Шрифт:
Пролог
Мой муж так и сказал во время нашей последней ссоры:
— А ты думала, дорогая, у меня бесконечные заседания и процессы?! Только такая наивная дура как ты, могла во всё это верить! У меня уже давным — давно есть любовница! А у тебя только кастрюли и сковородки на уме! Ты, вообще, на себя в зеркало смотрела?! Да тебя не то что трахать, видеть больше не хочется! И, хочешь сказать, тебя не смущал тот факт, что я уже год не сплю с тобой в одной постели?! Думала, я дрочу?!
Ничего
Я была размазана, раздавлена, уничтожена. Этими словами мой, уже бывший муж, раскрошил остатки моего женского достоинства в полную труху.
Откуда в нём появилась такая жестокость и цинизм?! Как я могла не замечать, что он давно стал холодным и чужим?! Или он всегда был таким, а я просто не хотела этого видеть?!
Да, я с головой ушла в быт, бросив работу, решив стать домохозяйкой, чтобы создать максимальный комфорт и уют в семье. А в итоге?! Потеряла себя как личность, полностью растворившись в любимых мужчинах? Потеряла себя как женщина?!
И что же мне теперь делать? Вешаться, спиваться, пускаться во все тяжкие?!
Домой, подальше от этой Москвы!
Море меня спасёт. Всегда спасало.
1 глава
— Илья, пора выходить из воды! Слышишь?! Сейчас же выходи! Илья!
Только с третьего окрика, мой сын нехотя вышел на берег, скривив недовольную рожицу.
Плюхнувшись рядом со мной на покрывало, жалостливо пропищал:
— Ну, маааам! Я ведь совсем недолго купался, можно ещё? Пожаааалуйста!
— Нет! — отрезала я. — На сегодня хватит! Вон, посмотри, какие у тебя уже губы синюшные!
Я достала из пляжной сумки небольшое круглое зеркальце и протянула сыну, но тот лишь отмахнулся, обиженно опустив подбородок на грудь.
— Завтра опять приедем на этот пляж, — смягчилась я, глядя на его несчастное личико.
— Обещаешь? — Илья вскинул голову, надежда и радость мгновенно засветились в его широко распахнутых глазках.
— Обещаю! А теперь давай ложись и грейся!
Южное майское солнце палило совсем по — летнему, но вода всё ещё оставалась холодной.
Чмокнув сына в солёную щёчку, я накрыла его полотенцем, энергично растирая худенькое тело.
Несмотря на то, что Илюшке шёл девятый год, выглядел он не старше семилеточки. Сынок с самого рождения был довольно болезненным ребёнком (этот факт очень раздражал бывшего мужа), но я надеялась, что мягкий южный климат и море, сделают своё благоприятное дело.
Я с умилением смотрела на своего драгоценного сыночка, который сейчас напоминал взъерошенного воробушка и, не удержавшись, стиснула в объятиях.
— Люблю тебя! — прошептала я в его мокрую макушку.
Откинувшись на одеяло и прижав к себе сына, я впервые за много месяцев почувствовала себя легко и спокойно.
— Море спасёт тебя от любой напасти, внучка, приласкает, утешит, ты только поговори с ним правильно, — вспомнила я слова своей дорогой бабушки.
Сердце сжалось, а в глазах защипало, когда перед глазами возникло её ласковое морщинистое лицо.
Когда я была маленькой, каждый вечер перед
Родителей я потеряла рано. Мамы не стало, когда едва мне исполнилось пять. Она умерла неожиданно — агрессивная форма рака за считанные месяцы сожрала молодую красивую двадцатитрёхлетнюю женщину, а через полгода в криминальной разборке убили отца.
Бабушка родила свою единственную дочь почти в сорок, и как мне потом рассказывала, с мамой у них всегда были сложные отношения. Бабушка — женщина старой советской закалки, всю жизнь проработавшая на тяжёлом производстве, хотела другой жизни для дочери: иностранные языки, музыкальная школа, гимнастика, но в семнадцать лет, мама познакомилась с отцом, взрослым двадцативосьмилетним парнем, и, взбунтовавшись, едва закончив школу, сбежала из дома. А в восемнадцать — родила меня. Через год, родители уехали на заработки на Север, забрав меня с собой. Больше бабушка не видела свою дочь живой. Мама до последнего скрывала от неё свою болезнь.
Когда бабушка приехала на похороны дочери, отец категорически отказался отдавать ей внучку, и чтобы быть рядом со мной, она переехала в наш город, устроившись нянечкой в детский сад, в который я ходила.
Отец погиб при невыясненных обстоятельствах: в те смутные времена, каждый третий, если не второй, был замешан в каком — либо криминале. Я была ещё слишком мала, чтобы по — настоящему осознавать свою жестокую потерю, но понимая, что случилось что — то очень страшное, замкнулась в себе. Бабушка, испугавшись, начала бегать со мной по врачам, но те лишь разводили руками, успокаивая её тем, что со временем должно всё наладиться.
На сороковой день после похорон папы, к нам неожиданно пришёл его друг, который длительное время от кого — то скрывался, и принёс толстенную пачку денег, сказав, что это отцовская доля, и что для нас будет лучше, если мы навсегда покинем этот город.
Решение бабушка приняла быстро. Она продала свою квартиру, и на вырученные деньги (плюс деньги отца), приобрела новый благоустроенный частный дом в одном из южных городов России. Как она, пожилая малограмотная женщина, смогла всё это провернуть в одиночку, у меня до сих пор не укладывалось в голове. Нас несколько раз могли ограбить по дороге, мог обмануть застройщик (года — то стояли какие!), но всё закончилось благополучно.
Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания.
— Ну что, котёнок, согрелся? Одевайся, нам уже пора! — сказала я задремавшему сыну.
Я встала, и подняв руки над головой, начала разминать затёкшее тело.
— Вау! — послышалось где — то рядом.
Я удивлённо оглянулась, и удивилась ещё больше, когда поняла, что восклицание предназначалось для меня. Усмехнувшись, я покачала головой, и наклонилась, чтобы поднять покрывало. Стряхивая покрывало от песка, я смотрела вслед удаляющейся вдоль береговой линии компании молодых парней. Один из них, самый высокий и плечистый, вдруг обернулся, посмотрев на меня долгим взглядом.