Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа
Шрифт:
Почувствовав тяжелую рану, Зигфрид в ярости отскочил от ручья, — длинное копье засело у него в сердце, и бросился за луком или мечом, чтоб поскорее воздать Хагену за его дело. Но, не найдя меча, поднял он щит, лежавший у ключа, и бросился за Хагеном. Не убежал от него вероломный человек: смертельно раненный, он все же ударил его с такою силой, что драгоценные каменья посыпались на землю и щит разбился. Так хотелось ему отомстить за себя! Хаген упал под ударом, от которого загудел весь остров. Будь в руках у Зигфрида не щит, а меч, то Хаген
Сила Зигфрида изменила ему, — он не мог уже стоять, вся мощь его пропала, и смерть наложила уж на его лицо свою бледную печать. Упал он на цветы, и кровь потоком струилась из его раны. Не вынес он страдания и стал поносить предателей.
— Злые трусы! — говорил он. — Неужели своею службой заслужил я лишь то, чтоб вы меня убили? Вот как отплатили вы мне за мою верность! Много же горя
приготовили вы вашим родным! Позор падет теперь на весь ваш род, и все добрые рыцари будут с презрением чуждаться вас.
Все сбежались к тому месту, где он лежал. Король замкундов стал было оплакивать его смерть, но раненый сказал:
— Нет нужды оплакивать беду тому, кто сам же ее готовил.
— Не понимаю, на что он плачется! — сказал свирепый Хаген. — Настал теперь конец заботам нашим и нашим бедам: отныне кто посмеет нам противостоять?
— Нетрудно теперь вам хвастаться, — сказал Зигфрид, — но если б знал я, что вы замышляете убийство, то, конечно, сумел бы защититься. Но ничто не печалит меня так, как жена моя, Кримхильда! Да еще, избави Бог, чтоб сына моего когда–нибудь не попрекнули, что родичи его кого–то убили вероломно!
И со скорбью так говорил он:
— Если способен ты, король, быть верен кому–нибудь, то прошу тебя, будь милостив и верен милой моей жене, и пусть она пользуется всем, что принадлежит ей как твоей сестре! Долго придется ждать меня отцу моему и моим людям! Никогда еще ни одной женщине не приводилось так оплакивать своего друга.
Зигфрид так ослабел, что не мог уже говорить; кровь потоком струилась из его раны и пропитала кругом траву и цветы; недолго пришлось ему бороться со смертью.
Так умер Зигфрид, и предатели стали было совещаться между собою о том, как скрыть им от людей злое дело Хагена.
— Надо сказать, что, когда он на охоте отъехал от нас один, разбойники напали на него и убили его. — Так решили они, но изменник Хаген сказал:
— Сам я отвезу его домой: мне все равно, — пускай все узнает та, что причинила столько горя госпоже моей. Меня не огорчат ее слезы.
Теперь скажу я вам правду о том источнике, при котором был убит Зигфрид: у Отенвальда лежит деревня Отенгайм, — там протекает еще и теперь этот источник, в том нет никакого сомнения.
XVII
О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ОПЛАКИВАЛА СВОЕГО МУЖА И КАК ЕГО ПОХОРОНИЛИ
Дождавшись ночи, Гунтер с охотниками переправились через Рейн. Желая довершить свою месть, Хаген приказал молча оставить тело Зигфрида у дверей Кримхильды, чтобы нашла она его там утром, отправляясь к заутрени.
Миновала ночь, и, чуть забрезжило утро, Кримхильда стала собираться к заутрени и потребовала огня и платье. В это время вошел к ней камерарий, нашел он у дверей окровавленный труп и не узнал своего господина. Он поспешил в покои Кримхильды.
— Повремените выходить, — сказал он ей, — у дверей в ваши покои лежит убитый рыцарь.
Зарыдала Кримхильда при этих словах. Не зная еще, что это был ее муж, вспомнила она о расспросах Хагена, когда обещал он его охранять. Безмолвно упала она наземь, — так велико было ее горе, а потом стала громко кричать.
— Но, может быть, это не он, — говорила ей ее свита, но от горя кровь хлынула у ней изо рта, и она сказала:
— Нет, это Зигфрид, мой милый муж. Брунхильда научила, и Хаген его убил!
Приказала ока провести себя к трупу, белой рукой своей подняла его прекрасную голову и сейчас же узнала его, несмотря на кровь, покрывавшую его платье.
— Горе мне! — воскликнула она. — Щит твой не иссечен мечом — предательски убит ты, и знаю я, кто это сделал и кто замыслил твою смерть!
И вся свита ее громко рыдала и кричала от горя вместе со своей любимой госпожою.
Кримхильда приказала разбудить поскорее воинов Зигфрида и дать знать обо всем его отцу.
Король Зигмунд лежал в своих покоях не смыкая глаз, — знать, сердце его чуяло беду.
Не сразу поверил Зигмунд печальной вести, но вопли и рыдания, доносившиеся до него из покоев Кримхильды, скоро убедили его. Быстро вскочили с постелей его сто воинов и, схватив оружие, побежали туда, откуда неслись вопли; туда же поспешила и тысяча воинов отважного Зигфрида.
— На горе приехали мы в эту страну! — воскликнул Зигмунд, придя к Кримхильде. — Кто бы среди таких друзей мог лишить меня сына, а тебя мужа?
— Ах, если б знала я это наверно, — отвечала она, — я так отомстила бы ему, что все родичи его рыдали бы от горя!
Зигмунд обнимал своего сына и над телом поднялся такой плач и такой вопль, что звуки эти наполнили весь зал и дворец, даже весь город Вормс.
Все воины Зигфрида бросились к оружию, — хотели они сейчас же отомстить бургундам за его смерть и грозно потрясали своими щитами.
Когда Кримхильда увидала их вооруженными, горе ее еще усилилось: опасалась она, как бы воины Гунтера не перебили Нибелуигов.
— Что хочешь ты делать, Зигмунд? — воскликнула она. — Вы все погибнете, если вздумаете биться: у Гунтера найдется, по крайней мере, по тридцати воинов на каждого из вас. Останьтесь здесь и разделите со мною мою печаль, а на рассвете помогите мне положить в гроб милого моего мужа.