Микрорассказы Интерпрессконов 1997-2000
Шрифт:
— Угу, — я кивнул. — Весь — внимание.
— Значит так. Уровень первый. Выходишь из метро и сразу налево к пятиэтажному белому зданию — видел его уже?
— Видел.
— Поднимаешься на третий этаж. На другие лучше не заходить: на первом там якобы бытовуха нарисована: столовка, парикмахерская — отравят или побреют до пяток. В «Справочную» тоже не суйся: запутают — себя не узнаешь. На втором этаже охрана, хотя, если надыбаешь кодовое слово, они тебя пропустят, и бонус можно будет срубить.
— А какое «кодовое слово»? — спросил я.
— Ага, — ответствовал Сергей, —
— Понял, — сказал я. — Третий этаж, направо, до упора.
— Там будет дверь. Открываешь ее, заходишь. Слева сразу увидишь — миловидная такая девица сидит. Она тебя спросит: «Вы куда?» Возможно несколько вариантов ответа, но лучший: «Я к начальнику». Статус у тебя в начале невысокий, поэтому не выпендривайся. Ответив так, как я тебе советую, ты подчеркиваешь, что новичок, но в то же время сюжет этот знаешь. Заигрывать с ней тебе предложено, но не пытайся — бесполезно. Она тебе улыбнется и покажет рукой направо. Справа, за большим коричневым шкафом, нарисуется еще одна женщина. Она и должна тебе инструкцию по второму уровню дать.
— А что на втором уровне? — поинтересовался я.
— Сам увидишь. Второй уровень проще, — сказал аспирант Сергей. — Hу давай, ни пуха тебе. Вернешься — расскажешь, как прошло.
— К черту, — сказал я и пошел.
Пошел подавать документы в аспирантуру нашего института.
Святослав Логинов
В одной волшебной стране
То была необыкновенная страна! Здесь в глухих чащобах ворочались ленивые чудища. Пейзане, ковырявшие скудную землю, вечерами рассказывали ледянящие душу истории о хозяине ближнего замка, а девственная красавица неясной этиологии прозябала в своём доме возле окошка и печально разглядывала пустынную даль.
И вот однажды у горизонта взвихрилась пыль и появился всадник. Неделю округа ходила ходуном, и когда герой покинул страну, в ней не оставалось ничего сказочного. Замок лежал в развалинах, вместо глухих чащоб образовался вывал леса, а девственные красавицы в этой местности перевелись.
И лишь пейзане продолжали ковырять скудную землю и рассказывать вечерами ледянящие душу истории.
Евгений Лукин
Конец ледникового периода
Пещерная хроника 004
Не повезло племени лярвов с вождем. Ну, что суров — ладно, а вот то, что при нем холодать стало… Летом — снег, льды какие-то громоздятся на горизонте. Выйдешь поутру из пещеры — зябко. Опять же добычи мало, бизоны стадами на юг уходят. Оголодало племя, осунулось, однако вслух еще роптать не решались. Хряп он ведь такой. Хряпнет разок — и нет тебя. Поэтому сами охотники к вождю не пошли, а послали юного Миау. Во-первых, слов много знает, а во-вторых, так и так ему пропадать. Опять отличился разрисовал изнутри всю пещеру.
— Короче, вождь, — дерзко сказал Миау, Сын Пантеры, приблизившись к горящему посреди пещеры костерку. — С завтрашнего дня объявляем забастовку…
Услышав незнакомое слово, Хряп хмыкнул и даже отложил кремневое рубило, которым как раз собирался раскроить череп наглецу. О своем сходстве с запечатленной в пещере бизоньей коровой вождь, правда, не догадывался, поскольку изображена она была в профиль. Честно сказать, он там и рисунка-то никакого не углядел — просто видел, что стенка испачкана.
— А?.. — переспросил Хряп, грозно сводя лохматые брови.
— Холодно, — объяснил Миау. — Бизоны уходят. Совсем скоро не станет. Сделай тепло, тогда и охотиться будем…
Хряп взревел, но, пока тянулся за опрометчиво отложенным рубилом, юный Сын Пантеры успел выскочить наружу.
А на следующий день, как и было обещано, ватага охотников начала первую в истории человечества забастовку. Вроде бы вышли на бизона, а сами взяли и попрятались в лесах… На вторые сутки подвело у племени животы. Да и у вождя тоже…
Любой другой на его месте давно бы уже сделал тепло, но не тот был у Хряпа норов. На горизонте по-прежнему мерцал ледник, пушил снежок, копытные тянулись к югу. Шустрый Миау предложил было забить тайком пару отставших телят, а вождю мяса не давать — обойдется! Ну тут уже самого Сына Пантеры чуть не забили. Как это не давать, если положено?..
Тогда Миау придумал новую штуку: не позволять женщинам выкапывать коренья. А то конечно: ватага-то в лесах натощак сидит, а Хряп себе за обе щеки корешки уписывает. Поголодает по-настоящему — глядишь, может, и образумится… А то — ну что ж это такое? Зуб на зуб не попадает…
Понятно, что протянись эта забастовка чуть подольше — вымерло бы племя лярвов за милую душу. Однако уже утром третьего дня Хряп от бешенства утратил бдительность, и забодало его носорогом — прямо на выходе из пещеры. Вождем племени стал Миау. Ну тут, разумеется, сразу потеплело, льды с горизонта убрались, антилопы вернулись, бизоны…
А геологи вон до сих пор толкуют о конце ледникового периода. Чисто дети малые! А то мы не знаем, как оно все на свете делается!..
Елена Первушина
Улыбка фортуны
В первый раз я прожил три недели. Я умер от голода, пытаясь высосать хоть каплю молока из волосатой груди матери. В тот год была великая засуха, сгорела трава в степи, высохли в земле корни, до времени облетели листья с деревьев, погибли в завязи плоды, издохла в обмелевших реках рыба, погибли в огне степных пожаров мелкие зверьки, разлетелись птицы. Я умер. Моя мать, обезумев от горя, набросилась на самку-предводительницу. Одержав победу, моя мать повела наше племя на север, прочь от выжженных земель. Много дней спустя те, кто выжил, пришли на плодородные и обильные водой равнины. Они стали первыми обезьянолюдьми, заселившими Евразию. Но об этом я узнал уже после смерти, когда стоял у ступицы Колеса Фортуны.