Миллион под брачным ложем
Шрифт:
Говорить Леся не могла. После первого вопля у нее внезапно отнялись голосовые связки. И она смогла только помотать головой. Мол, нет, не в порядке. Потом быстро скатилась с кровати и замерла возле нее.
Горничная удивилась. И сделала несколько шагов в направлении Леси.
– Простите, – робко произнесла она, встав рядом. – Я не поняла…
Но тут ее взгляд остановился на кровати и лежавшем на ней неподвижно мужчине. И девушка сделала прыжок в сторону двери. И уже оттуда, с безопасного расстояния, воскликнула:
– Ой, мамочка! Он же мертвый!
Следом за этим восклицанием девушка заверещала. Но куда ей было до Леси! Визг горничной больше напоминал голос полузадушенного кошкой мышонка.
– Ой! Ой! Ой! – пищала девушка, не сводя глаз с кровати. – Сколько крови! Мамочка родная! Что вы натворили!
– М-м-м…
– Как ни стыдно! Взрослые люди!
– М-м-м…
– Как вы могли так поступить?
Леся развела руками и неожиданно для самой себя внятно произнесла:
– Ничего не понимаю.
– Ой! Ой! Небось все белье залили!
– Я тут ни при чем.
– И матрас испортили, – убивалась горничная. – И подушки. И одеяло! Оно же из пуха! Как же это теперь все отстирать! Не отстирать уже. Списывать придется!
– Что? – изумилась Леся.
– Списывать, говорю, придется! – охотно растолковала ей горничная. – А это такая морока. Ты бы только знала! Бумажек ворох – просто чума. И как раз в мою смену! Вот уж не везет, так не везет!
Со своей стороны, Леся считала, что «не везет» – это еще очень слабое определение того, что с ней случилось. И если находящаяся в шоке горничная еще толком не понимала, что произошло и чем это может грозить, то Леся, наоборот, очень хорошо поняла. Проснувшись, она обнаружила рядом с собой труп мужчины, с которым провела вчерашний вечер. И видимо, всю ночь тоже. И теперь, вполне вероятно, ее заподозрят в убийстве этого самого мужчины. Господи, как же это случилось?
Однако никаких последствий этой ночи у себя в голове Леся не обнаружила. Удивилась. Покопалась вновь и снова ничего не обнаружила. Это было уже больше, чем странно. Как бы ни напилась вчера вечером Леся, она должна была помнить хоть что-нибудь о происходящем с ней и о том, как она очутилась в кровати Алекса. Да и не напивалась она настолько, чтобы вырубиться. Внезапный сон навалился на нее после бокала вина, который подсунул ей Алекс.
– Наверное, он мне туда что-то подсыпал.
Но эта версия никак не объясняла, почему теперь Алекс лежит на кровати, весь залитый кровью и не дышит. Ведь если бы он напоил Лесю снотворным, то она бы спала. И причинить ему вред, а тем более убить, точно не смогла бы. Это он мог делать с ее бесчувственным телом все, что угодно. А она – нет.
Леся попыталась объяснить это горничной. Но та ее не слушала. Продолжая тоненько визжать и причитать по поводу испорченного постельного белья, она куда-то убежала. И не успела Леся спросить, куда именно, как девушка вернулась. Но теперь она была уже не одна, а в сопровождении симпатичного парня в форме отеля. Увидев окровавленное тело на постели, залитый кровью пол и ковер и уже перепачканную в крови Лесю, он побледнел.
– Катастрофа! – просипел он. – Катастрофа. Несмываемое пятно на репутации отеля. И как раз в мою смену. Теперь меня уволят! Точно уволят!
А затем с ненавистью взглянув на Лесю, закричал:
– Проклятая идиотка! Не могла расправиться с любовником в другом месте! Зачем было устраивать бойню именно здесь?
Несмотря на охвативший ее ступор, Леся не могла не удивиться про себя. Вот народ служит в этой гостинице! Их что, нарочно подбирают? Одну волнуют исключительно перепачканный кровью матрас и подушки. А второй переживает за репутацию отеля и собственную шкуру. Никто из этих двоих даже и не подумал, что их неприятности – это сущая ерунда по сравнению с тем, что случилось с несчастным Алексом, расставшимся в эту ночь с самым дорогим, что у него было, – со своей жизнью.
Но немного пораскинув мозгами, Леся поняла, что ее собственное положение ненамного лучше положения Алекса. Да, она жива, но надолго ли? Ведь посадят ее за убийство Алекса, как пить дать, посадят. А в тюрьме она погибнет. Леся была в этом совершенно точно уверена. Она и дома, посидев денек-другой безвылазно, начинала от тоски на стены лезть. Но это дома, где и телевизор, и дел всегда целая куча, и еще всякое разное, чем можно заняться. Цветочки, к примеру, полить. А что говорить про тюрьму. Какие уж там цветочки? Нет, там, в тюрьме, Леся точно погибнет. Даже надеяться не на что.
Надежды на то, что следователи ей поверят, у Леси тоже не было никакой. А ситуация вырисовывалась хуже некуда. Покойник был зарезан ножом, который так и остался торчать у него в ране. Леся даже не сомневалась, что на ноже найдутся ее отпечатки пальцев. Почему? Да потому что этот нож с красивой наборной рукояткой и вытравленным кислотой растительным узором на лезвии Леся отлично помнила. Нож вместе с ножнами лежал на столе в красивом футляре.
– Сувенир для одного важного человека, – пояснил ей тогда Алекс. – Для моего хорошего друга.
– Он увлекается оружием?
– Любой настоящий мужчина неравнодушен к трем вещам – хорошему оружию, породистому скакуну и красивой женщине.
Леся мимоходом отметила, что женщину Алекс поставил на последнее место в списке приоритетов настоящего мужчины. Ну что же, по крайней мере, она все же вошла в тройку призеров.
Итак, нож Лесю заинтересовал. И она долго вертела его в руках, внимательно разглядывая широкое лезвие и рукоять из оленьего рога, на котором повторялся тот же узор, который шел по клинку.
– Это охотничий нож поморских народов, – пояснил ей Алекс. – Красиво, да?
– Очень. Но он только для красоты или как?
– Или как, – засмеялся в ответ Алекс. – Конечно, нож хорош. Но при необходимости им можно и мясо разделать, и шкуру с убитого зверя снять, и кости перепилить. Видишь, тут на ноже специальные зазубрины предусмотрены.
Одним словом, Леся основательно заляпала нож отпечатками пальцев, в чем откровенно и призналась прибывшей в отель по вызову следственной бригаде. Нельзя сказать, чтобы эти ее показания сильно их порадовали. Они как-то все дружно скривились. А один из них заявил, что не сомневался в том, что Леся заявит нечто в этом духе.