Миллион в кармане

Дышев Андрей Михайлович

– Кругом!! – скомандовал голос.

Мы повернулись. Перед нами стояли два мужика, направив стволы пистолетов нам в глаза. Одного из них я сразу узнал – тот самый усатый, с которым мы встречались в особняке Олега. То, что этот человек был мне знаком, почему-то меня обрадовало, хотя радоваться, собственно, было нечему.

– Здорово! – приветливо сказал я. – Ты чего нас так пугаешь?

– Здоровеньки булы! – ответил усатый тоже вполне доброжелательно. – Да я вас не пугаю! Просто до нас дошли неприятные сведения, что вы расхищаете народное достояние незалежной Украины. Наверное, брешут, так?

Его глазки лукаво блестели. Он косился на рюкзак Влада.

– Что у вас тут?

Грибы-ягоды?

– Золото и алмазы, – ответил Влад. Лицо его напоминало печеное яблоко. Он взглянул на меня и признался со вздохом: – Какие же мы с тобой козлы!

Нас подвели к обрыву, приставили спинами к соснам и связали руки так, что сбежать мы могли только вместе с соснами. Усатый опустил рюкзак, развязал горловину и, просунув руку внутрь, долго ковырялся там. Затем, выудив горсть монет, поднес ладонь к лицу. Зрачки его вспыхнули желтым огнем. Его напарник, ошалев от увиденного, перестал хихикать и схватился за голову.

– Цэ що?.. Цэ що, Микол?.. Да стiльки грошiв менi на все останне життя досить… [11]

– Так и знал, – сказал усатый. Ему уже было нелегко шутить. Он высыпал монеты в сундучок. Заводя себя, краснея прямо на глазах, он произнес: – Пытались похитить национальное достояние незалежной Украины. Знаете, что вам за это полагается? Высшая мера. Расстрел на месте.

Я увидел между деревьев людей. Еще надеясь на что-то, я молил бога, чтобы усатый с напарником не обернулись. Но это оказались их сообщники. Еще одна пара незнакомых мужиков привела к нам под конвоем Ладу и Анну. Руки девушек были связаны то ли полотенцами, то ли обрывками одежды. Одна щека Лады неестественно пылала, похоже, ей успели влепить пощечину. Девушек связали между собой и заставили опуститься на колени спиной друг к другу. В этой лесной глуши не было никого, кто бы мог нам помочь. Наша песенка была спета.

11

Это что?.. Да столько денег мне хватит на всю оставшуюся жизнь!

Влад заерзал, задвигал руками, словно пытался перетереть веревку о кору дерева. У него сдавали нервы.

Влад с отчаянием взглянул на меня. Мне было наплевать на его чувства. Я проклинал себя за то, что ввязался в эту историю и взял с собой Ладу. Рука полыхала огнем, и я был лишен возможности даже поменять положение.

– Один из нас ранен, – сказала Лада, не поднимая головы. – Отпустите хотя бы раненого.

Мы думали друг о друге одновременно.

– Так сейчас вы все будете раненые! – прижимая ладони к груди, ответил усатый. – Всех, что ли, из-за этого отпускать?

– Тогда батюшку! – крикнула Лада. – Отпустите священника! Какого черта он вам нужен?!

Клянусь, был бы я последним мерзавцем, но после такого душераздирающего крика непременно отпустил бы батюшку, да еще отсыпал бы ему золота. Усатый лишь нервно сплюнул под ноги и, словно оправдываясь, тоже в повышенном тоне ответил.

– Видите ли, – произнес он, прохаживаясь вдоль сосен, как палач перед виселицами. – Я бы оставил вас здесь, выпутывайтесь, как хотите. Я бы подарил вам жизнь. Но дело в том… – Он вдруг вскинул голову, пристально посмотрел на Влада, потом на меня, скользнул взглядом по батюшке и девушкам. – Дело в том, что я вас боюсь. Если вы сумели обыграть самого Ковальского, то меня вы уж точно из-под земли достанете. А я хочу жить богато и счастливо.

– Отпусти!! – завопил Влад. Он так раскачивал сосну, что сверху стали сыпаться шишки. – Не бери грех на душу!! Отпусти нас!!

Я даже не испытывал жалости к Ладе, Анне и батюшке. Мне

было ровным счетом наплевать, как скоро нас пристрелит эта замусоленная местная мафия, которую когда-то при жизни так сильно напугал Ковальский. И когда вдруг тишина лесной чащи взорвалась от оглушительного треска оружия, я даже не вздрогнул, даже не пожалел о том, что моя непутевая жизнь заканчивается так резко, так глупо, и даже почувствовал облегчение, что сейчас, через мгновение, в мое тело вонзятся пули, и эти сосны, этот крутой берег, это синее небо, которое подпирают величественные кроны, станут уже иным миром, в котором меня уже нет и никогда не будет… Но проходило мгновение, второе, третье, а я продолжал слышать автоматную дробь, короткие щелчки выстрелов, визг пуль, которые рвали в щепки смоляные стволы сосен и рикошетом уходили в сторону, и сердце мое продолжало биться, и я дышал, и мыслил, а значит, существовал в этом мире.

Когда же наконец все стихло и я, оглушенный стрельбой, поднял голову, то, не веря своим глазам, увидел, что трое хлопцев во главе с усатым смирно лежат на траве лицом вниз, сцепив руки замком на затылке, а над ними, широко расставив ноги, стоят аккуратно стриженные парни в черных майках и кожаных куртках. Двое из них держали в руках автоматы Калашникова, еще четверо или пятеро были при пистолетах и револьверах. Все эти хорошо вооруженные люди, неизвестно откуда здесь взявшиеся, с профессиональным спокойствием перешагивали через поверженных на землю хлопцев, и я сначала принял их за какой-нибудь карпатский спецназ, очень вовремя подоспевший к месту казни, а потом решил, что это, скорее всего, неожиданно «наехали» конкуренты.

Оказалось, это ни те ни другие.

Передо мной выросла тяжеловесная, немного сутулая фигура, и смуглое приятное лицо с ямочками на щеках, похожее на физиономию мультипликационного медвежонка, закрыло весь этот враждебный и глупый мир. Улыбаясь, на меня смотрел Серега.

Глава 57

– Здорово! – сказал он, как-то неуловимо поглядывая на меня лукавыми черными глазами из-под мохнатых ресниц.

– Ты мне бредишься? – спросил я.

Кто-то очень хороший разрезал ножом веревку, и я смог опустить руки и отклеиться от липкого ствола сосны. Глядя на меня полусумасшедшими глазами, едва передвигая ноги, ко мне шел Влад. Освобожденные девушки продолжали сидеть спиной к спине, как ни в чем не бывало, только Анна курила, часто-часто затягиваясь. Батюшка, все еще подпирая спиной сосну, с удивлением рассматривал свои опухшие от веревок руки и сковыривал прилипшие к ладоням кусочки коры.

– Объясни мне что-нибудь, – попросил я Серегу. – Нельзя же так… Голова кругом…

– Да что тут объяснять? Долго объяснять.

Лада о чем-то говорила с парнем, стоящим над одним из хлопцев. Тот выслушал и отдал ей «макаров». Потом она еще о чем-то его попросила, и они оба пошли к шоссе. Странно, что она первым делом вспомнила об оружии. Самое дорогое, что у нее есть? К нам приплелся батюшка. Поднял свои светлые глаза на Серегу и спросил:

– Вы, наверное, из милиции?

– В некотором роде, папаша, – ответил Серега.

– Дай бог вам здоровья!

Влад производил какие-то манипуляции с рюкзаком. То затягивал его горловину, то снова распускал. Потом взял его за лямки и отволок в сторону. Парни пинками поднимали на ноги хлопцев. Я им уже сочувствовал и не хотел, чтобы с ними обращались жестоко. Анна пошла с Серегой на шоссе, а вернулась с аптечкой. Села рядом со мной и занялась моей рукой.

– Ты помнишь, – сказал я, – что-то похожее у нас с тобой уже было.

– Я тебя ненавижу, – ответила она голосом компьютерной звуковой платы.