Миллион для Коломбины
Шрифт:
Надо было уходить, быстро.
– Ладно, Ларисочка Петровна. Мне пора. Вот ключи. Не поминайте лихом!
Зачем она так сказала? Ну, сказала и сказала. Хотя со стороны это могло выглядеть так, словно она прощается с соседкой навсегда.
– Пусть ангел-хранитель поможет тебе, Наденька! – Лариса обняла ее, в который раз обдавая ее запахом сладких духов и шампуня.
– Спасибо!
Надя выбежала из подъезда, не выдержала и оглянулась – вроде бы никто за ней не наблюдает. Вернулась в машину, села позади Григория, погладила его плечо, как бы говоря, что все в порядке. Тот кивнул. При водителе не стоило говорить, как все прошло.
И машина
В машине она задумалась о том, что их может ожидать в Петербурге, и настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что перестала обращать внимание на происходящее, а когда подняла голову, чтобы оглядеться, то увидела в окно совершенно не тот пейзаж, который должна была увидеть, направляясь в сторону Екатеринбурга. Вместо ожидаемого указателя «Нижние Серги» перед ней промелькнуло совершенно другое название населенного пункта – «Шарама». Они мчались по трассе в сторону Красноуфимска!
Она ткнула пальцем в плечо явно задремавшего Григория, к которому мгновенно изменила свое отношение, и зашипела ему в ухо, так, чтобы не услышал водитель:
– Ты куда меня везешь? Мы едем в другую сторону!
Не поворачивая головы, довольно миролюбиво, уж точно не тоном маньяка, он ответил, слегка склонив голову в ее сторону:
– Так нужно.
Надя потребовала, чтобы они вышли из машины, поговорить.
– Я все это делаю ради нашей безопасности. – Он опередил все ее вопросы. – И только я ответственен за тебя. Поэтому просто доверься мне и все.
– А деньги? Ты же обещал, что я верну долги.
– Когда мы окажемся в более-менее безопасном месте, ты свяжешься со своими знакомыми и попросишь их сообщить тебе свои банковские реквизиты, после чего переведешь деньги. Это просто.
А если ты меня обманешь, хотела спросить она, но почему-то не посмела. Что-то происходило с ней, она чувствовала, как невольно подчиняется Григорию. Да, безусловно, он ей нравился, и она знала за собой эту не очень-то правильную особенность попадать под влияние мужчины. Все мужчины, а их было всего трое, имели власть над ней. Вот такой дурацкий, слабый характер. Вот и сейчас, находясь рядом с мужчиной, который ей нравился, который к тому же еще был смертельно болен, она с трудом сопротивлялась его воле и в каждом его поступке старалась найти что-то хорошее, что могло бы его оправдать. И это удивительно, что она сейчас, понимая, что маршрут изменен, решилась на бунт.
Мысли заработали в обратном направлении, Надя лихорадочно пыталась понять, какой вред он может ей причинить, чем может быть опасен? Чем вообще могут быть опасны мужчины? Во-первых, мужчина может ее изнасиловать, что в случае с Григорием сразу же исключалось. Он болен, и этот вопрос его не интересует априори. Может заинтересоваться ее деньгами, как это было в случае с Мишкой Коротаевым, который поначалу, решив, что у них с матерью много денег, буквально прилип к Наде, а потом, после того как мама заболела и семья утонула в долгах, просто исчез, оставив ее, беременную. Но сейчас, с Григорием, как раз все наоборот, и первый шаг к тому, чтобы продемонстрировать свою щедрость и заботу по отношению к ней, он уже сделал – она вернула долг Ларисе Петровне. Тогда что еще от нее может быть нужно? Чтобы она всего лишь разделила с ним последние месяцы его жизни, чтобы была рядом, когда он попытается получить от этой самой жизни последние крупицы радости и счастья? Чтобы не быть одиноким перед тем, как уйти в мир иной?
Как было бы все просто, если бы те деньги, что лежали у него
Они стояли на обочине дороги. Собирался дождь. По небу неслись огромные фиолетовые тучи, ветер шумел в ветвях деревьев и ерошил вялую траву на поле. Пахло пылью и чем-то сладким, может быть теплыми, прогретыми июльским солнцем полевыми цветами? А еще ветер трепал светлые волосы Григория, до которых так хотелось дотронуться рукой. Наде показалось, что все это уже было. И это поле, и этот ветер, и это лицо, глаза, губы… И запах трав и цветов. Не хватало только плеска воды и пения птиц. А еще… Она закрыла глаза и будто бы увидела странную картинку: краснеющую прямо на глазах еще недавно такую прозрачную воду, ржавый топор, стайки мальков на песочном дне…
Она открыла глаза, подняла голову.
– Ладно, поступай как знаешь. Просто я нервничаю.
Она хотела сказать, что уже не уверена в том, что поступила правильно, согласившись поехать с ним. Что она просто не оценила степень риска и опасности, и что она не хочет умирать. Что ей страшно.
Но он, Григорий, словно услышав ее мысли, вдруг сгреб ее в охапку, прижал к себе и поцеловал в макушку.
– Упокойся, вот увидишь, все будет хорошо. Просто доверься мне и все. Да, мы, возможно, чуть позже отправимся в твой любимый Петербург, и рано или поздно мы все равно туда приедем. А сейчас, чтобы не думать о плохом, ты составляй наш питерский маршрут, экскурсии там, музеи, театры… Поверь мне, все это реально. Просто мы должны оторваться от тех, кто, возможно, ищет меня. Пусть уж лучше я перестрахуюсь, чем буду рисковать.
– Они, эти люди, реально могут нас найти?
– Думаю, что у них фантазии не хватит… Хотя, повторяю, мы не должны недооценивать своих врагов.
– Ладно. Я все поняла. Но последнее: кто они, эти люди? И почему ты с такой легкостью забрал их деньги?
– Один зарвавшийся чиновник. И для него эти деньги – может быть, одна миллионная доля, понимаешь? Это для него вообще не деньги. И может, меня на самом деле никто не ищет, и это я такой мнительный. Но твою бродяжку-то кто-то отравил… Вот что меня насторожило!
– Да, я понимаю. Все. Хорошо. Обещаю, что больше не буду расспрашивать тебя об этом. Поехали.
Но даже произнося это, она до конца не была уверена в том, что доверяет ему полностью. Просто колесо ее судьбы слишком резко крутанулось, и она уже несется, просто летит в какую-то другую жизнь. А лучше она будет той, что ее ожидала бы, останься она в Михайловске, или нет, разве кто может знать?
Такси остановилось возле придорожного кафе «Браво» в тени березовой рощи. Григорий расплатился, и таксист, зачем-то подмигнув Наде, махнул рукой и уехал. Должно быть, принял их за любовников и пожелал им в душе приятной поездки. Таксист вообще оказался на редкость тактичным – всю дорогу молчал. Должно быть, решила Надя, ему посулили ну очень хорошие деньги.
На парковке перед кафе, небольшим строением желтого цвета с острой высокой крышей, стояло несколько фур и скромных автомобилей. Поскольку собиралась гроза, посетители расположились внутри кафе, на крытой же террасе со столиками ветер уже разметал бумажные салфетки, которые белыми крупными бабочками летали вокруг.
– Я ужасно голодная, – призналась Надя.
– Аппетит – это признак здоровья, – сказал Григорий.
Значит, у него нет аппетита, с грустью подумала Надя, вздохнув.