Милкино счастье
Шрифт:
– Хорошо, Анатолий Александрович, если вы желаете, я готова.
– Мила, ты умница… Я обожаю тебя. Едем.
Он попросил счет и расплатился с лакеем. Со стороны Милы почти вся закуска осталась нетронутой. Граф попросил завернуть им часть еды и фруктов с собой.
Они снова сели в экипаж. Ехали теперь чуть дольше. За окном мелькали деревья, дома. Миле показалось, что они уехали далеко за городские пределы. В этой части старого города она ни разу еще не была. Наконец они подъехали к двухэтажному желтому особняку со спящими пыльными львами перед входом, похожему на какое-то учреждение. Поднимаясь по ступенькам, Людмила заметила керамическую
– Здесь ранее проживал торговец Арон Гендлер, – пояснил граф. – А теперь в этом доме располагается цирюльня мадам Колетт – в этом крыле. А в другом, – он запнулся. – В другом… – Впрочем, я позже тебе расскажу, о том, что находится в другом.
Их встретила немолодая, худощавая и разряженная женщина в темном шелковом платье с причудливой прической, украшенной множеством перьев и цветов.
– О Анатоль, сколько зим, сколько лет! – воскликнула она с неподдельной радостью.
– Я не один, – перебил ее граф. – Нам нужно к дамскому мастеру.
– Я поняла, – кивнула она. – Проходите, господа.
Пройдя пару темных прихожих, они оказались в довольно большом зале. Стены этого зала были оклеены обоями цвета фуксии, на каждой стене висло овальное зеркало в бронзовой оправе. Напротив зеркал стояли высокие кресла.
– Что прикажет мадемуазель? У нас есть парижские журналы модных причесок, есть сетки, косы, шиньоны. Мы можем завить кудри и уложить волосы в высокую куафюру. Вам в театр или гости?
– Нет, Колетт, нам не нужно излишней пышности. Легкая завивка, чуть поднять на затылке и распустить локоны вольным стилем.
– Хорошо, Анатолий Александрович. Только, если позволите, мы добавим еще мягкое гофре на пробор, ближе к вискам. Сейчас это – писк Парижской моды.
– Я даю вам полный карт-бланш, моя дорогая Колетт. Сделайте нам из этой мадемуазели настоящую принцессу.
– Сию минуту, господин Краевский. Рози! – крикнула она кому-то в другую комнату. – Рози, душка, выйди к нам. К тебе пришли господа.
Рози была полной дамой, одетой в форменное темно-синее платье и белый крахмальный передник. Но носу у Рози красовалась маленькая бородавка. Весь ее передник бы утыкан какими-то металлическими зажимами, гребешками и прочими атрибутами мастера куафюры.
В течение часа Рози колдовала над густыми волосами Людмилы, она нагревала какие-то щипцы, обдавала Людочку горячим паром, что-то начесывала, закалывала шпильками. В довершении всего она чуточку припудрила Людочкины щечки, мазнула розовой помадой ее девичьи губы, расчесала брови и немного добавила сурьмы на длинные ресницы. Когда все было готово, важная мастерица развернула Людочку к зеркалу. Та долго крутила головой в надежде найти свое собственное отражение. Из зеркального полотна на Людочку глядела молодая красавица. Людмила подняла руку, и красавица подняла. И только тут ее осенило: господи, да это же я…
Из комнаты ожидания пригласили графа.
Он смотрел на нее такими глазами, что Людмила снова покраснела.
– Людмила Павловна, – важно произнес граф. – Вы великолепны.
И мадам Колетт и Рози обе смотрели на Людочку с нескрываемым восторгом.
– Да, mon cher Анатоль, вы знаете толк в женщинах, – тихо произнесла Колетт. Такая красота дорогого стоит. Однако ждите нас еще. Мы не совсем готовы, – шутливо пояснила она.
Затем она наклонилась к уху Людмилы.
– Мадмуазель, граф желает довершить ваш интимный туалет…
– Да, он
– Вы не волнуйтесь. Сейчас я отведу вас в отдельный кабинет. В нем работает наша Хатидже. Она турчанка. Она займется вашими ножками, ручками и уберет все лишние волоски с тела.
Не прошло и минуты, как мадам Колетт, крепко вцепившись в локоток Людмилы, отвела ее в отдельную, небольшую раздевалку, переходящую в комнатку. В этой комнате отсутствовало окно. Стены украшала тканевая драпировка, с рисунком на восточный манер. Посередине стояло высокое кресло, из подлокотников которого шли металлические трубки и странные деревянные желоба. Свиная кожа обтягивала круглое сидение. Снизу открывалось пустое отверстие, похожее на отхожее место. Прямо под ним находился широкий китайский таз. Тут же стояли стеклянные кувшины, наполненные водой. Рядом располагался столик, покрытый белой тканью. На столике, в строгом порядке, были разложены баночки с какими-то притирками, мазями, флаконы с духами, несколько коробочек французского мыла, и… целый арсенал металлических лезвий – точно таких же лезвий, какие бывают в мужских цирюльнях. Разница заключалась лишь в том, что здесь лежали бритвы и большого размера, и совсем маленькие – длиной в перст, с загнутыми концами. Недалеко от столика висел ремень для правки этих бритв. Напротив странного кресла, прямо на каменных нишах, стояли две газовые лампы с белыми абажурами.
Пока Людочка рассматривала диковинное кресло, к ней сзади подошла мадам Колетт.
– Идите ко мне, милая. Я аккуратно сниму платье, дабы не помять нашу прическу и помогу расшнуровать корсет. Нам надо раздеться донага. Вы сядете в это кресло, вас побреют и удалят лишние волосы – от подмышек до лобка. И не дрожите, это не будет больно. Хатидже – мастер своего дела.
– А может, не надо? – чуть бессмысленно пролепетала Людочка.
– Мадемуазель, вы имеете связь с таким богатым господином. А ходить с пучками лишних волос на теле – сейчас моветон. Наши девочки работают на манер восточных красавиц – совсем голенькие и чистые. И это сейчас модно в Париже. Поверьте, граф оценит ваши бритые прэлести и щедро одарит. Вы же любите, наверное, подарки? О, все женщины любят духи, наряды и украшения.
Людочка рассеянно смотрела на то, как шевелятся карминовые губы мадам Колетт и почти ничего не соображала. За несколько минут ловкие руки Колетт сняли с нее платье, расшнуровали корсет. Тут же было предложено снять чулки и панталоны.
– Садитесь в кресло.
Людочка дрожала от страха. Голая, на цыпочках, она прошла к креслу и присела на край. Она крепко сдвинула ноги и ждала, что будет далее.
– Не так, вы сели неправильно, – затараторила хозяйка. – Сядьте глубже, а ноги разведите в стороны. Ножки должны лечь в эти желоба. Ах, какие у нас длинные и прекрасные ножки. Анатоль знает толк в женских ножках, – засмеялась она.
И не успела Людочка что-либо возразить, как сильные руки Колетт развели в стороны ее ноги. Колетт действовала довольно решительно.
– Я пристегну вас кожаными ремнями – на талии и возле коленей. Видите ли, сия процедура требует большой аккуратности. Шевелиться и дергаться нельзя, иначе мастер может нечаянно порезать вас, моя дорогая. А лезвия у Хатидже сделаны из дамасской стали. Они даже толстые ремни разрезают вмиг, не только нежную кожу, – зловеще хохотнула хозяйка.
Людочку прошиб холодный пот. Низ живота пульсировал.