Мифы и легенды эскимосов
Шрифт:
Как-то в один из дней отец подал мне сигнал; но поскольку я за весь день даже не увидел никакой добычи, я не послушался. Позже, когда я собрался наконец возвращаться домой, меня захватила буря; я почти ничего не видел из-за ветра и метели и потому потерял дорогу. Блуждая таким образом, я в конце концов набрел на что-то, что показалось мне двумя большими окнами дома; затем я увидел, что все остальное вокруг похоже на холм; а потом понял, что это тот самый ужасный змей, от которого предостерегал меня отец. Я сразу же пустился бежать. Однако он успел заметить меня и теперь погнался за мной; но стоило ему догнать меня, как я поворачивался, бросался на него и ударял копьем, а затем вновь продолжал бежать. Однако, обернувшись в очередной раз на змея, я увидел, что он совсем рядом; я громко вскрикнул от усталости и повалился на землю без чувств. Вскоре я очнулся от прохладного прикосновения к лицу и сразу же вспомнил про чудовищного змея. Я огляделся вокруг и увидел, что он лежит у самых моих ног. Не отводя от него глаз, я очень осторожно пополз прочь; он не двигался, так что я встал и пошел – но до дому добрался только через четыре дня, когда все уже решили, что я пропал. Когда я вошел в дом, отец сказал: «В нашем доме нет ничего, чем мы могли бы помочь тебе». Но я рассказал ему, что едва избежал смерти от змея и что, судя по всему, оставил его мертвым. Тогда отец сказал: «Говорят, что тело змея состоит из одного только жира, – и добавил: – А наши домашние умирают от голода». Тогда мы рассказали всем, что произошло.
В следующий раз он рассказал им, что однажды, путешествуя вместе с отцом, приблизились они к берегу моря и увидели возле самого берега кита, а на берегу множество береговых людей. По приказу отца он сбежал вниз и заставил одного старика научить его магическому заклинанию, которое способно заманить кита в реку. Как только кит вошел в реку, появилась толпа инландеров; но прежде чем они успели пробить шкуру кита своими гарпунами, Акигсиак бегом бросился домой за оружием. Хотя на пути ему пришлось огибать три большие бухты, он все же прибежал вовремя и успел прикончить кита; после этого он начал наделять всех долями, не забыв и старика из береговых людей, которого он защитил от инландеров. При третьей встрече он продолжил свой рассказ и рассказал: прослышав однажды, что где-то чужие инландеры поймали громадную рыбину вроде лосося, он бросился к речному берегу и тоже швырнул свой гарпун в рыбину; однако, поскольку спутников у него было слишком мало, те, другие, стоявшие на противоположном берегу, сумели утащить у них добычу. После этого он поспешил к месту, где река была немного уже; он перепрыгнул через реку и покатился кубарем, а затем встал на ноги на противоположном берегу. Там он быстро распугал других инландеров, взял свою долю рыбины – которую перекинул своим на другой берег – и затем перепрыгнул через реку обратно тем же способом. Во время четвертой встречи с береговыми людьми Акигсиак рассказал, как однажды поссорился с игалиликом (т. е. «носящим горшок» – так называли сказочных обитателей тундры, которые будто бы носили на плечах кипящие горшки) и столкнул его с обрыва, где он и разбился насмерть о скалы. Наконец Акигсиак встретился на высоких берегах реки с инорусеком (еще один сказочный гигант – обитатель тундры). Они принялись забавляться бросанием камней, и инорусек уговорил Акигсиака попробовать попасть в каякера, который как раз проплывал по реке внизу. Акигсиак не промахнулся и убил каякера на месте. После этого, пожалев о сделанном, Акигсиак убил инорусека; но говорят, что после этого убийства он никогда больше не ходил к береговым людям. Рассказывают, что лишь однажды он посетил одного жителя побережья на речном берегу; он хотел подраться с ним на кулачках и посостязаться в беге. Хотя, как говорят, он был мельче других инландеров, он, что ни говори, был крупнее наших людей; его спина была так широка, как спины двоих других людей, взятые вместе, а ростом он был лишь чуть пониже, чем два человека, стоящие один на другом.
6. Друзья
(Это очень известная гренландская сказка; в настоящем виде она составлена из трех вариантов.)
Двое друзей очень любили один другого. С самого детства были они постоянными товарищами. Первый жил на одном из самых дальних островов, а жилище второго находилось далеко от моря, в самом конце фиорда. Они очень часто навещали друг друга, а когда расставались на несколько дней, всегда спешили встретиться вновь. Летом тот из друзей, что жил в глубине фиорда, обычно отправлялся в тундру охотиться на северных оленей, но, прежде чем вернуться в свое жилище, он всегда брал целого оленя и устраивал пир для своего друга – причем оленя он выбирал непременно с бархатистыми рогами и оставлял в нем весь жир. Островитянин, со своей стороны, оставлял и откладывал в запас множество тюленей, так что, когда охотник на оленей возвращался, он сразу же ехал в гости к другу и лакомился чудесно высушенным тюленьим мясом; а вечером, когда в комнате становилось жарко, туда вносили и ставили перед друзьями замороженное мясо – на холодное. Гость превозносил кушанье до небес, и они допоздна сидели и сплетничали. На следующий день островитянин обычно ехал в гости к охотнику на оленей, но теперь они ели только оленину, а особенно олений жир. Друг находил олений жир чрезвычайно вкусным и наедался до отвала; а при отъезде на следующий день ему давали с собой сушеное мясо и жир.
Однажды осенью охотник задержался в тундре дольше, чем обычно. Уже и земля промерзла насквозь, а он все не возвращался. Поначалу друг ждал его с большим нетерпением, но потом разозлился; и когда первый из заложенных на хранение тюленей начал портиться, они стали есть запасы. Позже, узнав, что охотник вернулся, он пошел к могиле, отрезал от мертвого тела немного жира и натер им некоторые части тюленьей туши, которой собирался угощать своего друга, – решил он сотворить ему зло. Вскоре после этого охотник приехал к нему в гости. Встреча была очень радостной, и, как обычно, его начали потчевать всякой вкусной едой; охотник рассказал, что ему почти не попадались олени с бархатистыми рогами и потому он так надолго задержался в тундре; а его друг ответил: «Какое-то время я ждал тебя с большим нетерпением, но, когда первые из запасенных тюленей начали гнить, мы все их съели, – а затем добавил: – Давай теперь съедим того, что был добыт последним; нам подадут его на холодное». Внесли мясо тюленя и подали со всей вежливостью, и хозяин взял тот кусок, что был натерт сверху жиром мертвеца, положил его перед другом и предложил тому попробовать; но только собрался гость взять кусок в рот, как кто-то снизу из-под лавки потянул его за ногу. Он удивился, но собрался, однако, второй раз приступить к еде, когда его снова потянули за ногу. Тогда он сказал: «Мне нужно выйти прогуляться», поднялся и вышел наружу. Поскольку он был ангакоком, то теперь голос торнака (духа-хранителя) предупредил его; голос произнес: «Твой друг угощает тебя с дурными намерениями; когда вернешься, переверни кусок и ешь его с другой стороны; если же съешь от той части, что теперь сверху, то наверняка потеряешь разум». Вернувшись и усевшись вновь за трапезу, он перевернул свой кусок мяса; но хозяин подумал, что это могло произойти случайно. Наевшись, гость почувствовал боль в желудке – вероятно, он коснулся все-таки отравленной плоти; но вскоре он оправился и уехал домой, пригласив, как обычно, друга к себе в гости. Когда же он приехал домой, то взял оленя с бархатистыми рогами и поступил с ним точно так же, как прежде его друг с тюленем, – как следует натер его жиром мертвеца. Когда приехал гость, он сразу же угостил его сушеным мясом и жиром, и никогда прежде они не приходились его гостю так по вкусу. Ночью им подали оленя отравленной стороной кверху, и охотник, втыкая в тушу нож, сказал: «Ну вот, у нас есть немного холодного мяса; я долго хранил его для тебя». Друг его начал есть и несколько раз воскликнул: «Это мясо просто великолепно!» – а хозяин отвечал: «Да, это потому, что олень был такой жирный». Когда мясо было съедено, гость почувствовал боль в желудке; он обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, поднялся и вышел наружу, но боль не утихла. На следующий день он уехал домой, и прошло много времени, прежде чем друг вновь увидел его; выходя в море на каяке, он теперь никогда не встречал его, как бывало прежде.
Наконец лед начал покрывать воду, и люди в селении охотника заметили лодку, входящую в залив с моря, и узнали в ней лодку друга-островитянина. Узнав, что самого его в лодке нет, охотник спросил: «Где же ваш хозяин?» – «Он заболел и совершенно обезумел; он хотел съесть нас, поэтому мы все убежали». На следующее же утро охотник отправился навестить друга. Возле дома никого не было видно; он подобрался поближе, прополз по входному проходу и заглянул через порог в комнату; он увидел, что друг лежит на спине, дико выпучив глаза, и голова его свисает с лавки вниз. Он подошел к нему и спросил, как дела, но ответа не получил. После короткой паузы безумец внезапно встрепенулся и закричал во всю мочь: «Ты подло угостил меня, поэтому я съел всех обитателей своего дома, а теперь сожру и тебя!», а затем накинулся на охотника; но тот выскользнул наружу и бегом бросился к своему каяку. Он еле успел оттолкнуть каяк от берега, и преследователь чуть не схватил его. Каяк отплыл, а безумец побежал вдоль берега и закричал: «Мне уже гораздо лучше; вернись! Когда я не вижу тебя день или два, я всегда ужасно скучаю». Друг услышал, что он говорит вполне разумно, поверил и направил каяк обратно к берегу. Но как только он коснулся берега, островитянин вновь набросился на него; но охотник, к счастью, успел это заметить и вовремя оттолкнулся. Дома он не разговаривал и ничего не ел – так горевал по своему другу; все, кто жил с ним в одном доме, подумали, что он сильно изменился. Ближе к ночи он сам заговорил с ними и рассказал, что произошло; остальные посоветовали ему никогда больше туда не возвращаться, так как были уверены, что безумец съест и его тоже, если сможет. Тем не менее на следующее же утро он вновь сел в каяк и отправился туда – как будто его заставили.
На острове все произошло так же, как накануне. Безумец преследовал его, пока не загнал в дом; после этого он запер дверь, так что охотнику пришлось вылезать через окно, и он едва успел добежать до каяка. На следующий день домашние вновь пытались остановить его; но он твердо решил ехать. Он вошел в дом друга и обнаружил, что его состояние еще ухудшилось: на этот раз он лежал головой прямо на полу, а ногами на краю лавки; глаза его выпучились еще сильнее и смотрели дико, а нос заострился, как лезвие ножа. Когда охотник подошел ближе, тот вскочил и начал гоняться за бывшим другом по комнате и все время выкрикивать: «Я умираю от голода; я должен добыть тебя на еду». Дело кончилось тем, что друг выпрыгнул от него в окно и добежал до каяка; но стоило ему отплыть, как он увидел, что безумец идет по поверхности воды и готов уже ухватиться за нос его каяка. Тогда он начал раскачивать каяк вперед и назад; на воде образовалась рябь, и безумец теперь с трудом удерживался на ногах. Так охотнику удалось еще раз ускользнуть от бывшего друга. На следующий день его домашние вновь хотели удержать его, но он ответил: «Если я не видел своего друга целый день, я умираю от тоски по нему; я не в состоянии отказаться от поездки к нему».
Дом друга-островитянина, когда он до него добрался, оказался покинутым; он искал его повсюду, но найти не смог. Наконец возле дома он заметил отпечатки ног, извилистой линией уходившие в холмы; он пошел по следам и добрался до пещеры в скале. Там, скорчившись, сидел его друг; он совсем иссох. Он не двигался; охотник подошел к нему и попытался поднять, но обнаружил, что он мертв, а веки его наполнены кровью. Тогда он тщательно закрыл и запечатал вход в пещеру, и с тех пор у него не было друзей.
7. Катерпарсюк
(Эта история тоже известна в Гренландии повсеместно. Предлагаемая версия составлена из пяти вариантов.)
Катерпарсюк был бедным сиротой. Когда он вырос, он стремился преуспеть в жизни, – ведь никто не хотел заботиться о нем и помогать ему. В конце концов он решил попробовать самостоятельно построить себе каяк; но никто не хотел одолжить ему нож, поэтому сначала он пытался работать каменными орудиями, а затем раковинами. Случилось так, что в том же месте жил один злой человек; вместо того чтобы пожалеть бедного мальчика, он забавлялся тем, что донимал и запугивал его. Как-то раз он нарядился в медвежью шкуру, тайком подобрался к Катерпарсюку сзади и зарычал по-медвежьи. Обернувшись и увидев его, Катерпарсюк в ужасе бросил работу и инструменты и убежал прочь. Когда соседи Катерпарсюка по дому пришли на это место и увидели его приспособления и инструменты из раковин и камней, зрелище это очень их тронуло. Тем временем злой человек вышел вперед и сказал Катерпарсюку: «Вместо того чтобы пожалеть тебя, я смеялся над тобой; все потому, что ты, глупый мальчишка, посмел подумать о том, чтобы совершенно самостоятельно построить каяк. Именно поэтому я нарядился в медвежью шкуру и напугал тебя». Услышав это, остальные хохотали до упаду над смущением несчастного мальчика; но он смертельно обиделся и не мог уже ни о чем думать, кроме своей обиды и мести. После этого он начал уходить в безлюдные места и изучать науку ангакоков.
Прошло много времени, и ему удалось все же закончить каяк; он научился грести и охотиться и смог даже охотиться на тюленей. Однажды с вершины холма он увидел моржа и подумал: «О, если бы я смог заставить его сбросить шкуру!» Он запел колдовскую песню, но без толку. Очень расстроенный, он вернулся домой, но не успокоился, пока не придумал для своей цели специальное магическое заклинание. Он испробовал свое изобретение на зайце, и заклинание подействовало. Он вновь, больше чем когда-либо, стал думать о мести. Однажды, когда все охотники вышли на каяках в море, он тоже сел в каяк, взял весло и уплыл в отдаленное место. Там он вышел на берег, поднялся на высокий холм, откуда хорошо было видно море, и отыскал вдали множество моржей, игравших в волнах. Он выбрал одного из них и начал петь ему свое колдовское заклинание; вскоре морж подплыл к берегу прямо у подножия холма. Шаман продолжал петь, все громче и громче, и наконец зверь сбросил с себя шкуру. Катерпарсюк тут же забрался в нее и принялся учиться плавать и нырять в ней; когда каякеры подошли к этому месту, он уже знал, как сделать шкуру твердой, чтобы гарпун не мог проткнуть ее. К этому времени злой человек, мучивший Катерпарсюка, постарел и стал немощен и уже не ходил охотиться на тюленей; теперь он иногда только ловил рыбу.
Однажды Катерпарсюк надел свою моржовую шкуру и вынырнул из воды рядом с тем местом, где ловил рыбу злой старик. Он услышал, как тот воскликнул: «О, если бы я снова стал молодым, какого зверя я мог бы добыть!» После этого старик вернулся домой, собрал все свои охотничьи принадлежности, которыми давно уже не пользовался, и на следующий день взял их с собой на рыбную ловлю. «О, смотри-ка! Он снова здесь!» – воскликнул старик и принялся грести к моржу; но Катерпарсюк сделал шкуру твердой. Он схватил наконечник гарпуна и утянул его вниз, под воду, вместе с пузырем, из которого вынул затычку и выпустил весь воздух; после этого он сел в свой каяк и поспешил домой. Старик, однако, очень расстроился оттого, что потерял свой пузырь-поплавок; а вернувшись домой, принялся хвастаться: «Я снова начал ходить на охоту; сегодня я преследовал большого моржа, но он ушел от меня и утащил с собой мой пузырь». Катерпарсюк дал ему поболтать вволю, а вечером пригласил всех мужчин к себе на пир; старик тоже был приглашен. После трапезы он снова начал рассказывать о погоне за моржом и своей потере. Катерпарсюк же еще до прихода гостей повесил пузырь старика вместе с гарпунным ремнем на колышек в стене; и когда старик расхвастался вовсю, он указал на них и сказал: «Посмотри, вот все твои охотничьи принадлежности, можешь забрать их, когда пойдешь домой». Старик пришел в полное замешательство и вскоре сконфуженно ушел с праздника. Говорят, что обида Катерпарсюка несколько улеглась – так славно он позабавился, когда представлялся моржом тому человеку, который в свое время представился ему медведем.