Миллион в карму
Шрифт:
Узкий солнечный луч прорезал пропасть, редкий случай - в сплошном облачном слое, укутывающем всю планету, вдруг образовалась сквозная щель. На луче заиграли водяные брызги, где-то белым маревом, а где-то маленькими радугами, а радуги такие интересные! Наслаиваются одна на другую, что-то вроде интерференции второго уровня или как его правильно назвать...
– Так, интеллект, - сказал Артем.
– Помнишь, мы обсуждали конфигурацию варп-поля для червоточины? Что если взять за основу картину интерференции света вон там, внизу?
– А какой смысл брать ее за основу?
– удивился интеллект.
– Картина очень простая, хотя, погоди, с твоим зрением оно должно выглядеть... Все, я понял, десять тысяч.
– Чего?
– не понял Артем.
– Какие десять тысяч, ты о чем?
– Десять тысяч кармы на счет, - объяснил интеллект.
– Идея годная, пошла в осмысление, если реализация подтвердится, добавлю еще.
– Няню-андроида за десять тысяч купить можно?
– спросил Артем.
– Можно, но лучше не надо, - ответил интеллект.
– Нормальные модели начинаются с полтинника. Их тоже не советую.
– Почему?
– спросил Артем.
– Ты когда гуляешь с детьми, плодотворно размышляешь, - объяснил интеллект.
– Кроме того, прогулки положительно сказываются на здоровье, особенно в холодном климате, ты зря пренебрегаешь. Сейчас на Антарктическом побережье отличная погода, лето, всего минус десять, у пингвином птенцы подросли, малышам понравятся.
– Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, - сказал Артем.
Он хотел сказать, что ненавидит гулять в холодном климате, мерзнет он, из носа течет, надо все время двигаться, а иначе хоть в скафандр оденься, все равно замерзаешь. Интеллект на это скажет, что недолго померзнуть организму белой расы полезно, при пониженной температуре как-то по-другому расходуются пищевые калории, меньше шансов разжиреть и вообще полезно. Артем скажет, что вероятность совсем конкретно разжиреть в наше просвещенное время равна нулю, интеллект согласится, но заметит, что применять генетические и прочие коррекции по пустяковым поводам - идея не самая толковая, они хоть и считаются безвредными, но это не доказано, и вообще, нет ничего лучше естественных тренировок при здоровом образе жизни. Артем спросит, какая в этих словах доля пропаганды, интеллект вздохнет и скажет, что все эти слова сплошная пропаганда чуть менее, чем полностью, но вреда в здоровом образе жизни точно нет, обратная корреляция с наркотиками, опять-таки, а Артем скажет, что безвредность наркотиков при соблюдении медицинских рекомендаций подтверждена до скольких-то там сигм... Нет, не стоит даже начинать этот разговор, лучше держать рот закрытым, так жизнь кажется чуть более разумной. Все знают, что всемирный интеллект - вовсе не единая личность, он просто имитирует, но когда ты не просто знаешь умом, но вдруг понимаешь сердцем, это деморализует - понять, что твой бог вовсе не бог, а слепая природная сила, для которой не всегда есть разница между законами, например, механики, и идиотской идеей, спонтанно овладевшей миллионом человеческих разумов, он ведь сектантов тоже консультирует, а бывает, что и террористов, хотя это давно запрещено и находить лазейки с каждым годом им все труднее. Впрочем, в газетах пишут, что пробить информационную изоляцию типового университета никому не удавалось уже сколько-то там лет...
– Миллион, - сказала галлюцинация.
– Чего?
– переспросил Артем.
– Миллион, - повторила галлюцинация.
– Миллион тебе в карму.
– За что?
– спросил Артем.
Он уже понял, за что, но пока не поверил, что понял. Это совсем разные вещи - понять и поверить.
– Ты изобрел генератор червоточин, - сообщила галлюцинация.
– Придумал ту самую конфигурацию поля, которая коллапсирует тем самым единственно подходящим образом. Теперь будут путешествия к другим звездам.
– Теперь - это когда?
– спросил Артем.
Он ждал, что интеллект ответит что-то вроде "послезавтра", но интеллект сказал:
– Лет через десять, вряд ли раньше. Пока я умею перебрасывать за световой конус только запутанные частицы поодиночке, для макрообъектов надо решить ряд проблем. Но ты свое дело сделал, я тебя уже признал великим ученым, ты добавлен в официальный список.
– Артем!
– прозвучал в сознании телепатический голос мамы.
– Ты где?
– В парке, - ответил Артем.
– С Валькой гуляю. А что?
– Дай координаты!
– потребовала мама.
– Дать координаты?
– спросил интеллект.
– Дай, - сказал Артем.
– Я иду!
– сказала мама.
– Стой на месте, никуда не уходи!
Вспомнился дурацкий анекдот еще дореволюционных времен. "Стой, стрелять буду!" "Стою!" "Стреляю!" Куда уж тут уйдешь... Мама где угодно найдет.
Валька пискнула, соска выпала, беда. Может, разбудить, поиграть? Не здесь, понятно, в шаге от пропасти, откатить куда-нибудь, например, назад, к телепорту, маму встретить.
– Так, интеллект, как у мамы здоровье?
– спросил Артем.
– Сегодня светлая полоса, - ответил интеллект.
– Деменционный уровень пятнадцать.
– Ого!
– обрадовался Артем.
– Давно такого не было!
Пятнадцать - это почти нормальный человек, только слова не сразу подбираются и с юмором беда. С двадцати начинается социопатия, а к пятидесяти уже полный букет: амнезия, бред, компульсии...
Мама показалась за поворотом. Артем вздрогнул и сразу же улыбнулся во всю морду, чтобы скрыть испуг, есть у него такая фобия - старики в молодых телах пугают до усрачки, ладно если бабушка только морщины убирает или фигуру подтягивает, но когда полное внешнее омоложение - это вообще кошмар, по-любому ведь видно, что нервная система живет второе столетие, как она сама не понимает! Кстати, при Д-пятнадцать вполне может понять, надо попробовать объяснить.
– Какой ты молодец!
– воскликнула мама, неловко обняла, поцеловала, а губы жесткие и влажные, старческие, отвратительный контраст с молодым телом.
– Что изобрел?
– Решил уравнения Хокинга-Нгуена, - ответил Артем.
– Какой молодец!
– повторила мама.
– У тебя всегда хорошо получались уравнения. Помнишь, как я подобрала тебе репетитора?
Артем открыл рот, чтобы ответить, но это было бесполезно, маму понесло.
– Ты всегда был таким умным ребенком!
– сообщила она.
– Помнишь, когда тебе было пять лет, ты у бабушки жил, ее подруги спрашивали тебя, что такое атом, а ты толково объяснял, как настоящий преподаватель!
Это Артем помнил прекрасно. И не только в пять лет, не только у бабушки, так всегда было, пока борода не выросла, потом как-то прошло. Ой, глядите, какой Артик умный, Артик, расскажи что-нибудь умное, все равно что! Ой, ну вообще, какой умный, вот это да, ха-ха-ха! Они никогда не слушали и не понимали, что он говорил, он был для них говорящим попугаем в человеческом облике, он мог вещать что угодно, взрослые держали его за клоуна и когда он это понял, он их возненавидел. Странно, что они так и не смогли окончательно отбить тягу к знаниям.
– А у моих подруг дети никакие, - продолжала мама.
– Только Сашка Чернов, ну, ты его знаешь, у него патент на педагогическую методику, слушай, а тебе патент дадут?
– Нет, - помотал головой Артем.
– Патент не дадут.
– Жалко!
– огорчилась мама.
– Какое же это открытие без патента?
В словесном потоке мамы образовалась пауза, редкий случай. Надо заполнить, а то заметит, что он все время молчит, обидится. Хотя на Д-пятнадцать, по идее, не должна.
– Какое есть, - сказал Артем.