Мифы и загадки нашей истории

Федор Достоевский в «Дневнике писателя» отметил: «Нет, не многомиллионные массы творят историю. И не материальные силы, и не интересы, которые кажутся незыблемыми, и не деньги, не меч и не власть, а поначалу вовсе незамечаемые мысли иногда совершенно незаметных людей». Мы плохо знаем свою историю, а многого не знаем вообще. Десятки лет имена настоящих героев замалчивали, а злодеев и проходимцев поднимали на пьедестал. Многого из написанного в учебниках на самом деле или не было вообще, или происходило совсем не так, как нас учили думать. Не было «героического штурма» Зимнего, а тайные пружины февраля 1917 года и все имена тех, кто на самом деле стоял за кулисами крушения России, в точности не известны и до сих пор. Революционеры, фамилии которых до

сих пор носят многие улицы наших городов, были на самом деле не героями, а террористами, убивавшими из-за угла, или организаторами небывалого в истории геноцида. Ими был истреблен генофонд русской нации, а многие ее гении вышвырнуты за границу. Мы все еще продолжаем с ожесточением спорить, как началась война, почему ее первые месяцы обернулись такой ужасной катастрофой, несмотря на то, что у СССР было подавляющее преимущество в танках и самолетах. Ложь, которой нас питали несколько десятилетий, отравила души не одного поколения, а планетарная трагедия распада СССР потрясла нас так сильно, что до сих пор некоторые с благоговением произносят имя Сталина – величайшего тирана всех времен и народов, а за партию, погубившую и разорившую историческую Россию, продолжают голосовать миллионы сыновей и внуков тех, кто погиб от репрессий или в войнах, которых могло бы не быть. Много, очень многого мы еще не знаем. Наша история, как никакая другая, до сих пор полна поразительных загадок, невероятных тайн и белых пятен. О них надо писать снова и снова, чтобы развеять, наконец, завесу обмана, избавиться от фальшивых мифов.

О трагической истории расстрела большевиками императора Николая II и членов его семьи, а также о том, как их останки были найдены под Екатеринбургом, уже давно всем известно. Однако некоторые сенсационные подробности этой находки века многие не знают до сих пор. Трудно поверить, но поискам царского захоронения группе энтузиастов тайно помогал, рискуя своей карьерой, всемогущий министр МВД, генерал Щелоков. А на месте тайного погребения задолго до поисковиков побывал поэт Маяковский, и даже описал его в своем стихотворении. И министр, и поэт застрелились потом при странных обстоятельствах.

Останки императора обнаружил в 1979 году под Екатеринбургом (тогда этот город назывался Свердловском) кинодраматург Гелий Рябов. Он давно интересовался историей смерти Николая II и его семьи и отправился на Урал, чтобы начать поиски. Там Рябов познакомился с местным краеведом Александром Авдониным. Они разговорились, поняли, что могут доверять друг другу, и решили продолжать поиски вместе. После чего дали друг другу клятву в том, что будут строго хранить тайну.

По тем временам такие поиски было делом очень опасным. Сталин приказал «помалкивать» о расправе над Николаем и его семьей. Вся информация, связанная с расстрелом, была в СССР строго засекречена, и попытки что-либо узнать на этот счет, рассматривались как тяжкое государственное преступление. Карали за это – и в 70-к годы тоже – сурово. А потому многие не могли понять, каким образом Рябов мог начать раскопки и найти останки царя так, чтобы об этом никто не узнал. Ведь в то время в СССР царила повальная шпиономания, и шагу нельзя было ступить, чтобы об этом не донесли в милицию или всеведущему КГБ.

О том, как и почему это произошло, рассказала автор книги «Царственные страстотерпцы. Посмертная судьба» Наталия Розанова. По ее сведениям, искать могилу царя Рябову помогал лично… Николай Щелоков! Тот самый, кто был в те времена всемогущим главой МВД, т. е. как раз тем человеком, который, казалось, должен был никоим образом этого не допустить. Но еще более удивительно, что Рябов и Щелоков никогда между собой о поисках места захоронения царя и его семьи прямо не говорили, и кинодраматург никогда не открывал министру свой тайный замысел.

Рябов познакомился с главой МВД, когда работал над фильмом о милиции «Рожденная революцией». Он был при нем внештатным консультантом по кино и печати. Щелокову фильм понравился, и министр наградил автора сценария знаком «Заслуженный работник МВД СССР». Пользуясь его расположением, Рябов часто обращался к нему, когда нужно было найти тот или иной важный документ, разыскать нужных для работы людей и т. п.

Однако свои раскопки под Свердловском он вместе со своими единомышленниками начал тайно. «Попались бы, – замечал Рябов, – лихо бы нам стало. Но мы не попались. И вот ведь странность какая: работали с утра до вечера, два дня подряд… Словно нас охранял кто-то… Мистика».

Участники раскопок и помыслить не могли, что кто-то знал об их тайне. Но мистики никакой не было. Щелоков действительно знал об их тайне. «Лишь теперь, через многие годы после того, как ушел из жизни министр внутренних дел, приоткрывается его загадочная роль в истории поисков останков семьи Романовых. Есть сведения, указывающие на то, что Щелоков действительно шел на риск и, наблюдая со стороны, знал в подробностях обо всех действиях Рябова». Это, по словам Наталии Розановой, утверждает дочь бывшего министра Ирина Николаевна. Она, в свою очередь, получила такие сведения от руководителя аппарата Щелокова – Бориса Голикова. Он рассказал Ирине, что каждый раз, приезжая в Свердловск, Рябов, хотя и не знал об этом, находился под охраной определенной группы сотрудников МВД, что делалось по распоряжению Щелокова. Этим людям, переодетым в гражданскую одежду было поручено охранять место раскопок от посторонних. При этом сами они были уверены, что в зоне охраны ведутся поиски комиссаров, погибших в Гражданскую войну. Они и понятия не имели, что на самом деле ищут тех, кто этими самыми «комиссарами» был злодейски убит.

Щелоков был необычным министром. Он занимал пост главы МВД очень долго – 16 лет и пользовался особым доверием Брежнева. Министр откровенно покровительствовал творческой интеллигенции, поддерживал дружеские связи с Ростроповичем, Вишневской и даже с Солженицыным, тесно общался с художником Глазуновым. По воспоминаниям дочери, дома у любимца Брежнева хранился изданный в Англии альбом «Николай Второй. Последний император», за что в советские времена свободно могли посадить, а в сталинские – расстрелять.

«Я помню, – рассказывала дочь, – папа подолгу рассматривал фотографии царской семьи, всегда говорил о том, какие прекрасные, одухотворенные лица у императрицы и ее детей…».

Совершенно необычно поступил Щелоков в 1975 году, когда впервые приехал по служебным делам в Свердловск. Прямо из аэропорта он попросил отвезти его к особняку инженера Ипатьева, чтобы, по его словам, «постоять там, где упали Романовы». По его просьбе, ему даже провели специальную экскурсию по этому дому. Известно также, что министр постоянно интересовался документами из спецхрана, связанными с расстрелом царской семьи.

По сведениям дочери, Щелоков все знал о поисках Рябова и сам ей об этом говорил. Но с самим кинодраматургом никогда эту тему не поднимал, понимая, что не может рисковать своим положением министра. Однако именно благодаря Щелокову Рябов получил доступ в спецхран, где мог ознакомиться с совершенно секретными документами о расстреле. Щелоков говорил в семье: «Гелий не представляет, что мне стоило достать эти пропуска в архивы!». Они были получены только по личному разрешению Брежнева.

Мало того, Щелоков дал указание в МВД Ленинграда разыскать сына Юровского, у которого Рябов смог получить уникальный документ – записку его покойного отца, который руководил расстрелом. В этой записке оказались те важные детали, которые позволили потом найти захоронение. Именно Щелоков попросил также местное МВД выдать Рябову карту окрестностей Свердловска, без которой нельзя было производить поиски могилы. Другими словами, министр сделал все, чтобы предприятие Рябова и его друзей увенчалось успехом и сделал это, конечно, потому, что сам этого хотел, но не мог сделать лично. Однажды он сказал дочери, когда они гуляли на даче: «Ты не поверишь, но Гелий нашел!». И это в то время, как сам Рябов с Авдониным были абсолютно уверены, что об их эпохальной находке никому из непосвященных ничего неизвестно. Ведь они тогда так испугались, что зарыли царские останки обратно, оставив записку: «Претерпевший до конца спасется». А вторично они были раскопаны уже только в безопасном 1991 году, когда это и стало достоянием гласности.