Миланья
Шрифт:
— Миссис Эверин, — устало проговорила Милли, — что вам нужно?
— Мама о тебе заботится, — ответил за женщину Маркус. — Ты вся такая бледная. Тебе плохо?
Нет, блин, ей хорошо!
— Всё в порядке, — ответила девушка вслух, — просто много выпила. Так что вы хотели?
— Как что? — всплеснула пухлыми голыми руками миссис Эверин. — Мы с сыном переживаем за тебя. В конце концов, ты же нам не чужая!
— Вот как? — от удивления брови Милли непроизвольно поползли вверх.
— Конечно же! — миссис Эверин плюхнулась на диван рядом с девушкой по другую сторону от Маркуса. Взяла Милли за вторую свободную
— И что же я поняла? — спросила Милли. Диалог становился всё более интересным.
— Как что? Ты правильно поняла своё положение. В конце концов, неужели ты правда надеялась, что вы с моим сыночкой сможете когда-нибудь пожениться?
— Не, никогда! — уверенно заявила Милли. А что еще сказать?
— Вот же умница какая! А то мой рыбка заладил: "она не поймёт! она ждёт другого!". А я сразу сыну сказала, что ты разумная девочка. И, как вижу не ошиблась!
Милли продолжала сидеть на диване между мамашей и сыночком. Руки свои она не двигала. Несостоявшиеся родственники продолжали их держать.
— Теперь, когда о помолвке объявлено официально, нам нужно обсудить дальнейший план действий, — продолжила повествование маман. — У моего рыбки скоро появится жена, и это внесёт некоторые корректировки в вашу с ним совместную жизнь.
— Правда? — Милли слушала с неподдельным интересом. Ход мыслей мамаши не мог не удивлять.
— Да, Милочка. Брак накладывает на людей определённые обязательства. Официально мой сын будет жить со своей женой в отдельном доме. О, рыбка, мы со сватами уже присмотрели вам с Наташей отличное гнездышко! — обратилась она к сыну, — На днях нужно съездить всем вместе, посмотреть, прицениться, договорились?
— Да, мамочка. — промямлил сыночек.
— Отлично! Так о чем это я? — чуть растерялась мамаша и дотронулась пальцами до лба. — Ах, да! Ваша с Маркусом жизнь. Я понимаю, что сыну ты нравишься и лишать мальчика удовольствия я вовсе не собираюсь. В конце концов, он мужчина! Ему нужны женщины! — гордо заявила она, как будто сын получил награду "за заслуги перед Империей", — Поэтому ты останешься жить в его квартире. Не стоит менять место. У вас там уже всё обустроено. Маркусу удобно, а это главное. Да, обстоятельства несколько изменились. Жить постоянно вместе как раньше не получится. Но мой сын станет проходить время от времени, чтобы ты не скучала. Не переживай, его прыти на всех хватит! — и мамаша мерзко захихикала. Её подбородки снова затряслись. — Что касается ваших будущих детей, то конечно фамилию Эверин они носить не будут, но свою кровь мы не оставим, полностью обе…
— Детей мы обсудим позже, — резко прервала мамашу Милли. Она уже не была бледной. Забавные рассуждения маман о дальнейших отношениях с Маркусом взбодрили и вернули к жизни. — Миссис Эверин, я вас поняла, можете не переживать. Но сейчас не могли бы вы нас с вашей рыбкой оставить? Не сочтите за дерзость, но нам нужно побыть наедине.
— Да, да, конечно! Милуйтесь, милуйтесь! — радостно воскликнула маман, поднимая свою грузную тушу с дивана. — Принести вам подушечки и перинку? Мальчику вредно лежать на жёстком.
— Перину? — не поняла Милли. Но потом до неё дошло и чуть не стошнило. — Ах, да! Диван. У мистера Эверина в его офисе точно такой же стоит, только цвет коричневый. Шеф часто его раскладывает. Бывает, зайдешь по делу и упираешься в ещё не убранную двуспальную кровать.
Миссис Эверин покраснела. Ей не понравился намёк девушки.
— Я вас оставлю. — холодным тоном заявила маман и громко хлопнула за собой дверью.
Маркус, не желая терять время, сразу полез к Милли обниматься. Но девушка высвободилась и отсела от него на другой конец дивана.
— Что не так? — не понимала рыбка, — Ты разве не соскучилась по мне? Между прочим, ты обещала мне подарок в виде сладкой ночи, забыла?
— А ты ничего не забыл?
— Милли, хватит надо мной издеваться! Иди сюда, ко мне на коленки, — и он похлопал по своим коленям. — Ты сегодня такая красивая, я весь вечер представлял тебя без одежды. Иди же!
Естественно, она не двинулась с места.
— Маркус, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Всего на один.
— И потом ты перестанешь ломаться? Ладно, давай.
— Маркус, я всё могу понять. Что у тебя обязательства перед семьёй, что ты не слишком сильно меня любишь…
— Я люблю! — выпалила рыбка.
— Не перебивай, пожалуйста! Я могу понять, что ты не видишь меня своей женой. Что я не подхожу ни по статусу, ни по положению. Но скажи мне, пожалуйста, какого хрена ты мне обещал, что сделаешь мне предложение на своём дне рождения? Никто же за язык не тянул. Зачем давал слово, что готов ради меня против семьи пойти, лишь бы я была счастлива? Зачем врал?
— Я не врал! — с жаром заявил он. — Я действительно хотел на тебе жениться! Я же люблю тебя, ты же знаешь.
— Вот как? И почему же сегодня объявили о помолвке с Наташей, а не со мной?
— Так уж получилось… — мялся он. — Понимаешь, я действительно хотел на тебе жениться. Я не врал. Но когда я поделился своими планами с семьёй, мама сказала…
— Ясно. — она печально вздохнула и поднялась с дивана. — Мама сказала…
Милли направилась к выходу. Ничего не понимающий Маркус хотел её остановить, пытаясь заключить в объятья. Но тут же получил увесистую пощёчину, от мощи которой снова отлетел на диван.
— Между нами всё кончено, — заявила Милли уже на выходе. — Ты больше никогда ко мне не прикоснешься.
Миланья было вышла из кабинета, но потом вернулась, захватила с рабочего стола початую, но ещё полную бутылку коньяка и уже окончательно удалилась.
Милли гоняла в ручном режиме уже пять часов подряд. Коньяк быстро закончился и пустая бутылка давно покинула пределы салона, вылетев в открытое окно. Она не отдавала себе отчёт, куда она едет и зачем. И карты, и навигатор были отключены. Она неслась и неслась, куда глаза глядят. Старалась держать скорость в пределах нормы, ведь если её остановят, последствия не заставят себя ждать. Полгода исправительных работ и пожизненное лишение прав за езду в нетрезвом виде. Законы империи строги и непоколебимы. Она знала, что поступает неправильно, подвергая опасности не только себя, но и других участников дорожного движения. Однако ничего не могла с собой поделать. Только безудержное движение могло сейчас хоть немного её успокоить.