Миллион черных роз
Шрифт:
За те недолгие секунды, пока дверь кабинета была открыта, Леня успел разглядеть стопки бумаг, в беспорядке выложенные на стол Богомолова, и мертвенно-бледное лицо хозяина кабинета.
Насколько Леня понимал следственные мероприятия, в кабинете происходило изъятие документов.
Покосившись на закрытую дверь, Маркиз достал из кармана мобильный телефон и набрал номер их общей с Лолой квартиры.
Едва услышав ответ, он вполголоса проговорил:
— Действуем по плану.
Затем он торопливо сложил инструменты водопроводчика в чемоданчик и вышел из приемной.
Услышав Ленино сообщение, Лола набрала номер мобильного телефона Алены Богомоловой. Как только в трубке послышался сонный, недовольный ответ Алены, Лола понизила собственный голос до полушепота и, старательно имитируя армянский акцент, проговорила:
— Алена Евгеньевна, у нас сэрьезные нэприятности…
— Что такое, кто это говорит? — зло прервала ее Алена. — Что еще за звонки в такую рань?
— Это Лючия, Лючия Акоповна, помощник Сэргея Никитича, — почти прошептала в трубку Лола.
— Лючия? Почему вы шепчете? Что случилось? — В голосе Алены зазвучало наконец беспокойство.
— Я не могу громче… здесь люди…
— Какие еще люди? Господи, да объясните вы наконец, что происходит! Что-нибудь с Сергеем?
— Да-да, — Лола уже едва слышно шептала, — Сэргея Никитича арэстовали! У него в кабинэте производят изъятие!
Страшное и загадочное слово «изъятие» произвело на Алену Богомолову неожиданно сильное впечатление, убедив ее в серьезности и необратимости всего происходящего.
— Сэргей Никитич попросил меня срочно позвонить вам… — продолжила шептать Лола. — Пока не поздно, нужно спасти то, что успэете, он сказал, что вы поймете. Скоро все опечатают, все будет конфисковано… Вы поняли меня?
— Да, я все поняла! — поспешно ответила Алена и отключила телефон, ничего больше не спросив, не поинтересовавшись участью мужа — должно быть, она очень серьезно отнеслась к необходимости «спасти то, что успеет».
Сон с нее как рукой сняло.
Она вспомнила то ужасное время, когда умер ее первый муж, не оставив никаких средств, вспомнила, как она нищенствовала, едва не голодала, когда вынуждена была буквально за кров и одежду ублажать стареющую извращенку, и пришла в ужас. Призрак бедности снова замаячил перед ней, а она не перенесет этого еще раз… Что просил передать Сергей? Чтобы она спасла то, что успеет.
Она отлично поняла мужа. Сергей молодец — даже перед лицом краха, перед арестом он вспомнил о жене, подумал о ее будущем, предупредил ее.
Она поняла, что он имел в виду.
Она непременно должна спасти свои драгоценности. Их так много, что ей хватит на первое время, не придется бедствовать, влезать в долги, унижаться, и она переживет самое трудное время… пока муж не разберется со своими неприятностями. А если ему не удастся выкарабкаться — ну что ж, на нем свет клином не сошелся, она найдет другого человека, который сможет создать ей достойные условия. Женщина такого уровня, как она, недолго останется одинокой.
И в этом драгоценности тоже помогут ей.
Алена открыла свой личный сейф в спальне, вынула из него аккуратные замшевые футляры, не смогла удержаться от того, чтобы не открыть некоторые из них и испытать привычный сладкий трепет — это принадлежит ей, эти изумительные камни, переливающиеся холодным звездным сиянием, чистые, безупречно сверкающие бриллианты, глубокие, как тропическое море, зеленые изумруды, темные, как ночь, сапфиры. Бриллианты — навсегда. Бриллианты — лучшие друзья девушки…
Ничто не доставляло ей такого наслаждения — ни вино, ни мужчины. К мужчинам Алена вообще была равнодушна, рассматривая их только как средство существования. Ей нужно было другое. Только драгоценности… Драгоценности и еще месть.
Сергей понимал ее. Он дарил ей эти камни, точнее, платил за них. И он подарил ей месть. Она давно мечтала отомстить Маргарите Голубовской — не столько за своего первого мужа, к нему она была почти так же равнодушна, как к другим своим мужчинам — сколько за те месяцы нищеты и беспомощности, на которые обрекла ее смерть и разорение Никиты Стародубцева…
Потом ей помогла Валерия, вытащила из нищеты, дала возможность встать на ноги. Конечно, ей приходилось платить, но в этой жизни платить приходится за все, и чаще всего, платить собой, но в конце концов, какая разница — мужчина или женщина… Валерия была заботлива и не скупа — в меру своих возможностей, конечно.
А потом Валерия познакомила ее с Сергеем Богомоловым.
И Алена снова зажила настоящей жизнью — той, для которой она была предназначена самой природой.
Она поддерживала отношения с Валерией, давала ей разные поручения — например, покупала через нее драгоценности. В этом было особое, тонкое удовольствие — использовать Валерию, которая еще недавно содержала ее и держалась с ней по-хозяйски — в качестве почти что прислуги, почти что девочки на побегушках. Это тоже была месть, месть тонкая и изощренная. И особенно жестоким было то, что Валерия, которая сама до бесчувствия, до сумасшествия обожала драгоценности, покупала по ее поручению такие украшения, которые ей самой были совершенно недоступны. Алена знала, что бывшая покровительница никуда не денется, будет послушно выполнять любые ее поручения… Она знала, что Валерия сидит у нее на крючке, поскольку стопроцентно зависит от Сергея Никитича, и пользовалась этим, то приближая Валерию и разговаривая с ней, как с подругой, то отдаляя и общаясь с оскорбительным высокомерием.
Ее забавляли такие отношения, и поэтому она была разьярена, когда узнала, что муж заказал Валерию знаменитому киллеру. Разъярена и не на шутку испугана — ведь ее могли связать с убитой, их часто видели вместе, и больше того — однажды нашелся свидетель у чрезвычайно серьезного разговора…
Алена достала из шкафа дорогой портфель из хорошей желтой кожи, на глаз оценила — драгоценности в футлярах не поместятся в него. Время не терпело. Тогда она один за другим раскрыла футляры и высыпала драгоценности в портфель. Это было почти святотатство, но святотатство вынужденное — земля уже горела у нее под ногами.
Прижимая портфель к груди, Алена сбежала на первый этаж. К ней шагнул Павел, ее собственный шофер и телохранитель.
— Мы куда-то едем?
— Мы никуда не едем, — оттолкнула его Алена взглядом, — я еду одна.
— Но Сергей Никитич…
— С Сергеем Никитичем мы как-нибудь разберемся!
Алена не хотела, чтобы телохранитель знал, куда она уехала. Кроме того, она не знала, можно ли доверять ему в новых обстоятельствах. Можно ли доверять кому-нибудь вообще в этих проклятых новых обстоятельствах.