Миг - и нет меня
Шрифт:
Во время прогулки заключенные ходили по двору по часовой стрелке. Не знаю, как это получалось и почему, но факт оставался фактом: каждый раз оказывалось, что все мы шагаем именно так, хотя нас никто не организовывал и не направлял.
И надо же было случиться, что прямо перед нами оказался тот самый хромой старик, которого Фергал заприметил в самом начале. Невысокий, худой, с плоским индейским лицом, он выглядел лет на шестьдесят пять. Он был похож на старого лагерника, который провел в тюрьме, наверное, большую часть жизни, однако никакого особого внимания я на него не обращал. Когда мы не говорили о том, что занимало нас
Так мы бродили по двору, потом раздался свисток, и заключенные бросились врассыпную, спеша поскорее вернуться в камеры. Мы со Скотчи бежали вместе со всеми (иногда охранники обрабатывали дубинками тех, кто покидал двор недостаточно быстро), и ни я, ни он не сомневались, что Фергал следует за нами. Но, обернувшись, мы его не увидели.
— Ах, черт! — воскликнул я и, остановившись, стал высматривать Фергала среди мелькавших во дворе фигур. Наверное, он упал, подумал я. Мне не верилось, что случилось что-то серьезное; как я уже говорил, завладев нашей обувью, а может, и узнав о смерти Энди, парни оставили нас в покое и не предпринимали новых попыток припугнуть нас опять.
— Споткнулся этот придурок, что ли, — сказал я Скотчи, но, пристальнее вглядевшись в облака пыли, мы увидели, что Фергал подошел к старому индейскому педику и что-то у него спрашивает.
(Чего-то подобного следовало ожидать. Зная Фергала, мы должны были это предвидеть, но мы были слишком поглощены мыслями о предстоящей ночи.)
— Ну, все! — мрачным шепотом изрек Скотчи. — Теперь держись.
Отмахнувшись от него, я напряг слух. Впрочем, голос Фергала звучал непривычно громко и казался каким-то чужим.
— Извини, приятель, — говорил Фергал, — я хотел спросить, не мог бы ты сделать мне ма-алень-кое одолжение…
Но прежде чем он успел закончить фразу, старик повернулся и принялся орать что-то грубым, гортанным голосом. Он толкал Фергала и кричал, кричал прямо ему в лицо какие-то непонятные слова. Старик испугался нашего тихого, безвредного остолопа! Так понял бы каждый идиот, в том числе и Фергал.
И Фергал схватил старика за плечи.
— Да ты не бойся, приятель. Успокойся. Не надо шуметь, мы ведь не хотим, чтобы сюда сбежалась вся кодла, правда?! — уговаривал он.
Старик в панике рванулся и, стряхнув с себя руку Фергала, смазал того по скуле.
— Ну, началось. Живо туда! — сказал я, но прежде чем мы со Скотчи успели вмешаться, Фергал ткнул старика в челюсть. Старик рухнул как подкошенный и скорчился в пыли. Фергал попятился от него, на ходу озираясь, но было слишком поздно: на него уже набегал другой заключенный, спешивший к месту схватки с противоположного конца тюремного двора. Молодой, наверное, нашего возраста… В руке у него что-то блестело.
— Берегись, у него нож! — заорал я, и мы рванули быстрее.
Фергал услышал мой крик и даже успел повернуть голову, но парень уже прыгнул на него сзади. Раздался громкий вопль, и в воздух взвились плотные облака пыли, которые совершенно скрыли от нас происходящее. Когда мы подбежали, Фергал лежал на спине и в груди у него торчал острый и длинный осколок стекла.
Стекло вошло точно в сердце.
Мы со Скотчи закричали, подзывая охранников. В ответ снова раздался свисток, и кто-то выстрелил из ружья в воздух. Охранники громко бранились, показывая, что мы должны немедленно вернуться в камеру, но мы лишь опустились на землю рядом с телом Фергала.
Тучи пыли вокруг нас, постепенно редея, возносились к небу словно молитвы.
Я попытался применить искусственное дыхание «рот в рот», но в нем уже не было жизни.
Подбежавшие охранники разогнали всех дубинками и потащили меня и Скотчи в камеру. Приковав наши ноги к рым-болтам, они еще некоторое время что-то возбужденно объясняли нам и качали головами — не то удивленно, не то с отвращением. Наконец, видимо отчаявшись что-либо нам объяснить, они ушли, захлопнув за собой дверь.
Скотчи сразу подполз ко мне.
— Как ты думаешь, Фергал выкарабкается? — спросил он.
Я покачал головой:
— У него нет ни полшанса.
Тогда Скотчи вернулся обратно на свое место, и мы долго сидели молча, глядя друг на друга полными ужаса глазами.
Наше здоровье стало еще хуже. Скотчи снова начал кашлять; оба мы были слабыми, точно новорожденные котята. У нас не осталось сил даже на то, чтобы ловить сверчков. Кроме того, Скотчи скрыл от меня, что у него начали клочьями выпадать волосы.
Повезло нам только в одном отношении: Фергал спрятал отмычку в камере, в трещине стены. Я нашел ее там после нескольких часов лихорадочных поисков. К счастью, ему хватило ума не брать ее с собой на прогулку, где он мог легко ее обронить. Слава богу, хоть на это Фергалу достало здравого смысла! Я все думал о нем. Вспомнил, что он был в семье единственным ребенком. Его родители были еще живы, и смерть сына, конечно же, станет для них жестоким ударом. Ну что за идиот!
Скотчи понадобилось чуть меньше недели, чтобы научиться отпирать замки на наручниках и ножных кандалах. Эта работа была ему более или менее знакома: когда-то он вскрывал автомобили и велосипедные замки, но Фергал, конечно, был намного опытнее, ведь для него справиться с таким простым механизмом было раз плюнуть.
Теперь Скотчи уже не думал о фазах луны — он горел желанием как можно скорее выбраться из тюрьмы на волю. Ночи стали заметно прохладнее; после дождей камера высыхала плохо, и в ней всегда было промозгло и сыро. С каждым днем мы все больше слабели, и нам обоим было ясно, что ждать больше нельзя.
Через пять дней Скотчи сумел снять замки на своих ножных цепях, а на следующее утро освободил и меня. Слава богу, это не был третий день и нам не нужно было идти на прогулку. Мы были готовы бежать, как только упали цепи, приковывавшие нас к рым-болтам, но Скотчи все же потратил еще несколько часов, возясь с ручными кандалами. Нам это казалось не особенно важным: мы оба были уверены, что сумеем каким-то образом выбраться даже со скованными руками. Как выяснилось впоследствии, мы не могли заблуждаться сильнее. Скотчи продолжал возиться с замками из чисто спортивного интереса. Примерно к полудню он справился со своим замком, а еще через пару часов освободил и меня, как раз когда в камеру и вошел охранник, принесший нам еду.