Милый недруг
Шрифт:
Есть серьезная опасность: нынешняя заведующая так увлечется своей работой, что никогда не захочет отсюда уйти. Иногда я представляю себе ее седовласой старой дамой, разъезжающей по приюту в кресле на колесиках, но все еще цепко управляющей четвертым поколением сирот.
ПОЖАЛУЙСТА, увольте ее до этого!
Твоя Салли.
Пятница.
Дорогая Джуди!
Вчера утром, без малейшего предупреждения, к нам подъехал извозчик со станции, выгрузил на крыльцо двух
Мужчины оказались художниками, а малыши — детьми другого художника, умершего три недели тому назад. Они привезли нам этих крошек, потому что им показалось, что «Джон Грайер» звучит весьма солидно и респектабельно. Ни на минуту в их неделовые головы не приходила мысль, что требуются какие-нибудь формальности.
Я объяснила им, что у нас нет мест, но они казались такими беспомощными и растерянными, что я попросила их присесть, пока я придумаю какой-нибудь выход. Детей я отправила в детскую, чтобы им дали хлеба и молока, и выслушала их историю. Эти художники обладают губительным даром красноречия — а, может, это был просто смех девочки — словом, прежде чем они кончили свой рассказ, малютки были нашими.
Никогда я не видела более солнечного создания, чем маленькая Аллегра (нам не часто попадаются такие необыкновенные имена и такие необыкновенные дети). Ей три года, она говорит потешным детским языком и все время хохочет. Трагедия, через которую она только что прошла, не затронула ее. Но Дон и Клиффорд, крепкие мальчуганы пяти и семи лет, смотрят серьезными, испуганными глазами на жестокость жизни.
Мать была учительница в детском саду. Она вышла замуж за художника, у которого были пыл, талант и несколько тюбиков краски. Друзья говорят, что талант был, но, конечно, ему пришлось променять его на плату молочнику. Жили они в рахитичной старой студии, стряпали за ширмой, а дети спали на полках.
Но в этой жизни была и счастливая сторона — бездна любви, много друзей, нуждающихся, но талантливых и с высокими идеалами. Мальчуганы своей нежностью и чуткостью ясно свидетельствуют об этой светлой стороне. У них такая манера держаться, какой никогда не будет у многих из моих детей, несмотря на весь хороший тон, который я им прививаю.
Мать умерла в больнице через несколько дней после рождения Аллегры. Отец боролся еще два года, заботясь о своем выводке и лихорадочно хватаясь за все заказы — рекламы, вывески, что угодно, — лишь бы как-нибудь протянуть.
Три недели тому назад он умер в больнице от переутомления, забот и воспаления легких. Его друзья забрали малюток, продали все из студии, что не было заложено, уплатили долги и стали искать самый лучший приют, какой только можно. И — Господи, помилуй! Они напали на нас.
Я оставила этих двух художников к завтраку, — они очень приятные, в мягких шляпах и широких галстуках, с измученными молодыми лицами — и отправила их обратно в Нью-Йорк, обещая, что окажу этой маленькой семье самое родительское внимание.
И вот они здесь: девочка в детской, мальчики в детском саду, четыре больших ящика, набитые картинами, — в погребе, чемодан с письмами отца и матери — на чердаке. В лицах этих детей есть что-то неуловимое, какая-то одухотворенность, их неотъемлемое наследство.
Я не могу выкинуть
Но Аллегра [31] верна своему имени. Она — самая счастливая барышня, какую мне приходилось видеть. Бедный отец делал для нее все что мог, а она, неблагодарная, уже забыла о его существовании.
Что мне делать с этими тремя малютками? Я думаю и думаю о них без конца. Отдать их я не могу, а воспитать их здесь — ужасно. Как бы мы ни стали хороши после всех наших реформ, все же мы — заведение, и наши обитатели — инкубаторные цыплята. Они не получают того чисто личного, хлопотливого ухода, который может дать только старая наседка.
31
Веселая (ит.)
Ребятишки — большая радость, но и не меньшая забота.
Всегда твоя
Салли.
P.S. Не забудь, что на будущей неделе ты приедешь навестить нас.
P.S. 2. Доктор, который обычно так научен и несентиментален, влюбился в Аллегру. Он даже не взглянул на ее миндалины, а просто поднял ее на руки и стал целовать. Она настоящая колдунья! Представляю, что это будет, когда она вырастет.
22-е июня.
Дорогая Джуди!
Могу доложить, что тебе больше нечего беспокоиться по поводу нашей пожарной безопасности. Доктор с мистером Уизерспуном уделили ей самое серьезное внимание, и пожарная тренировка оказалась самой веселой и разорительной из всех наших игр.
Все дети отправляются в постель и погружаются в чуткий сон. Раздается сигнал тревоги. Они вскакивают (прямо в башмаки), хватают с кровати одеяло, накидывают на воображаемые ночные рубашки, выстраиваются в ряд и маршируют к лестницам и к выходу.
Каждая из наших семнадцати крошек — на попечении одного индейца; их вытаскивают, а они хохочут от восторга. Остальные индейцы — пока нет опасности, что провалится крыша — посвящают себя спасению вещей. При первой нашей тренировке, проходившей под командой Перси, содержимое бельевых и платяных шкафов кое-как напихали в простыни и выбросили в окна. Я узурпировала диктаторскую власть как раз вовремя, чтобы спасти подушки и матрасы. Мы потратили целые часы на разборку платьев и белья, в то время как Перси и доктор, внезапно потерявшие интерес к работе, преспокойно отправились гулять с трубками во рту.