мы должны были удерживать свои позиции любой ценой. Всякую брешь в наших позициях нужно было немедленно ликвидировать путем контратак, чтобы противник не смог использовать ее для прорыва всей линии нашей обороны. С этой целью Роммель приказал заминировать подходы к нашим позициям и построить так называемые «дьявольские сады». На передовых позициях итальянские батальоны чередовались с немецкими. Линию фронта удерживали: одна немецкая дивизия, одна немецкая парашютная бригада и пять итальянских пехотных дивизий. Подвижной резерв располагался следующим образом: на северном участке фронта – 15-я немецкая танковая дивизия и итальянская танковая дивизия «Литторио», позади них – 90-я немецкая легкая дивизия и итальянская дивизия «Триест» и на юге в качестве армейского резерва – 21-я танковая дивизия и итальянская танковая дивизия «Ариетте».
К началу сражения 8-я армия Монтгомери насчитывала 7 пехотных и три бронетанковые дивизии, а также четыре отдельные бронетанковые бригады. В Африканском корпусе было две германских танковых дивизии, одна германская моторизованная (легкая) дивизия, одна германская пехотная дивизия и германская парашютная бригада. Итальянские войска насчитывали две итальянских танковых дивизии, одну итальянскую моторизованную дивизию и пять итальянских пехотных дивизий. Еще 23 сентября заболевший Роммель уехал в отпуск, и командование армией «Африка» принял генерал Георг Штумме, бывший командир 40-го танкового корпуса, отозванный с Восточного фронта после инцидента с майором Рейхелем. 24 октября, в самом начале сражения, он умер от сердечного приступа, и 25-го в командование вновь вступил срочно вернувшийся из Германии Роммель.
В ночь на 24 октября англичане перешли в наступление на своем северном фланге, где главный удар наносили шесть дивизий, включая две бронетанковые. На юге вспомогательный удар наносили три дивизии, включая одну бронетанковую. Из-за недостатка горючего германское командование вынуждено было рассредоточить свои танки по всему фронту. Британские самолеты и подводные лодки потопили ряд предназначенных для германо-итальянской армии «Африка» танкеров с горючим. Из-за нехватки боеприпасов германо-итальянские войска не смогли даже произвести артналет по изготовившимся к наступлению британским войскам.
Уже утром 24-го британская пехота с помощью артиллерии проделала два прохода в неприятельских минных полях, через которые в атаку двинулись танки. 26 октября 15-я немецкая танковая дивизия и итальянская танковая дивизия «Литторир» контратаковали и оттеснили британские бронетанковые части к вершине холма Кидни. Роммель перебросил 21-ю танковую дивизию на северный фланг, чтобы остановить британское наступление. 27 октября она безуспешно атаковала противника, но 28 октября, в свою очередь, смогла отразить британскую атаку. Однако вечером 28 октября англичане прорвались севернее Кидни. Утром 31 октября бронетанковые части англичан прорвались к прибрежной дороге. Однако контратака двух немецких танковых дивизий позволила восстановить связь с войсками, окруженными в северном выступе.
В ночь со 1 на 2 ноября Монтгомери перенес главный удар на южный фланг. Роммель контратакой утром 2 ноября смог локализовать прорыв. Однако за этот день он израсходовал в 2,5 раза больше боеприпасов, чем смог получить морем. К утру 3 ноября у немцев и итальянцев осталось лишь 35 исправных танков. В этот день атаки англичан ослабли, и Роммель начал отход на позицию в районе Фука. Однако в тот же день поступил приказ фюрера, предписывающий стоять насмерть и обещавший улучшить снабжение Африканского корпуса. 4 ноября англичане прорвались у Тель-эль-Мампсра. Здесь был взят в плен командующий германским Африканским корпусом генерал риттер Вильгельм фон Тома. Тяжелое поражение потерпел 20-й итальянский механизированный корпус. 4 ноября Роммель отдал приказ об отходе к Фука.