Милый Каин
Шрифт:
Хулио с самого начала предполагал, что в подобных заведениях, где клиент всегда прав, а кто платит, тот и заказывает музыку, родителям ученика скорее наговорят массу добрых слов об их ребенке, чем будут всерьез беседовать о проблемах, имеющихся у него. Вот почему он настоял на том, чтобы съездить в школу одному, без Карлоса. Омедас предполагал, что отец предупредит об этом классного руководителя, но тот, по всей видимости, забыл это сделать, и теперь тьютор явно в некотором замешательстве смотрел на посетителя, не
Более того, Хулио даже пришлось подождать некоторое время на скамейке в коридоре. Он слышал, как учитель советовался со своим начальством за неплотно прикрытой дверью. При этом больше всего на свете Омедасу сейчас не хотелось встретиться с Николасом здесь, в школьном коридоре. В общем, вся эта ситуация начинала его раздражать. Наконец завуч перезвонил Карлосу, и, судя по всему, беседа была согласована.
— Так вы, значит, психолог?
— Именно так. Я сейчас занимаюсь с этим мальчиком.
— Моя супруга посещала психолога-консультанта в течение пяти лет.
— Да что вы говорите? — Хулио явно обрадовался возможности оживить разговор и перевести его в неформальное русло. — И как, помогло ей?
— Она повесилась.
Классный руководитель закрыл за собой дверь и проследовал к учительскому столу, стоявшему в середине помещения. По периметру кабинета были расставлены стеллажи с учебными пособиями. Из шкафчика с прозрачной передней дверцей, висевшего рядом с классной доской, на посетителей взирал оскалившийся человеческий череп.
Хулио устроился в кресле около окна — на тот случай, чтобы иметь возможность как бы невзначай переводить взгляд на школьный двор, если в разговоре вдруг повиснет неловкое напряженное молчание.
— Сочувствую.
— Не думаю, что вы действительно мне сочувствуете. Впрочем, это не важно. Итак, что вам нужно?
— Информация о Николасе.
— По правде говоря, я и сам о нем не слишком много знаю, — несколько извиняющимся голосом произнес дон Рафаэль, копаясь в классных журналах. — Странный он, конечно, мальчишка.
— Его родители сказали мне, что вы знаете их сына давно, с раннего детства.
— Так и есть. Он был странным всегда, действительно с раннего детства. Разница только в том, что если раньше Николас был просто странным, то теперь он стал еще и вредным.
Психолог удивленно поморгал, словно ему в глаза швырнули горсть земли или песка.
— Уверяю, родителей мы об этом не раз информировали, но могу повторить это и вам, — добавил классный руководитель, всем своим видом давая понять, что затягивать разговор он не намерен.
— Вы хотите сказать, что он плохо себя ведет?
— Нет, этого я сказать не хочу. Если бы он плохо
В голосе дона Рафаэля послышались нотки раздражения, явно не осознаваемые им, но отчетливо слышимые.
— Да, эту разницу я вполне понимаю, но мне все-таки хотелось бы, чтобы вы высказались более конкретно.
— Существуют особые типы непослушания, не связанные с формальным нарушением тех или иных норм и правил. Этот мальчишка прекрасно знает, как достать окружающих без шума и скандалов. Просто так, не подумав, он и шага не сделает. Ощущение такое, что Николас только и ждет, когда кто-нибудь из нас ошибется, чтобы нанести удар. Вот и приходится быть с ним предельно осторожным. Складывается впечатление, что всех нас он считает идиотами, невежами, не способными ни на йоту отступить от древних замшелых методических приемов образования и воспитания.
Омедас с огромным трудом подавил в себе желание поинтересоваться, не считает ли уважаемый дон Рафаэль, что в подобном тезисе есть как минимум доля истины.
— Но это ведь всего лишь ребенок, — с улыбкой произнес он.
— Вы так полагаете? Похоже, вы его еще плохо знаете.
Хулио вдруг отчетливо понял, что если Николаса до сих пор еще не выгнали из школы, то явно не по причине гибкости, чуткости и профессиональной гордости его классного руководителя.
— Тем не менее, насколько мне известно, Николас — блестящий ученик, — заметил Хулио, явно провоцируя собеседника на всплеск эмоций, следовательно, и на более откровенные комментарии. — Учится он, судя по всему, почти на одни пятерки.
Рафаэль впился глазами в гостя и сказал:
— Боюсь, у нас несколько разные представления о том, кого и по каким критериям можно назвать блестящим учеником.
— Этому мальчику явно не приходится прилагать большие усилия, чтобы не провалиться на очередном экзамене. Или я не прав?
Рафаэль прокашлялся и сурово произнес:
— Я абсолютно беспристрастен при выставлении оценок. Получив контрольную работу Нико, я стараюсь забыть о том, как он меня изводит на уроках. Впрочем, я всегда имею полное право снизить ему на балл оценку за поведение.
Чтобы не разочаровывать учителя, Омедас сделал вид, что внимательно просматривает предложенные ему таблицы с оценками Николаса. На самом деле количество набранных мальчиком баллов его абсолютно не интересовало. Ему казалось, что классный руководитель отчитывался перед ним, демонстрировал свои методические успехи, доказывал, что придраться к нему будет нелегко.
— У него есть друзья среди одноклассников? — Хулио перевел разговор на более интересную для него тему.
— Ни единого.