Миллстоун. Трилогия
Шрифт:
Действовать нужно было решительно. Настолько, насколько это вообще возможно. Попросив Долли оставаться в стороне вместе с Везунчиком, Джон уверенным шагом направился к усачу и двум его собеседникам.
– Могу я поговорить с вами минуту?
– он обратился негромко, но уверенно.
– Со мной?
– удивился усач.
– Да, - спокойно кивнул Миллстоун.
– Валяй, - усмехнулся он.
– Наедине.
Джон бросил подозрительные взгляды на двух собеседников усача, и встретил непонимание и удивление с их стороны.
– Ну ладно.
Усач лениво оттолкнулся от стены, на которую опирался, и вслед за Джоном сделал несколько шагов по веранде. Стараясь подавлять волнение, Джон достал из кармана жетон тряпочников и показал ему. Лицо того сразу стало серьёзным - видимо, Миллстоун попал в цель.
– Этот человек должен был встретиться со мной. Мы договорились, что сначала он получит информацию. Но он, как вы понимаете, не явился.
– Что у вас с ним были за дела?
– Для начала я хотел бы представиться. Джон Миллстоун, - он протянул руку.
– Марвин Лоссон, - усач ответил на рукопожатие.
– Итак. Мы занимаемся поисками, - Джон осёкся, - занимались поисками одной вещицы, о которой я пока не могу вам говорить.
– Тоже мне тайна, - усмехнулся усач, - один из тех ящичков? Нашёл чего скрывать.
Упоминание груза в совокупности со словами "один из" повергло Джона в недоумение. Выходило, что контейнер был не один. И, раз уж об этом известно даже Лоссону, то это не такая уж тайна, или местный законник не такой, раз имеет отношение к тряпочникам.
– Хорошо. Вы правы. Вам известно что-то об убийце?
– Если найдём ящичек - найдём и того, кто убил.
– Так он всё-таки здесь?
– Ну, раз друг твой почил, то уж наверняка.
– Что вы планируете делать дальше?
– А что я могу?
– он развёл руками, - до рассвета каждый, кто захочет выйти, будет задержан - у нас обычно по ночам не ходят. А днём будем разве что высматривать кого-то подозрительного.
– Мало времени.
– Мне эти ящики не нужны. Нет его - и в городе спокойней.
– Уж точно. Могу я осмотреть место преступления?
– Конечно. Пошли, - усмехнулся усач.
Когда они проходили мимо его напарников, он дал им отмашку в знак того, что всё в порядке, а потом приказал ждать снаружи, после чего они с Миллстоуном направились вверх по лестнице.
Внутренняя планировка чем-то напомнила Джону главное здание постоялого двора, где он расследовал своё первое дело на диких территориях. Всё как будто двигалось по кругу. Снова похожие ощущения и снова времени, чтобы найти преступника, лишь до утра. Правда, сейчас ещё и полночь не наступила, но и пространство, где находился убийца, ограничивалось целым поселением, причём немаленьким, а не только лишь небольшой группой строений.
На втором этаже сходства с постоялым двором закончились. Потолки здесь были заметно ниже, а комнатки гораздо меньше тех номеров для относительно состоятельных граждан - это можно было заключить из количества дверей, которых было гораздо больше.
Подняшись по лестнице, Марвин уверенно свернул направо. Миллстоун последовал за ним. За одной из дверей находилась небольшая комнатушка, которая уж тем более не походила на престижный двухкомнатный номер. В одном узком помещении с одной стороны стояла одноместная кровать, сразу напротив неё стол, так близко, что между ними едва мог протиснуться человек. Под стол была задвинута облезлая табуретка.
– Тело лежало головой к двери?
– спросил Джон.
– Нет. К окну, - ответил Марвин, - он открыл дверь и сразу получил удар.
– Сомневаюсь.
Где именно лежало тело, было понятно и так. Джон видел кровавую отметину на груди жертвы, и сейчас сопоставил её кровавым пятном на потёртом коврике. Словам Марвина его местоположение не соответствовало. Уоллес впустил убийцу, и только потом, через неизвестный промежуток времени, получил удар. Тут же Джон поймал себя на мысли, что мыслит однобоко. С чего он решил, что именно Уоллес арендовал этот номер? Может быть, он пришёл сюда как гость. В таком случае, раз он вообще вошёл внутрь, ему должен был открыть тот, кого он и ожидал увидеть.
Джон осмотрелся. Вот чем были плохи эти комнатки дешёвых гостиниц, которые снимались только для встреч. Сложно сказать, кому что принадлежало, и что было здесь до произошедших событий? Сейчас хотя бы нужно было узнать, кто именно снял комнату.
– А вы проверяли карманы убитого?
– спросил он у Марвина.
– Конечно, - ответил усач.
– Нашли что-то?
– По мелочи. Деньги, какие-то бумажки. Убийца обшарил их до нас.
– Ключ от номера?
– Нет. Он лежал на столе.
– А как вообще нашли тело?
– Дверь была приоткрыта, потом сквозняк её распахнул.
– И никто подозрительный не выходил?
– Джон подошёл к окну и осмотрел его. Оно было закрыто, но его недавно открывали.
– Нет.
Джон открыл окно, по привычке стараясь ни к чему не прикасаться. Который раз он подумал, что если бы здесь можно было снять отпечатки пальцев, то дело было бы решить заметно проще. От соседнего здания гостиницу отделяло примерно полтора метра. При изрядной сноровке, можно было выбраться из окна, и, оттолкнувшись от подоконника, допрыгнуть до него. К тому моменту, как кто-то пустится в погоню, уже можно быть на другом конце города не говоря уже о том, что у убийцы была отличная возможность укрыться в одной из квартир на верхнем этаже одной из здешних двухэтажек.
– Всё понятно, - сказал он, возвращая голову в комнату.
– Думаешь, он ушёл через окно?
– Как вариант - вполне.
Миллстоун ещё раз огляделся в поисках следов. Пока всё выходило так, что Уоллеса убил кто-то из своих. Может быть, обычная конкурентная разборка, не имеющая ничего общего с тем, что произошло в Толхо? Миллстоун покивал сам себе в знак того, что этот вариант приемлем.
Через открытое окно с улицы до него донеслись шаги. Не успел он выглянуть, чтобы посмотреть, в чём там дело, как раздался уже знакомый лай, только более злобный и заливистый, а потом и крик. Джон в один момент прикинул все варианты - двигаться назад по лестнице было слишком долго, а через открытое окно хоть и опасно, но всё же удобнее. Встретившись с непонимающим взглядом Марвина, он принялся вылезать наружу через узкий оконный проём. В темноте послышались ещё шаги и чьи-то голоса, но больше всего его волновал самый первый, потому что кричала Долли.