Мила 2.0
Шрифт:
Я нашарила кнопку паузы, нажала. Уставилась в пространство, осмысливая услышанное.
Мобильный Интеллектуальный Легкий Андроид. Андроид. Мое имя вовсе не было сокращением от Мии и Ланы, это была аббревиатура. Означавшая…
Не может быть. Этого не может быть. Это нелепо, невозможно. В жизни ничего глупее не слышала.
Я потянулась к наушникам, готовая вырвать их из ушей, внезапно меня охватило желание швырнуть айпод об стену, чтобы он разлетелся на миллион кусочков… и тут мой взгляд упал на маму. На мою маму, которая в этот момент запаивала трубку в моей руке с помощью лазера.
И вдруг до меня дошло. Бессмысленно убивать гонца, принесшего
Я нажала на кнопку, и бесстрастный голос продолжил свой монолог.
«Хотя устройство МИЛА 2.0… — Устройство! УСТРОЙСТВО! Как будто я предмет, вещь! И 2.0 — это еще что значит? — …внешне неотличимо от обычной шестнадцатилетней девушки, всеми процессами в нем управляет нанокомпьютер, созданный при помощи реверс-инжиниринга человеческого мозга. Это сложная система полупроводников и живых клеток, дающая устройству уникальные возможности, к которым относятся исключительная реакция и сила, сверхчеловеческая память, способность выполнять несколько задач одновременно, а также навыки взлома компьютерных систем, и многое другое. Компьютер также способен генерировать подходящие эмоции в ответ на сигналы окружающей среды и физические раздражители».
Я… как его там? Нанокомпьютер? Способный генерировать подходящие эмоции? Генерировать? Этот человек ведь не пытается сказать мне, что… сказать, что я… Это исключено. Разумеется, мои эмоции настоящие. Я постоянно всякое чувствую.
Словно в подтверждение этих мыслей, мое горло сжалось.
«В остальном устройство представляет собой конгломерат натуральных и искусственных элементов при преобладании последних. Его кожа состоит из кибердермы — синтетической ткани, содержащей полимерный гидрогель — и биотехнического эпидермиса, исключительно прочного и устойчивого к травмам. Она содержит рецепторы, которые передают сигналы в наномозг — при этом плотность болевых рецепторов очень мала, всего один к тысяче по сравнению с кожей среднестатистического человека».
Я вспомнила свое падение, беспокойство, что я могла повредить позвоночник. Внезапно мамин запрет быстро ездить верхом полностью обрел смысл — страшный смысл. Ее не пугала мысль о том, что я получу травму, — наоборот. Она беспокоилась, что я упаду, и тогда все это дело с отсутствием боли приведет к вопросам. Просто удивительно, что этого до сих пор ни разу не случалось.
Постойте-ка. Почему этого ни разу не случалось? Как я могла за шестнадцать лет жизни не заметить, что практически не чувствую боли?
И тогда на меня обрушилась жестокая реальность. Голос сказал, что МИЛА 2.0 внешне неотличима от шестнадцатилетней девушки. А это значит… что мне никогда не было меньше шестнадцати.
Значит… А как же все мои воспоминания о детстве? Голос назвал их ложью.
Согласно ему, я «родилась» точно такой же, какая я сейчас.
Нахлынула тошнота. Что, учитывая все, что я только что услышала, не имело никакого смысла. Ничто не имело.
Я человек. Человек.
«Прочный, но легко ремонтируемый эндоскелет состоит из трубок, изготовленных из прозрачного керамического гибридного материала, в которые заключены оптоволоконные кабели. Натуральные и искусственные элементы объединены при помощи уникальной технологии, позволяющей внедрять нанотранзисторы в мембраны живых клеток. Сердце Милы заменяет сложный насос, помогающий снабжать энергией ее клетки, которые вырабатывают достаточно кислорода для поддержания своих органических составляющих.
Нет сердца? У меня нет сердца? Нет, это абсурдно. Смехотворно. Я же его чувствую, вот оно, бьется у меня в груди.
Если только… если только это не тот сложный насос, о котором рассказывал голос. Моя рука взлетела к груди, пальцы вдавились в тело через рубашку. Секунда, и я почувствовала слабый удар. Бьется. Что-то там внутри точно бьется. Я надеялась, что эта проверка меня успокоит, но вместо покрытого венами и артериями органа, похожего на кулак, перед глазами упорно возникал водяной насос. Засунутый под ребра механизм, притворяющийся живым.
При условии, что у меня вообще есть ребра.
Я снова нажала на паузу, метнувшись взглядом к маме, но та склонилась над моей рукой в защитных очках, сосредоточенно следя за направлением ярко-красного луча лазера.
Ощущения были не сильнее щекотки.
Я включила запись.
«Благодаря одному революционному нововведению МИЛА 2.0 выходит за рамки простой имитации чувств. Используя экспериментальные данные, полученные при изучении живых девушек, нам удалось записать ментальные и физические ощущения, связанные с эмоциями, и воспроизвести их. Таким образом, устройство МИЛА 2.0 фактически чувствует то же, что и люди; как мы предполагаем, это поможет ей не выделяться в среде противников и сделает ее маскировку более правдоподобной».
Маскировку. О боже. Он что, имеет в виду… маскировку под человека?
«Количества человеческих клеток, содержащихся в устройстве МИЛА, достаточно для выполнения ряда биологических функций, но в действительности это — машина. Запуск проекта запланирован на двадцать второе августа».
Запись оборвалась, но последнее предложение отпечаталось в сознании. 22 августа. Всего за пять дней до того, как мы с мамой приехали в Клируотер.
Я не могла и пошевелиться, не могла дышать. Похоже, эта способность обходиться без воздуха и правда полезная штука. Эта мысль вызвала у меня смех — задыхающееся, истерическое бульканье, из-за которого мама тут же бросила инструменты и схватила меня за руку.
Мама. Всего лишь еще одно звено в длинной цепи лжи.
Боль в моей груди, в моем не-сердце, была невыносимой. Тот, кто разработал систему «генерации подходящих эмоций», потрудился на славу.
Может, я просто сплю. Может, я проснусь и пойму, что это был просто кошмар. Может, я даже проснусь дома в Филадельфии, и папа окажется жив. Человек, которого, если верить голосу, в моей жизни никогда не было.
Что же касается «мамы» — хм, согласно голосу, я скорее состояла в родстве с нашим тостером, чем с ней.
У меня вырвался еще один булькающий смешок.
— Это все правда? Но это ведь не может быть правдой? Пожалуйста, скажи мне, что это все какая-то глупая шутка. Пожалуйста!
Но, когда мама перестала собирать инструменты и подняла голову, я увидела в ее глазах только грусть. Я поняла: как бы там ни было, но для нее это все было реально.
— Мила, мне очень жаль… Мне хотелось…
— Мне без разницы, чего тебе хотелось, — воскликнула я, вскакивая на ноги. — Просто объясни мне, что происходит. Откуда я взялась? Почему я здесь? И как — как я могу быть ненастоящей? — Я резко развернулась, оказавшись лицом к акварельной картинке с лошадью, и обхватила себя руками за талию. И тотчас же подумала: интересно, эта реакция тоже была запрограммирована?