Миллионерша
Шрифт:
Эпифания. А вы пробовали купить?
Врач. Нет.
Эпифания. Я пробовала. Когда мне нужен автомобиль, моторка или катер, я покупаю их прямо на шоссе, на реке или в порту. Когда покупаешь их новыми, они стоят тысячи ; но купите их, и через день за них не выручишь даже полсотни фунтов. Предложите за любую такую штуку триста, и владелец не рискнет отказаться: он знает, что подобное предложение не повторится.
Врач. Ага! Вы психолог. Очень интересно.
Эпифания. Ерунда! Я просто умею покупать и продавать, если вы это имели в виду.
Врач. Вот так хорошие психологи и делают деньги.
Эпифания.
Врач. Меня интересуют не деньги, а наука.
Эпифания. Без денег она бесполезна. Вы женаты?
Врач. Моя жена — наука, и мне хватает ее, хотя моя религия разрешает мне иметь четыре жены.
Эпифания. Четыре? Что вы хотите этим сказать?
Врач. Я так называемый магометанин.
Эпифания. Ну так вот, если вы женитесь на мне, вам придется довольствоваться двумя.
Врач. Ого! Разве между нами уже встал вопрос о браке?
Эпифания. Да. Я хочу выйти за вас.
Врач. Ничего не выйдет, сударыня. Моя жена — наука.
Эпифания. Она останется при вас — к ней я ревновать не буду. Но я торжественно поклялась отцу, когда он был на смертном ложе...
Врач (перебивая). Погодите. Мне лучше сказать вам сразу, что я тоже дал торжественную клятву матери на ее смертном ложе.
Эпифания. Что?..
Врач. Моя мать была мудрая женщина. Она взяла с меня клятву, что, если женщина захочет выйти за меня, а я почувствую искушение жениться на ней, я вручу ей двести пиастров и предупрежу, что она должна, имея при себе только то, что на ней надето, и эти деньги, просуществовать своим трудом, без посторонней помощи, в течение полугода. В противном случае я никогда не увижусь с ней.
Эпифания. А если она выдержит испытание?
Врач. Тогда я обязан жениться на ней, даже если это самая уродливая образина на свете.
Эпифания. И вы смеете подвергать меня, Эпифанию Оньисанти ди Парерга, такому испытанию? Да и вообще какому бы то ни было испытанию?
Врач. Я дал клятву. У меня тоже эдипов комплекс — так судил аллах, и я ничего не могу поделать.
Эпифания. Кто была ваша мать?
Врач. Прачка и вдова. Она вырастила одиннадцать человек детей. Я был самым младшим и ее любимцем. Остальные десять — простые честные труженики. С их помощью она сделала из меня ученого. Ее заветной мечтой было иметь сына, который умел бы читать и писать. Она молилась аллаху, и он наделил меня соответствующими талантами.
Эпифания. И вы думаете, я спасую перед какой-то прачкой.
Врач. Боюсь, что да. Вам не выдержать испытания.
Эпифания. В самом деле? А как насчет испытания, которое мой отец избрал для мужа, достойного меня?
Врач. Ого! Значит, муж тоже должен подвергнуться испытанию? Мне это не приходило в голову.
Эпифания. Вашей матушке, видимо, тоже, поэтому лучше предупредить вас сразу. Я должна вручить вам полтораста фунтов» из которых вам предстоит за полгода сделать пятьдесят тысяч. Что вы скажете о таком испытании?
Врач. Вполне определенно отвечу, что к исходу шести месяцев у меня, слава аллаху, не останется ни пенни.
Эпифания. Значит, признаете себя побежденным?
Врач. Целиком и полностью.
Эпифания. И вы думаете, я тоже потерплю поражение?
Врач. Несомненно. Вы не знаете, что
Эпифания. Двести пиастров — сколько это на наши деньги?
Врач. По курсу в день смерти моей матери примерно тридцать пять шиллингов.
Эпифания. Давайте их сюда.
Врач. К сожалению, моя мать забыла дать мне эту сумму. А у меня нет тридцати пяти шиллингов. Мне придется занять их у вас.
Эпифания. У меня с собой ни гроша. Впрочем, неважно — одолжу у шофера. Вам он под мое ручательство тоже одолжит полтораста фунтов, если вы, конечно, осмелитесь попросить об этом. До свидания — через полгода. ( Уходит.)
Врач. О аллах, все в твоих руках и воле! Но неужели это еще одна из твоих страшных шуток, о великий и преславный?
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Полуподвальное помещение на Комершел-роуд. За столом сидит немолодой мужчина с беспокойным выражением лица, бедно одетый и похожий на крысу. Слева, рядом с ним, его жена. Он углублен в счетные книги, она пришивает пуговицы к куртке, причем работает очень быстро. На столе, справа от нее, гора курток, ожидающих той же операции; слева — куртки, уже подвергшиеся ей.
Стол до самого пола покрыт старой скатертью. С каменной лестницы, ведущей в полуподвал, скупо падает дневной свет, который не доходит, однако, до угла, где сидит супружеская пара; поэтому над столом с потолка свешивается на шнуре маленькая электрическая лампочка. Между лестницей и столом — старая, грязная, залатанная занавеска, прикрывающая вход в соседнее помещение. Звонок. Женщина мгновенно бросает шитье и прячет кипы курток под стол. По лестнице спускается Эпифания: на ней старенький плащ, прикрывающий ее платье, и шляпа, умышленно приведенная в негодность. Она окидывает взглядом хозяев, затем осматривается, подходит к занавеске и заглядывает за нее. Пожилой мужчина бросается вперед, чтобы помешать ей, но уже поздно. Он вырывает у нее из рук занавеску и преграждает ей дорогу.
Мужчина. Чего вам тут нужно? Зачем пришли?
Эпифания. Мне нужна работа. Какая-то женщина сказала мне, что здесь мне ее дадут. Я очень нуждаюсь.
Мужчина. Что же вы суете нос куда не положено? Так работу не ищут. Убирайтесь! Женщины у нас не работают.
Эпифания. Врете. Здесь их работает целых шесть. И на кого как не на вас?
Мужчина. Ишь как заговорили! Больно много вы о себе воображаете! За кого вы меня принимаете?
Эпифания. За червяка!
Мужчина яростно делает протестующий жест.
Полегче. Я сама умею пускать в ход кулаки, а если надо, то и стрелять.
Женщина (бросаясь к мужчине и вцепляясь в него). Осторожно, Джо. Она — инспекторша. Видишь, какие на ней туфли.
Эпифания. Я не инспекторша. И при чем здесь мои туфли.
Женщина (почтительно). Ну подумайте сами, мэм, может ли женщина, которая ищет грошовой работы, позволить себе такие шикарные туфли? Уверяю вас, никакие женщины у нас тут не работают. Мы только присматриваем за помещением.