Мифы древности - Ближний Восток
Шрифт:
Как только волны зашипели, высыпали за ворота сыновья Океана дядю встречать. Все пути благовониями окропили, коврами устлали. Ввели гостя дорогого в дом, на престол усадили с почетом. Слуги поднесли яства: пусть насыщается гость после долгой дороги. А затем, когда его Сиятельство пустые блюда отставил, Океан с ним начал беседу:
— Получил я твое послание, брат мой, и слугу к тебе отправил с дарами ответными. Но слуга мой возвратился, не найдя твоего жилища ни на земле, ни на небе. За ним я жреца отправил, что гаданьям обучен. Он обратно ко мне не вернулся.
— У меня нет нужды
Омрачилось лицо Океана. Поник головой он долу. Из глаз его хлынули слезы. Потекли по щекам его белым, как воды текут по каналам.
— Как мне жаль тебя, брат мой Солнце! Ты живешь как бобыль одинокий. Но помочь я тебе не в силах. Дочерей у меня есть тридцать. Я их выдал за братьев. Они сидят пред тобою, а супруги их в водах резвятся. Не могу я разрушить согласье, что веками царит в моем доме. Если я склонюсь к твоей просьбе, мои дети меня покинут. С кем я останусь?
1. Миф объясняет наблюдаемое исчезновение солнца в море — заката. Море мыслилось одновременно и как царство мертвых. Тридцать сыновей и дочерей Океана — это боги царства мертвых. Сватовство Солнца напоминает попытку греческого мифологического героя Египта сосватать своих сыновей к пятидесяти дочерям брата Даная.
Сын полей [1]
С женщиной-рабыней бог провел ночь, и родился у неё сын. Его отнесли в место, угодное богам, и там оставили.
Мальчик лежал на том месте, куда его принесли. Туда пришли животные из селения и напоили ребенка молоком. После того животные приходили вновь и возвращались в селение. Ребенок, ещё несмышленыш, напился молока и не плакал.
Пастух проследил, куда удаляются животные, и увидел ребенка, такого прекрасного, какого свет не видывал. Пастух спрятался в мешок, наблюдая за ребенком. Его приходили кормить не только коровы, но и овцы. Выйдя из мешка, пастух взял ребенка и отнес его к своей жене. Он назвал его сыном полей.
1. Миф о сыне бога, вскормленном животными и воспитанном пастухом, сохранился среди надписей о военных походах хеттов к городам побережья Черного и Средиземного морей. Видимо, этот отрывок является началом рассказа о знаменитом полководце. Подобного рода мифы широко распространены как на всем Древнем Востоке (Месопотамия, Палестина, Иран, Китай), так и в Европе (Греция и Италия).
Охотник Кешши [1]
Жил некогда охотник Кешши. Другие уходят в горы и возвращаются с пустыми руками. А он всегда приходил с добычей — с антилопой, косулей или кабаном. И собаки у него были быстрее и бойчее, чем у других. Тетива лука его никогда не сырела, и стрелы не давали промаха.
Многие отцы дочерей, полагая, что он пользуется особым благоволением богов, старались почаще попадаться ему на глаза, надеясь стать его зятем. Но Кешши всегда торопился домой, ибо дома его ждала мать, да и был он человеком неразговорчивым.
Однажды, возвращаясь с охоты, увидел он прекрасную деву Шинтальмени [2] и застыл, как вкопанный. И не хотел он даже
Огорченная изменениями, происшедшими в сыне, мать упрекала его в лености, и решил Кешши отправиться на охоту, как прежде. Взял он копье, собрал своих собак и двинулся к горе Натара, откуда никогда не возвращался без добычи. Однако боги, раздраженные невниманием Кешши, не послали ему даже зайца.
Помня о своих прежних удачах, Кешши не хотел возвращаться с пустыми руками и бродил по горам три месяца, страдая от голода и жажды. И лишь заболев, двинулся к дому.
Когда он вернулся, обросший волосами, худой, с потухшими глазами, сельчане не узнали его и только потому, что он направился к своему дому, поняли, что это он.
Изменилось и поведение Кешши — по ночам он разговаривал во сне, а утром, уединившись с матерью, рассказывал ей свои ночные сновидения, прося их истолковать. Семь снов приснилось Кешши, и каждый из них пугал его все больше и больше. Несколько из них показались ему особенно пугающими. То он говорил с дверью и хотя забыл, что сказала ему дверь и что он ответил ей, сам этот разговор вызывал тревогу, то он нес что-то с горы Натара, направляясь в Синнар, и опять не помнил он, пробудившись, что же он нес и зачем направлялся в Синнар. А потом приснился ему блок диорита. Он рухнул с неба и поразил не только слуг, что были с ним, но и одно из божеств. Не успел Кешши пережить ужаса этого сна, как увидел себя идущим охотиться на льва, и едва он вышел за дверь, как сразу же заметил направляющегося к нему бога Дамнашшараса в окружении змей [3].
1. Миф об охотнике, пренебрегшем положенными богам жертвами и понесшем за это наказание, — частый фольклорный сюжет, встречающийся у многих народов. К сожалению, из-за отсутствия конца таблички, где раскрывался бы смысл приснившихся охотнику снов и наверняка сообщалось, чем завершился конфликт с богами, невозможно судить о месте, какое занимал в хеттской мифологии этот мотив.
Миф был восстановлен хеттологами из пяти фрагментов, один из которых, на хурритском языке, хотя и имеет значительный объем, настолько поврежден, что не поддается прочтению и используется лишь для внесения отдельных уточнений в тексты других фрагментов.
2. В хурритском варианте этого имени — Шентаминни имеется основа «шинта» — семь, поэтому некоторые исследователи предлагают связывать имя жены Кешши с числом снов, которые он впоследствии видит.
3. После пересказа героем сюжета последнего из снов в тексте большая лакуна, за которой следуют отдельные практически нечитаемые строки.
Корова, солнце и рыбак [1]
Нежна была весенняя трава на лугу, освещаемом лучами бога Солнца. Радуясь весне и зелени, щипала траву корова розовыми губами. Прекрасна была корова, а от нежной травы становилась ещё прекраснее. И вспыхнула страсть в сердце бога Солнца.