Михаил Ломоносов
Шрифт:
Ему была органически чужда «узкая специализация». Для него характерна именно цельность постижения природы. Он избегал абстрактных рассуждений на общие темы и обычно ограничивал круг своих интересов вполне определенными исследованиями по физической химии, горному делу, металлургии…
В его научных взглядах были черты, объясняемые «духом времени», особенностями эпохи становления промышленности, торжества механики и механистического мировоззрения (достаточно вспомнить, например, его представления о структуре мирового эфира). Но по складу ума и убеждениям он вышел за узкие рамки механистической модели мира.
Ломоносов мыслил такими категориями,
Надо лишь добавить: биосфера, пронизанная животворной солнечной энергией, не только наш космический дом. Она еще и наша «мать Земля», породившая все живое, включая нас. У Ломоносова было «чувство первородности», глубинных связей человека со всеми творениями земной природы, с ее историей и развитием. В этом он был одним из всего лишь трех-четырех мыслителей того времени. Чтобы оценить силу и оригинальность его прозрений, вспомним некоторые факты из истории геологии.
Идея Всемирного потопа, которую имел мужество резко критиковать Ломоносов, вошла в науку наследием мифов Древнего Шумера, Аккада и Вавилона, а затем — библейского предания. До некоторых пор она была, можно сказать, прогрессивной: признавала образование горных пород, минералов, ископаемых остатков не чудом творения, а результатом природного (хотя и фантастического) явления. По мере развития геологических знаний теория глобального катаклизма, гибели древних животных во Всемирном потопе, при всей ее простоте и привлекательности все более вступала в противоречие с фактами и вытекающими из них следствиями.
Во второй половине XVII века Николай Стенон в геологической истории Тосканы выделил 6 этапов. Сначала она была залита водой, затем стала сушей, позже вновь ушла под воду, когда накапливались морские осадки с остатками животных, затем поднялась и подверглась действию текучих вод и обрушения горных пород в подземные полости.
«Всемирный потоп тоже легко будет объяснить, — писал он, — если предположить в центре Земли вокруг огня наличие водяной сферы или, по крайней мере, огромного вместилища, откуда без движения центра могут изливаться… воды». О длительности этапов геологической истории Стенон предпочел умолчать. Он и без того рисковал угодить в руки инквизиции, отрицая Всемирный потоп как чудо, явленное волей Бога.
Швейцарский ученый И. Шейхцер описал в 1726 году отпечаток живого существа на плоской поверхности сланца и пришел к выводу: «Этот кусок содержит несомненно половину или немного менее скелета человека», вещество костей и мяса которого «вошли в камень».
Шейхцер назвал этого «человека» свидетелем потопа, погибшим нечестивцем, призванным своим печальным примером «смягчить злодейства нынешних времен» и содействовать отказу людей от греха при виде столь ужасной участи допотопного грешника (позже Кювье признал эту находку остатками исполинской саламандры, назвав ее именем первооткрывателя — «андреас шейхцери»).
Были распространены еще более фантастические домыслы: образование гор объясняли затвердением земных испарений, окаменелости в горных породах — влиянием созвездий или таинственных «внутренних сил» планеты. Ломоносову были чужды подобные мнения, далекие от реалий земной природы. Хотя
Уже в его годы зародилось два главных направления в геологии: нептунизм и плутонизм (от имен римских богов океана и подземного мира). Первое признавало воду могучей, определяющей силой на земной поверхности и в недрах планеты. У его истоков стоял Бюффон. Он считал, что нынешняя суша прежде была дном моря, а ее рельеф образован действием морских течений, приливов и отливов, потоками наземных вод. Эти идеи развивал Абраам Вернер, профессор Фрейбергской горной академии.
Параллельно нептунизму набирало силы другое могучее течение геологической мысли — плутонизм, выдвигающий на первое место внутренние подземные силы, вулканические явления и землетрясения, действие подземного огня. Таких взглядов придерживался, например, Джеймс Геттон.
Борьба этих научных течений отражала два воззрения на сущность природных процессов, на взаимоотношение внутренних (эндогенных) и внешних (экзогенных) сил в истории планеты. Их споры перешли даже на страницы литературных произведений. Гёте ввел их во вторую часть трагедии «Фауст». Дьявол, конечно, выступает проповедником хаоса и разрушения, а мудрый Фауст — сторонником порядка и божественной стройности природных явлений (так считал и Ломоносов).
С теорией катастроф выступил основатель палеонтологии Жорж Кювье в «Рассуждениях о переворотах на поверхности земного шара». Он утверждал: «Поверхность нашего земного шара была жертвой великого и внезапного переворота, давность которого не может быть значительно позже, чем пять-шесть тысяч лет; в результате этого переворота опустились и исчезли страны, населенные до этого времени людьми и наиболее известными ныне видами животных; тот же переворот осушил дно последнего моря и образовал страны, ныне обитаемые».
Идея катастроф была еще и философской, зависящей от мировоззрения специалистов. Вряд ли случайно она обрела популярность во Франции в конце XVIII века, в период революционных потрясений.
Выводы Кювье были основаны на его геологических исследованиях окрестностей Парижа. «Участки, некогда представлявшие собой сушу, — писал он, — несколько раз затапливались водой в результате вторжений моря или в ходе скоротечных наводнений. Любой, изучающий районы, покинутые водой при ее последнем отступании, может также убедиться, что эти площади, заселенные сейчас человеком и наземными животными, по меньшей мере, однажды, а возможно, несколько раз, уже поднимались выше уровня моря… Иначе говоря, море покинуло теперь сушу, которую оно перед тем затопило…
Но исключительно важно отметить, что эти повторяющиеся вторжения и отступания ни в коей мере не происходили постепенно. Напротив, порождавшие их катаклизмы возникали по большей части внезапно… Этот вывод столь очевидный для последней из катастроф, не менее справедлив для предыдущих… Масса живых существ становилась жертвой подобных катастроф».
Кювье привел научный довод в пользу катастроф: пласты горных пород с окаменелостями разного возраста часто прерываются резко, разделяются слоями, содержащими грубый обломочный материал. Наклонно залегающие пласты порой сменяются горизонтальными. Проще всего объяснить все это катастрофами, нарушившими плавный ход природных процессов.