Микола Лысенко
Шрифт:
— Все, чем славился в те годы Мариинский, навсегда вошло в мою музыкальную жизнь, — убежденно говорил отец.
Любовь и ненависть — таково на всю жизнь отношение Лысенко к Петербургу, точнее к двум Петербургам.
Как и Шевченко, он ненавидел холодный, равнодушный к человеческому горю город царей, вельмож, тупых цензоров, город, где…
Церкви та палати, Та пани пузаті…Но жил в сердце Лысенко и другой Петербург — Петербург Римского-Корсакова и Соляного городка, Мариинского театра и Русского музея —
Этот Петербург радушно принял Лысенко, что, по словам Старицкого, «способствовало расширению музыкального кругозора… композитора, познакомило с особенностями русской гармонизации, которая навела его на типичный путь южной гармонизации. Наконец занятия у Римского-Корсакова увеличили его музыкальную эрудицию и раскрыли перед ним новые тайны звуковых композиций».
В последнем нетрудно убедиться, знакомясь с третьей, окончательной редакцией «Рождественской ночи», созданной в Петербурге под руководством Римского-Корсакова. Перед нами уже не оперетта, не музыкальная комедия, а комическая, точнее лирическая, опера. Вырвавшись из фортепьянного плена, впервые в полную силу зазвучали подслушанные в гуще житейской мелодии колядки, арии и дуэты, засверкала новыми гранями народная песня, бодрая музыкальная стихия «Рождественской ночи».
«Среди жемчужин оперной музыки выдающегося певца звездой первой величины сияет «Рождественская ночь», — пишет уже в наши дни украинский музыковед М. Гордийчук. Если это так, если звезда Лысенко не померкла на оперном небосклоне даже рядом с бессмертными творениями Чайковского и Римского-Корсакова [25] , то этим он в значительной мере обязан Петербургу, где окрепли крылья молодого орла.
Лысенко возвратился на Украину уже зрелым мастером.
25
«Черевички» Чайковского и «Ночь перед Рождеством» Римского-Корсакова.
МУЗЫКА К КОБЗАРЮ
«До Тараса». — Из той же криницы. — «Радуйся, ниво, неполитая». — На Тарасовой горе.
Микола Лысенко и Шевченко…
Над рабочим столом отца с незапамятных для меня времен висел под вышитыми рушниками большой портрет Кобзаря.
— Ну, я пішов до Тараса, — отправляясь в свой кабинет, говорил отец.
Порой заглянешь к нему: сидит в кресле, задумчиво смотрит на Шевченко, кажется, советуется с ним о чем-то очень важном, сокровенном…
Нельзя даже представить себе жизнь, творчество Николая Витальевича без великого Кобзаря.
С именем Шевченко связаны и первый самостоятельный шаг и вся почти полувековая деятельность Лысенко-композитора.
Две даты — два произведения. 1868 год, Лейпциг. Начало творческого пути. По просьбе галичан Лысенко создает свое первое произведение на слова знаменитого «Заповіта».
1912 год — «Элегия памяти Шевченко для скрипки и фортепьяно» — одно из последних творений композитора.
А между ними — десятилетия труда, больше тысячи произведений. Из них почти 90 (!) песен, романсов, кантат и хоров на слова Шевченко.
И
Не увенчались успехом и попытки западноукраинских композиторов.
«Многие наши галицкие композиторы брались за музыкальную интерпретацию Шевченковой поэзии, но едва ли один из них попал на верную дорогу», — замечал полвека назад Людкевич, ныне здравствующий 80-летний патриарх украинской музыки.
«Достаточно сравнить музыку на стихи Шевченко «Ой, чого ти почорніло» Воробкевича или песню «Минають дні» Заремби с романсами Лысенко на эти же тексты, — писал он, — чтобы понять ту огромную разницу, прямо пропасть, которая разделяет оба рода музыки: там монотонность, местами неестественный пафос, что… иногда прямо искажает характер поэтического высказывания, — тут непосредственная простота, но оригинальная, правдивая красота в каждой музыкально-поэтической фразе…»
«…Пример органического слияния поэзии и музыки, в котором два народных корифея подали друг другу руки».
Сказано метко и верно. «Музыка к «Кобзарю» — действительно высшее достижение Лысенко-композитора.
Подняться в «Музыке к «Кобзарю» «до тех самых высот вдохновенного творчества», что и Шевченко в своих стихах»'. Николаю Витальевичу помог народ. Живой водой из глубинных истоков творчества народного омыл свою музу Тарас, из той же криницы черпал свое вдохновение Лысенко.
«В «Музыке к Шевченковому Кобзарю» каждая нотка, каждая фраза, каждая песня насквозь оригинальна и вместе с тем искренне-народна…» Эти слова тоже принадлежат известному исследователю украинской музыки, этнографу и композитору Филаретту Колессе. Он же, имея в виду прежде всего шевченковский цикл, писал: «В своих оригинальных композициях Лысенко является типичным представителем украинского народа и толкователем его интимнейших чувств. Он настолько овладел народным стилем, что творил в народном духе, не подражая народным мотивам: он тянул («снував») дальше золотую нить народного творчества».
Трепетная песня степного жаворонка, раскатистый гул днепровских порогов, трубные призывы к битве — и на этом фоне кипение человеческих страстей, бьющаяся через край жизнь народная.
В «Музыке к «Кобзарю» звучат и колыбельные напевы («Ой, люлі»), и плач одинокой сироты («Ой, одна я, одна»), и горе-печаль покинутой девушки («Нащо мені чорні брови»), тоска ссыльного поэта по родному краю («Сонце заходить»), его гневный протест против неволи горькой («Ой, чого ты почорніло» и «Мені однаково»), А как верно передан бунтующий, негодующий, пророческий голос великого Кобзаря в кантатах «Б’ють пороги» и «Радуйся, ниво…»!
«Радуйся, ниво неполитая» — любимое творение отца, созданное на один из революционнейших текстов Шевченко — «Исайя. Глава 35 (подражание)». Я часто слушал кантату в исполнении Лысенкового хора. И мне всегда казалось, что именно в ней, возможно с наибольшей полнотой, воплотился тот своеобразный, лысенковский музыкально-песенный стиль, который как нельзя лучше соответствует духу Кобзаря. Свободная от шаблона, живая, изменчивая мелодия… Спокойный речитатив приобретает' бурные, насыщенные драматизмом акценты и снова разливается вольно, широко. Как всегда верный тексту, Лысенко поделил кантату на пять самостоятельных частей.