Микрокосм, или теорема Сога
Шрифт:
– Так хочет принцесса, – отрезал Оэ Нака. – Она приказала. Подать голову, и все!
– А от меня-то вам чего надо, не пойму. Я скромный монах, резать глотки – не мое занятие.
– Успокойтесь, этого от вас никто не требует. Всего лишь одобрение, поддержка Доброй Веры.
– Гм… Моральная поддержка… А потом иметь дело с этой сукой Ирука… Мало он голов посшибал… И потом, преступление остается преступлением. Добрая Вера…
– Как
– Но всегда с благородными намерениями!
– Да куда ж благороднее-то! Невинное создание рыдает, слезы льет горючие…
Если этот аргумент не показался убедительным монаху Мину, то Шоан принял идею с восторгом. Уж очень он скучал без привычных по китайскому двору интриг и заговоров.
– О-го-го, головы полетят наконец-то! Давно пора, скука у вас тут смертная… Деревня!
– Взвешивайте свои слова, дорогой брат. Нам не на что жаловаться. Платят по-королевски, служанки в любой момент примут желаемую позу – чего вам еще нужно?
– Не спорю, не спорю… Все равно деревня. Не дорасти им до уровня славного Китая. Ах, какая роскошь, какое богатство! А здесь… Как они его собираются? Яд? Кинжал? Колдовство?
– Онанист… То есть, извините, принц Нака и кто там с ним, это их проблемы. На нас они возлагают идеологическое обеспечение. Резня нас не касается, а после завершения их манипуляций нам придется изложить официальную версию события для летописей.
– Ну и ладно. Что наврем?
– Ах, дорогой Шоан, нам придется оправдать убийц.
– Понимаю, понимаю. Добрая Вера этого не одобряет…
– Да, конечно, Добрая Вера… но если речь идет о таком злодее, как Ирука…
– О кровожадном злодее!
– Не остановить его – подвергнуть опасности население.
– Двор! Императрицу!
– А если однажды он родит наследника…
– Который потом родит следующего наследника…
– Который еще что-нибудь родит…
– Ужасно, ужасно! Вот что может из этого получиться…
– Смертельная опасность для всего живого.
– Я предвижу катастрофу. Уничтожение девочек.
– Вы видите сквозь века! Без сомнения, через поколения и поколения на свет появится массовый истребитель девочек.
– Потомок Cora не может стать никем иным, кроме как уничтожителем девочек.
– И мы не можем оставить без внимания этот факт, ибо цепь последствий Абхидхармы открывает нам причины и следствия.
– Время открывает тайны познавшим Истину. Циклы непреложно
– И поскольку мы это знаем, действия наши оправданны. Недопустимо позволить такому демону жить и плодиться в земном мире.
– Ужас и опустошение сеет он на своем пути.
– Карма его отягощена нечистой мощью, роковой энергией.
– И сам себя он осудил на вечный ад.
– В нём сосредоточились десять тысяч дьяволов мононокэ, в нем одном. Его ненависть преобразуется в громадный шар огня, способный поглотить долину…
– Долину и холмы, деревни и столицу. Громадный шар огня, плод ненависти Сога. Сутры сострадания не позволяют нам праздно созерцать события. Мы должны немедля прийти на помощь этому бедному Ирука.
– Иначе и быть не может.
– Воистину нет выбора.
– Его надо убить.
– Уничтожить, чтобы спасти.
Удовлетворенные своим словоблудием, монахи отерли взопревшие лбы и вызвали прислужниц, которые принесли им освежительные напитки и свежее белье. Шоан тут же использовал одну из женщин, оторвав ее от работы и оседлав без предупреждения, в то время как Мин, стараясь отвлечься от пыхтения и ерзания коллеги, обдумывал основные положения только что законченного диалога, вздрагивая от особо громких шлепков соударяющихся тел.
В тот же вечер Оэ Нака и его сообщники получили записку с соображениями монахов. Воодушевленные неотразимыми аргументами духовных отцов, они потребовали саке, обоего пола милашек и приступили к возлияниям и излияниям. Когда большинство сдавшихся алкоголю заговорщиков уже валялось на полу, Оэ Нака погрузил свой задубевший вырост в зад какой-то бедняжки, похоронив свою репутацию девственника.
Наивный Ирука не понимал причин ледяной холодности принцессы Кагуя, особенно заметной на фоне его снов, все более частых и ярких. Огонь! Языки пламени лизали его лицо :дым не давал дышать. Он в ужасе просыпался, хватался за клинок, оглядывался в поисках неуловимого врага.
Многочисленные современные историки принялись бы его успокаивать, уверяя, что ему нечего бояться, дело Сога живет и побеждает, увековечено, укреплено усилиями даже тех, кто пытался его уничтожить. Ничто не угрожает более Доброй Вере, она укоренилась в стране, в сердцах ее жителей, она удовлетворяет их потребность чему-то верить.
Но Ирука оставался прежде всего живым существом, озабоченным собственным выживанием, никакие политические и исторические резоны не могли подавить инстинкт самосохранения. Сунулся было к принцессе, но его встретила гневная отповедь. Другая за такое лишилась бы головы. Но этой голову не отрубишь, ее даже пальцем не тронешь.