Микенский цикл
Шрифт:
Прет был не прочь услышать о том, где пропадал и что поделывал микенский ванакт, но я предпочел не торопиться. Прежде всего следовало поговорить с богоравным Эрифом. Я распорядился послать за ним десяток стражников, но оказалось, что жрец уже ждет. Велев провести его в мои покои, я на всякий случай прицепил к поясу кинжал и приказал поставить у дверей дюжину шардана.
Увидев меня, богоравный Эриф расплылся в улыбке. Я решил, что первый же смешок вобью ему в глотку вместе с зубами, но жрец явно обладал неплохим чутьем.
– Радуйся,
Я понял – он все знает. Неизвестно как, откуда – но знает. Я вздохнул и мысленно сосчитал до десяти.
– Не хотелось бы ссориться, жрец...
– Ссора со мной – пустяк, – улыбка исчезла, глаза стали серьезными, лишь в глубине по-прежнему светилась насмешка. – Но с Дием, Отцом богов, тебе и вправду ссориться не с руки.
Он был явно готов к разговору.
– Убийства должны прекратиться, жрец, – я посмотрел ему прямо в глаза, заметив, как медленно гаснет его усмешка. – Храмовая стража должна быть распущена.
– Это все? – он задумался, затем, не выдержав, хихикнул:
– Ты и вправду мудр, ванакт. Когда-то твой отец в подобной же ситуации решил отправить моего предшественника в царство Гадеса.
Я вспомнил рассказ Рексенора – кажется, тот не врал.
– Людей больше не будут убивать, – повторил я. – Оставь в покое сельских знахарей и колдунов! Они – не враги Дию.
– Ошибаешься, ванакт, – жрец покачал головой. – Рексенор, которого, думаю, мы скоро увидим на кресте – дурак и вел себя по-дурацки. То, что он поднял на тебя руку – глупость, и за нее он расплатится. Но он делал то, что нужно Микенам. Да, в Старых никто уже не верит, но знахари и колдуны слишком чтят всякую нежить, а это опасно. Чтить должны Дия, ведь он – воплощение Единого, в Которого веришь ты, и в Которого верю я.
Надеюсь, он ничего не смог прочесть на моем лице. Они убивали во имя Единого – что может быть страшнее!
– Мы оба верим в Единого, ванакт. Но толпе нужны идолы. Так пусть же они поверят в Царя над богами! Когда-нибудь они смогут принять правду. А те, которых ты защищаешь, отдаляют этот день.
– Единому не нужны аресты и казни, жрец! – не выдержал я.
– Аресты? – его маленькие глазки удивленно моргнули. – Месяц-другой – и народ сам передушил бы всех колдунов, а заодно кое-кого из жрецов, слишком преданных своим божкам. А ты бы навел порядок и прослыл мудрым и справедливым.
– Мне не нужна такая слава, жрец. И я не хочу, чтобы людей убивали на алтарях Дия, Поседайона – или кого-нибудь еще.
Эриф покачал головой:
– И я не хочу, ванакт. Но мне нужны помощники, а многие из них, подобно Рексенору, верят в полезность кровавых жертв. Всему свое время, ванакт... Ладно, ты больше ничего не услышишь об этом.
Обещание звучало двусмысленно, но я понял – большего не добиться.
– Храмовая стража, – напомнил я.
– Ты поставишь своих гекветов, – улыбнулся Эриф. – Храмы нуждаются в охране – тут ничего не поделаешь.
Я задумался. Кое-чего я все же достиг. Убийств не будет, кровавая распря Ахияве больше не грозит. Пока по крайней мере...
– Рексенор рассказал немало интересного о гибели моего отца...
– Догадываюсь, – жрец кивнул. – Наверное, этот дурак сказал, что ты – сын Ифимедея? И что Главк велел сам убить царицу?
– Да.
Лицо Эрифа на миг стало серьезным, в уголках губ легла глубокая складка.
– Мой отец тоже погиб в те дни, ванакт. Я сам хочу узнать правду, но эта история похожа на омут. То, что рассказал Рексенор – слухи, столь же достоверные, как и все остальные. Есть один человек, знающий правду...
– Арейфоой?
– Он знал – может быть. Но теперь он в царстве Гадеса... Есть еще кое-кто. Помнишь юную деву, что так поразила тебя своей красотой?
– Гирто? – изумился я.
– Да. Говорят, в молодости она была и вправду красива. Говорят ее любил Гипполох, твой дед. Всякое говорят, ванакт. Поэтому она до сих пор жива – и будет жить еще долго... Кажется, она хотела, чтобы ты кого-то убил?
– Колдунью из Козьих Выпасов, – кивнул я. – Но она не умрет.
Наши глаза вновь встретились. Эриф усмехнулся:
– Тогда ей не следует быть колдуньей... Тот храм, где ты встретил Рексенора, кажется, посвящен Рее, Матери богов?
Храм был посвящен Дию, но я сообразил, что спорить не следует.
– Там нужна главная жрица.
Он улыбнулся – и я тоже.
– Жрица Реи будет не по зубам красавице Гирто? – уточнил я.
Жрец хихикнул.
– Тогда скажи мне, Эриф, как Гирто узнала, куда я еду? Что встречу эту девушку?
Он покачал головой:
– Это тоже тайна. Все годы она знала, где ты – в каком городе, в какой стране. Единый не велит верить в колдовство и магию, но Гирто – не просто деревенская ведьма. Помирись с нею, ванакт!
Спорить не приходилось. И тут я вспомнил то, о чем хотел спросить с самого начала.
– Скажи, Эриф, идолы могут двигаться?
Я ждал, что он хихикнет, но жрец лишь улыбнулся.
– Ты объяснишь?
Он покачал головой.
– Нет. Покажу.
Эриф прикрыл глаза, пару мгновений посидел неподвижно, а затем медленно протянул руку. Кресло подо мной заколыхалось, и я почувствовал, что поднимаюсь в воздух. Я охнул. Жрец повел рукой, и кресло не спеша вернулось на место.
– Это нетрудно, – негромко заговорил он. – Но я не открою тайну, ванакт. И никто из нас, посвященных, не скажет тебе...
– Понятно, – усмехнулся я.
– Нет. Думаю, не понятно. Конечно, мы бережем тайну, чтобы поражать толпу. Но не только. Если наш секрет узнают, то тут же попытаются применить его не для невинных фокусов. Представь – движением руки я разрушаю башню или сбиваю с ног целый отряд...
По спине пробежали мурашки. Жрец кивнул:
– Теперь ты понял, и я рад. Как видишь, мы не поссорились, ванакт!
Он хихикнул, я подмигнул в ответ. Мы не поссорились, но поворачиваться к нему спиной я бы не решился.