Миллион причин умереть
Шрифт:
– Дура, – простонала Марьяша и, еле поспевая, устремилась за Нинкой, которая потащила ее на встречу с мужчиной ее мечты. – Нинка, какая же ты дура!
Но Нинка, закусив удила, неслась аллюром. Вот она преодолела разделявшее их десятиметровое расстояние. Резко затормозила. Отдышалась. И почти тут же выставила лодочкой вперед свою потную ладошку.
– Нина, – отрекомендовалась она молодому человеку, удивленно взирающему на барышень навеселе. – А это Марьяшка – моя подруга.
– Здрассьте, – прошелестела Марьяша, изо всех сил борясь с желанием икнуть.
– А вас как зовут? – Нинка сапфирово заиграла
Марьяша всерьез начала опасаться по поводу намерений подруги. Во всяком случае, выступать в роли соучастницы намечающегося насилия ей совершенно не хотелось.
– Нинка, идем! – попыталась она ее урезонить. – Парню некогда...
– Отчего же, – он понимающе смерил подруг взглядом преуспевающего, пресыщенного мерзавца и снизошел до ответа: – Артем... Меня зовут Артем...
Если честно, то это имя Марьяше не нравилось с детства. Так звали ее любимого двоюродного брата-погодка, с которым она провела почти все раннее детство в деревне у бабули по материнской линии. Там деревенские задиристые ребята не давали Артему проходу, дразня его Артемоном. Артем жутко обижался, пытался с ними драться, но носить постыдную собачью кличку наотрез отказывался. Марьяша, в те годы до слез переживавшая за брата, поклялась себе, что никогда и ни за что не назовет этим именем своего сына, если он у нее когда-нибудь будет. И по возможности не заведет себе парня с таким собачьим именем. А тут поди же ты...
Эти мысли, видимо, слишком отчетливо отразились на ее лице, потому как новый знакомый заинтересованно к ней склонился.
– Что-то не так?
– Артемон... – вдруг ни с того ни с сего сорвалось с ее языка.
– Что?! – выпалили оба разом – и Нинка и Артем.
Причем на лице первой явно читалось осуждение вкупе с раздражением: «Нет, ну нашла же время умничать, идиотка!» А лицо второго вдруг разом... обесцветилось.
Впоследствии Марьяша долго искала нужное слово для определения этой удивительной метаморфозы и лишь какое-то время спустя поняла, что его чрезвычайно красивое лицо как-то разом полиняло. Черты его словно размылись, лишь глаза оставались живыми. И этими самыми глазами он буквально впился в лицо Марьяше.
– Что вы сказали? – повторил он вновь. И ей показалось, что в его словах прозвучала плохо скрытая угроза.
– Я сказала – Артемон, – улыбнулась Марьяша, пытаясь снять напряжение, возникшее после ее дурацкой выходки. – Так дразнили моего двоюродного брата. Он тоже звался Артемом. Знаете, он жутко переживал.
– Ах, да, – он принужденно рассмеялся. – Видимо, это участь всех Артемов, как и всех Машек-промокашек, Ларисок-ирисок...
– И Марьяшек-букашек! – с энтузиазмом подхватила Нинка, откровенно радуясь глупости подруги, которая явно потеряла возможного претендента на ночь. – Вы какого года выпуска, Артемчик?
Нинка, полагающая, что перехватила у нее право первой ночи, по-хозяйски обвила руку Артема и попыталась увлечь его за собой.
– Идемте, выпьем, Артем! За знакомство полагается выпить!
Но Артем не пошел. Более того, он высвободил свою руку, озабоченно взглянул на часы и вдруг шлепнул себя по лбу ладонью:
– Вот черт! Совсем забыл, что меня ждут в актовом зале!
– Кто?! – пираньей оскалилась Нинка, готовая загрызть любого, кто встанет сейчас на ее пути.
– Одноклассницы, разумеется!
– К черту! – прорычала Егармина и снова подхватила Артема под руку. – С этой минуты мы вас будем сопровождать повсюду!!!
Ей, этой нахалке, было наплевать, что она в очередной раз использует свою подругу. Совершенно не поинтересовавшись ее мнением и желанием, она протаскала Марьяшу за собой и Артемом весь остаток вечера, причем Марьяша вынуждена была играть роль дуэньи при этой сладкой парочке.
Часа через полтора у Марьяши жутко разболелась голова, и она решила покинуть воркующую пару.
– Я ухожу, – она дернула Нинку за край короткого платья. – Иду за сумкой и ухожу!
– А?! – Смерив подругу с головы до пят взглядом течной суки, Нинка снисходительно разрешила той удалиться.
Но Артем неожиданно запротестовал. Пространно, долго и путано он говорил что-то о нерушимых узах дружбы, из чего Марьяша едва не сделала вывод, что он предлагает секс втроем.
– Нет, я ухожу, – твердо стояла она на своем. – Желаю вам приятно провести время...
Она пошла, спиной ощущая на себе странноватый взгляд их нового знакомого. Спроси ее в тот момент, что ей показалось странным, она бы не ответила. Это потом, много времени спустя, у нее появилось время для анализа и оценок. В этот же момент ее душил гнев на вероломную подругу и... несправедливость бытия.
На лету схватив свою сумку со стула, она достала из нее пакет и принялась засовывать туда кастрюлю из-под голубцов, коими славилась как мастерица. Кое-как справившись с этим занятием и выпачкав руки о замызганные соусом края кастрюли, Марьяша решилась на отчаянный поступок.
Для того чтобы вымыть руки в женском туалете, ей нужно было спуститься на первый этаж и пройти коридором мимо приветливо распахнутых дверей актового зала. Но видеть опять исходящую слюной вожделения Нинку было выше ее сил, поэтому она решила воспользоваться мужским туалетом, благо что располагался он всего лишь в паре метров от их кабинета.
То ли архитектор, задумавший столь вычурный проект, был ханжой, каких свет не видывал, оторвав друг от друга на немыслимое расстояние два этих клозета, то ли он был бездарью номер один, но сейчас в непосредственной близости от обезумевшей от ревности и обиды Марьяши был именно мужской гальюн. Им она и решила воспользоваться. – Эй! Здесь есть кто-нибудь?! – громко крикнула она, приоткрыв дверь мужского туалета. – Если есть, то выходите по одному и с застегнутыми ширинками, я мою руки!
Последнее она добавила скорее по инерции, потому как на ее вопли никаких звуков, кроме урчащей в бачках воды, не последовало.
Марьяша вымыла руки, неспешно высушила их под сушилкой и совсем уже было собралась покинуть туалет, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую к писсуарам. Странность заключалась в том, что она была лишь слегка приоткрыта.
Сколько лет существовала эта школа, столько лет дверь эта совершенно не держалась на петлях и приветливо распахивалась от любого дуновения ветерка, приводя в отчаяние посетителей этого заведения.
Марьяша, может быть, и забыла бы об этом, если бы не ее бывшие одноклассники, вовсю сыпавшие хохмами сегодня за столом по сему поводу. И вот сейчас эта самая злополучная дверь оказалась приоткрытой ровно на четверть метра.