Мила 2.0
Шрифт:
— Три секунды.
Я не успею.
Я чуть не расплакалась. Все мои усилия оказались напрасны.
Мама.
С воем, который я услышала словно со стороны, я кинулась влево и прыгнула, вытянув перед собой руки. Когда они врезались в стекло, оно задрожало и разбилось, острые осколки зацарапали по коже и порвали одежду. Я упала на пол, перекатилась и вскочила — все это одним плавным движением.
Когда я добралась до мамы, пламя уже подступило к ее ногам. Двумя яростными движениями я разорвала скотч.
— Мила, нет! —
Я подняла маму на руки и отступила от пламени, в отчаянии оглядываясь по сторонам. Где-то здесь должна была быть дверь. Я-то могла вылезти и через разбитое стекло, но мама…
Она застонала, и, к моему удивлению, из-под ее закрытых век покатились слезы.
— Все в порядке, мама. Я с тобой.
Ее глаза открылись, но взгляд был мутный.
— Ты всегда была такой смелой, Сара. Такой смелой, — пробормотала она.
Сара?
— Смотри, — сказала она, указывая мне за спину — и потеряла сознание.
Еще до того как повернуться, я почувствовала, что жар ушел. Пламени не стало. Оно полностью, бесследно исчезло, только в воздухе остался слабый запах дыма. За той чертой, где недавно бушевал огонь, стояли шестеро: Митчелл, блондин, двое солдат, которых мы встретили в коридоре, один, которого я раньше не видела, и Лукас. Холланда с ними не было, и слава богу.
Поверив тихому обещанию Лукаса, что маму отнесут в лазарет, я передала ее солдатам. Я не знала, из-за чего она потеряла сознание, но если из-за отравления дымом, то это могло быть опасно.
Мои мышцы напряглись, я собралась. Теперь мне было уже нечего терять.
— С доктором Лорент все будет хорошо. Обещаю, — сказал Лукас.
Может, сейчас она придет в себя, и с ней и правда все будет хорошо, но надолго ли? Это был мой последний шанс, мое последнее испытание… и я снова провалилась.
Если мама умрет — если я умру — то это будет по моей вине.
Желание броситься вслед за мамой, разрывая на части любого, кто встанет у меня на пути, стало практически непреодолимым.
Может, стоило так и сделать.
— Если ты станешь сопротивляться, это для нее плохо закончится. Для вас обеих. Стоит тебе напасть на кого-нибудь, как об этом сообщат солдатам, которые присматривают за доктором Лорент. Им был отдан приказ убрать ее, если ты окажешь сопротивление. — Резкость в голосе Лукаса не оставляла сомнений в том, что он был серьезен.
Меня захлестнула горячая волна ярости. Убрать? Как он мог так бессердечно распоряжаться маминой жизнью? В одно мгновение вся проявленная им доброта была забыта. Я хотела наброситься на него, причинить ему боль. Но не могла сдвинуться с места. Я слишком боялась, что, если я сделаю хоть один неверный шаг, маму убьют.
В голове материализовалась неоспоримая истина: ее и так могут убить.
От слепящего света ламп на всех лицах лежали резкие тени. Неестественная яркость освещения придавала коже Лукаса нездоровую бледность.
— Тебе лучше пойти со мной. Пока генерал Холланд не решил прийти за тобой лично.
Оставшиеся солдаты
Я подняла руки вверх.
— Надеюсь, ты не врешь насчет того, что с мамой все будет в порядке.
Когда солдаты вышли вперед, Лукас, удивив меня, покачал головой:
— Нет, не нужно, она пойдет сама. Вы свободны.
Мужчины переглянулись. Тот, что был пониже, пожал плечами. Затем оба развернулись и вышли, дверь за ними закрылась.
Лукас сделал мне знак следовать за ним. Я шла, глядя ему в спину, а в голове снова и снова звучало одно слово.
Убрать. Убрать.
Убрать.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава тридцать третья
В пустом коридоре походка Лукаса стала выглядеть еще более неровной; он тяжелее наступал на левую ногу, подошва ботинка слегка шаркала по бетону. Я сосредоточилась на этом наблюдении, пытаясь взять себя в руки.
Поездка на лифте прошла в молчании, как и начало пути по коридору.
Я смотрела на его напряженные плечи, на взъерошенные волосы, которые упорно отказывались лежать ровно, и тут в мое сознание закралась неожиданная мысль. Что, если он молчал, потому что хотел отдалиться от меня? То есть ему даже не нужно было напрягать свои гениальные мозги, чтобы понять, что я провалила испытание. Так что, может, он просто морально готовился к тому, что меня скоро не станет.
Не станет. В горле задрожал резкий смех. Видимо, мой мозг решил прибегнуть к эвфемизмам, чтобы приговор звучал удобоваримее. «Меня не станет» значило «меня перепрограммируют» или, хуже того, «меня ликвидируют».
Как это ни назови, но кто-то щелкнет парой выключателей, и я как личность исчезну навсегда.
Если меня перепрограммируют, я вспомню после этого маму? Нет, она ничего не будет для меня значить. Станет просто каплей в море лиц. Я обхватила себя руками за талию, поежившись. Хуже того — ее накажут за мои ошибки, Холланд предупреждал. Да за одно только похищение имущества вооруженных сил США ей грозило пожизненное. Если б только я прошла все испытания… Я была так близка, так близка к тому, чтобы спасти ее…
Я остановилась, уставилась в пол и попыталась успокоиться, хотя и не знала зачем. Все было кончено. Скрывать свои эмоции было поздно, сейчас это уже не могло нас спасти.
В приступе паники я рванулась к Лукасу и схватила его за рубашку. Сквозь ткань отчетливо чувствовалось биение его сердца, словно свидетельство его человечности, его внутренней порядочности.
Но я слишком хорошо знала, какой ложью может оказаться этот мерный ритм.
— Я знаю, что в последнем испытании я все равно что подписала себе смертный приговор… хотя, наверно, вряд ли можно убить то, что никогда не было живым, да?